Тафгаи НХЛ

[Taf]

Даррен Маккарти. Глава XVII – заключительная

Все хотят дружить с Дарреном Маккарти – бывшим героем «Детройт Ред Уингс», но никто не хочет общаться с Дарреном – наркоманом и алкоголиком.

К сожалению, люди, которые раньше были близки мне, теперь не хотят иметь со мной дела. Фанаты всегда рады пожать мне руку, но некоторые из моих бывших знакомых руки мне не подадут. Некоторые говорят, что не могут находиться рядом из-за моего пьянства. Но были бы они терпимее, если бы я все еще зарабатывал миллионы? Я считаю, что если ты был рядом со мной, держа Кубок Стэнли, то ты должен быть рядом и тогда, когда я пересчитываю гроши, чтобы оплатить квитанции.

Я часто вспоминаю своего приемного отца, Крэйга. Если бы он до сих пор был жив… Он бы не позволил всей этой ситуации зайти так далеко. Его смерть изменила мою жизнь. Мой дедушка и Крэйг были единственными людьми, к которым я прислушивался. И оба ушли так рано… Эти два мужчины могли направить меня в нужном направлении, держать меня в рамках. После смерти Джигса и Крэйга в моей семье остались только женщины, которые пытались учить меня жить. Мне же нужен был мужской пример для подражания.

Не стоит думать, что вы знаете меня, если вы изучили мою статистику в НХЛ. Нельзя оценивать человека по цифрам в статистике. Гораздо лучше обо мне расскажут мои татуировки.

Я считаю, что тату – это способ самовыражения. Как музыка, песни, поэзия. Первую татуировку я сделал в 1994 году. Мне нарисовали буквы HD (в честь Harley Davidson). Однако остальные мои татуировки более личные. На левой руке у меня изображен крест на цепочке в память о Крэйге, Джигсе и моем близком друге Джеймсе Андерсе.

На правой руке у меня изображен древний зверь, похожий на грифона. Я набил его в честь рождения моего сына – Гриффина. Вас, возможно, удивит, что на моем теле нет татуировок, посвященных моим победам в Кубке Стэнли. Все потому, что эти титулы, как бы они не были дороги мне, не олицетворяют меня как человека.

Я хочу в будущем сделать новые татуировки. Хотел бы набить красивые цветы в честь моих дочерей. На левую руку хочу сделать лапу – в напоминание о любимых домашних животных. Хотел сделать отдельную татуировку, посвященную Шерил, но она отговорила меня от этого, так как считает тату плохой приметой для отношений. У меня есть определенные задумки, но пока они не сформировались до конца.

Многие считают, что я стал меняться под влиянием Шерил. Но моя жена ничего не требовала. Я сам был готов измениться. Я хотел начать новую жизнь с Шерил. Прошлый образ жизни вымотал меня. Несмотря на то, что я был постоянно окружен людьми, я чувствовал себя одиноким, так как понимал, что никто из этого окружения не будет рядом со мной долгое время.

К сожалению, тени прошлого не отпускают меня. И что еще страшнее, они хотят причинить вред Шерил. Особенно в этом преуспели две официантки, с которыми я когда-то встречался. Они объединили свои усилия и начали серьезно доставать нас.

Они стали вываливать через интернет на меня и Шерил горы помоев. Якобы я торговал наркотиками. Якобы Шерил воровала препараты из больницы, в которой работает, чтобы я потом мог перепродать их торчкам. Их сообщения были полны злобы и лжи.

Сначала Шерил попыталась дать им отпор, но они только усилили свой натиск. Затем мы пытались игнорировать их, но и это не помогло. К счастью, эти дамочки не отличались особой сообразительностью. Они обсуждали все свои планы в интернете, поэтому к нам на руки попала их переписка.

Они пытались обвинить Шерил в том, что она разбила окно в их автомобиле, но нам удалось доказать, что Шерил в то время даже не было в городе. Мы постоянно получали сообщения с угрозами, но ситуация совсем вышла из-под контроля, когда один из наших знакомых показал нам их переписку на Facebook. Они говорили, что «необходимо позаботиться» о Шерил.

Для меня это стало последней каплей. Нужно было предпринимать что-то, чтобы обезопасить себя. Собрав все необходимые документы и приложив к ним перепись в интернете, я написал заявление в полицию. Вся эта ситуация быстро просочилась в прессу, поднялся немалый шум. Журналисты постоянно караулили нас на пороге дома. Я мог сдержать натиск прессы, но для Шерил все это было очень тяжело.

Сторона обвиняемых пыталась доказать в суде, что Шерил действительно разбила окно машины и угрожала тем женщинам. В качестве доказательств была предоставлена распечатка писем, которые Шерил, якобы, отсылала. Конечно, все это была подделка. Какие-то выдуманные адреса, черт, да даже имя Шерил было написано с ошибками. Однако вся эта ситуация серьезно нас донимала. В конце концов, мы решили не продолжать всю эту кутерьму и предложить другой стороне мировое соглашение. Они удаляют все записи из интернета и больше не донимают нас, а мы же забираем заявление. Это предложение было принято.

Вся эта ситуация была выдумана жалкими, больными и бездушными людьми. Как я мог пустить их в свою жизнь? Как я мог общаться с ними так долго? Уму непостижимо. И теперь все это может задеть мою дорогую Шерил… «Все нормально, дорогой. Эти люди не пугают меня», – успокаивает меня Шерил. Черт, да она должна была убежать от меня в первый день знакомства, или, по крайней мере, оставить меня, узнав о моем прошлом. Но она осталась рядом. Сначала как друг, потом как жена. Теперь я знаю, что значит настоящая любовь.

Я не религиозный человек, но верю в Бога. И я верю, что у Него есть определенный план для меня. Именно поэтому я считаю, что смогу справиться со своими проблемами. Я найду работу, которую ищу. Со мной рядом будут любящие и верные люди. Я верю, что моя жизнь в итоге сложится удачно. Главное не прекращать бороться со своими проблемами. Я не могу остановиться, так как на кону стоит моя жизнь. Именно поэтому я назвал книгу «Мой последний бой». Именно поэтому это самая ожесточенная и непримиримая битва в моей жизни.

Иногда какой-то поклонник «Детройта» может остановить меня на улице. Он узнает меня, но не может вспомнить фамилию. «А вы не Боб Проберт?» – следует вопрос. Я отвечаю: «Боб умер. Я – Даррен Маккарти. И я еще очень даже жив».

P.S. Вот и подошел к концу рассказ о судьбе экс-тафгая «Детройта» и «Калгари», четырехкратного обладателя Кубка Стэнли Даррена Маккарти. История тяжелая, но Даррен честно признает, что виноват во всем только сам, и теперь пожинает плоды своих необдуманных действий. Хочется только пожелать ему преодолеть все свои проблемы и обрести душевный покой. Надеюсь, несмотря на много негативных моментов, вам, как и мне, было приятно вспомнить золотые годы «Детройта» и узнать из первых уст о принципе формирования Чемпионской Команды с большой буквы.

[Taf]

Дерек Бугард: жизнь как схватка

Рассказ о судьбе одного из лучших тафгаев «нового поколения» — Дерека Бугарда.

На дворе месяц июнь. Хоккейный сезон завершился триумфом «королей» из Лос-Анджелеса в финале Кубка Стэнли, и теперь все внимание любителей спорта направлено на футбол. Тем не менее, рубрика «Свалка» продолжает работать и на этот раз поведает еще об одном игроке, считавшегося отличным тафгаем. Его трагедия произошла относительно недавно и повергла в шок весь хоккейный мир. 23 июня ему могло бы исполниться 32 года. Его семья обвиняет в случившемся НХЛ, хотя многие считают, что в своей смерти виноват исключительно он сам. Что же произошло с Дереком Бугардом?

Май 2011-го. Убитые горем родители недавно умершего хоккеиста принимают сожаления от родных, близких, друзей, знакомых и коллег, отвечая на один телефонный звонок за другим. Среди прочих, к ним дозвонился ученый из Бостонского Университета с необычной просьбой: отдать мозг Дерека на изучение в лабораторию. Спустя некоторое время после тяжелых раздумий, Джоанн и Лэн Бугарды согласились пожертвовать мозг своего сына для исследований. О причинах смерти тафгая будет еще много разговоров, и дело даже дойдет до суда. Но все-таки славу ему принесла не скоропостижная смерть, а яркая карьера в НХЛ, состоявшая из 61 славного боя. Было бы правильным вспомнить в первую очередь о ней.

Родился Дерек Бугард в канадском городе Саскатун, провинция Саскачеван, в семье конного полицейского (их еще называют «маунти»). Так что нет ничего удивительного в том, что паренек рос крепким, сильным и довольно габаритным. Его быстрый рост даже провоцировал боли в коленях, которые не выдерживали такой вес. Хоккеем же он начал заниматься в одной из спортивных школ пригорода Торонто, куда к тому времени перебрались Бугарды. В школе Дерека очень не любили местные хулиганы: сказывалась репутация сына блюстителя закона. Там-то Бугард и начал драться, защищаясь от многочисленных нападений. Не все в порядке было у мальчика и на ледовой площадке: в 12-летнем возрасте он даже решил бросить хоккей. Впрочем, родители, всячески поощрявшие то, что их сын занимается национальным видом спорта, вскоре уговорили его передумать. С возвращением на лед вернулось и желание играть: Дерек начал мечтать о том, чтобы стать игроком команды НХЛ. Его кумиром был Уэндел Кларк, тогдашний капитан «Мэйпл Лифс», также уроженец Саскачевана.

В найденном уже после смерти Бугарда блокноте было множество воспоминаний о его первых шагах в хоккее. Ему вспоминались бело-голубые цвета своей первой команды, дороги от дома до арены и обратно в отцовской машине, его первый гол, его дедушка, стучавший по заградительному стеклу во время матча, родители на трибунах…

В юниорском хоккее Бугард часто испытывал проблемы из-за своих габаритов. Иногда он наносил соперникам травмы, сам того не желая, за что постоянно зарабатывал удаления. По словам тренеров, это была не его вина, но и ничего поделать с этим было нельзя. Многие родители были против того, чтобы их дети играли в хоккей с Дереком. Он уже был готов распрощаться с мечтами о профессиональной карьере, но все поменяла одна-единственная игра. По ходу того матча команда Бугарда проигрывала со счетом 2:6, и это, возможно, сыграло ключевую роль: игрока охватил приступ неконтролируемой ярости. Сначала он избил одного соперника, потом второго, после чего напал на третьего. На этом он тоже не остановился, подъехав к чужой скамейке запасных и пытаясь вызвать на бой всю команду. Казалось бы, после такой выходки последует серьезная дисквалификация. Но судьба распорядилась иначе: на том матче присутствовали скауты команды WHL «Реджайна Пэтс», которым очень понравился запал парня. Дерек был приглашен в структуру клуба, и поначалу был задействован в фарме «Пэтс» — «Реджайна Кэпс». Там он провел большую часть сезона-98/99.

Просмотрев состав соперников «Кэпс» перед своей дебютной игрой, он заметил парня габаритнее себя. Большая редкость и… большой вызов! «Я тебя прикончу», — сказал он Бугарду перед матчем. И вот, выйдя на лед, они скинули перчатки. Спустя несколько секунд Дерек принимал поздравления с победой в бою, а его противник уезжал с разбитым носом.

Когда пришло время двигаться дальше, стало понятно, что игрок не подходит «Реджайне». Брат Дерека, Райан, часто собирал информацию о потенциальных противниках, предупреждая Бугарда об их сильных сторонах. Эта их добрая традиция началась еще в молодежном хоккее, и продолжалась до последнего матча в НХЛ. Правда, горячая голова Дерека не всегда прислушивалась к этим советам — он зачастую лез на рожон, сполна получая от более опытных оппонентов. Во многом, поэтому в «Пэтс» тафгай провел всего 5 матчей. После очередного проигранного боя он был обменян в другую команду Западной Хоккейной Лиги, «Принц Джордж Кугарз». К тому моменту Дерек уже окончательно принял решение, что если ему и светит карьера в НХЛ, то исключительно в качестве энфорсера. А потому Бугард и не стремился набирать очки, перенаправив свое внимание на другие аспекты игры. Правда, свой первый бой за эту команду он все-таки проиграл: ему противостоял Эрик Годард из «Техас Старз», также будущий тафгай НХЛ. «Тот период был для меня очень тяжелым, — вспоминал Бугард, — У меня было очень много преград, с которыми я упорно боролся». Были большие проблемы в школе, на льду и в семье, где развелись родители. Вдобавок ко всему, в одном из матчей Дереку сломали челюсть. Окончательно устав от всего, да еще и питаясь только жидкими продуктами через трубочку, Бугард вновь решил бросить хоккей. И вновь, как и несколько лет назад, передумал.

Это был еще один переломный момент в его жизни. Тафгаю удалось более-менее уладить свои дела вне льда, после чего он начал побеждать и в хоккейных баталиях. Сезон-00/01 стал для Дерека успешным: он не просто выигрывал в новых схватках, но еще и сполна мстил своим былым обидчикам, в том числе и Майку Ли — тому самому, который сломал ему челюсть. Иногда Бугарду удавалось помочь команде и в плане заброшенных шайб. «Я в жизни еще не видел человека более счастливого, чем Дерек, когда он сумел забить гол в матче плей-офф» — говорит его тогдашний тренер. Позже вспоминал об этом и сам хоккеист: «Это были мои лучшие мгновения за два года». За полтора сезона в «Кугарз» он заработал 441 минуту штрафа. На него обратили внимание в «Миннесоте», выбрав на Драфте-2001 в 7-м раунде.

Впрочем, до появления в НХЛ было еще далековато. Сначала Бугард был обменян из «Кугарз» в «Медсин Хэт Тайгерз», где провел еще полтора сезона. И только потом он подписал контракт с «Уайлд». Но и там ему пришлось начинать с самых низов структуры клуба — сперва Дерек надел свитер «Луизианы АйсГейторз», команды из Лиги Восточного Побережья. Тренерскому штабу «Луизианы» была поставлена задача: сделать из него энфорсера высшего класса. Упорство Бугарда сильно впечатляло наставников: он буквально истязал себя многочисленными тренировками как на льду, так и на «земле». За проделанную работу хоккеист удостоился повышения — осенью 2003-го Дерек отправился в «Хьюстон Аэрос», АХЛ. Правда, была у этого успеха и обратная сторона: игрока стали беспокоить старые травмы. Однажды, он не смог выйти на тренировку из-за сильнейшей боли в спине. Беспокоил его и плечевой сустав. В итоге ему было прописано сильное обезболивающее.

Как бы то ни было, отыграв год за «Аэрос», Бугард уже был готов попробовать свои силы в НХЛ. Но вот незадача: очень не вовремя наступил локаут, так что дебют за «Миннесоту» пришлось отложить еще на один сезон. Впрочем, возможно, оно было и к лучшему. Дерек получил лишнее время на отработку своих навыков. Он колотил оппонентов словно боксерские груши, вдохновляя своих партнеров по команде на бой. Его полюбили болельщики, его бои повсюду неоднократно показывались в записи. Широко известно стало его прозвище «Бугимэн», которое он получил не только за фамилию, но и за великолепную технику катания, похожую на красивый танец. Наконец, пришло время примерить форму «Уайлд». Она оказалась ему к лицу.

Первым в НХЛ Бугарда на бой вызвал Кип Бреннан. Будущий игрок «Витязя» и «Сарыарки» оказался в лежачем положении на льду через 20 секунд. Спустя несколько дней Дерек отправил в ворота Евгения Набокова свою дебютную шайбу в высшем эшелоне. Это было начало впечатляющей карьеры того «Бугимэна», который запомнился всем любителям хоккея. В том году Бугард провел всего 16 боев — уже тогда его начали бояться, и лишний раз предпочитали с ним не связываться. Лишь немногим избранным, таким, как Крис Саймон и Дональд Брашир, удавалось выстоять против Дерека, а при особо удачных обстоятельствах даже одержать победу. Одним из лучших противостояний тафгаев современного поколения считается серия битв Бугарда с игроком «Эдмонтона», а позже «Финикса», Жоржем Лараком. Началась она в ноябре 2005-го, и тогда Ларак стал первым, кто смог уверенно взять верх над дерзким новичком. «Бугимэн» сделал выводы, и в дальнейшем уже не позволял своему принципиальному оппоненту так легко себя побеждать. Впрочем, в четырех поединках против Жоржа, проведенных в течение двух сезонов, добиться серьезного успеха Дерек так и не смог.

Зато другим его соперникам доставалось гораздо больше. Широчайшую известность приобрела драка Бугарда с Тоддом Федоруком в матче «Миннесоты» против «Анахайма» 27 октября 2006-го. Спровоцировав энфорсера «дикарей», Федорук заплатил за свой поступок страшную цену: «Бугимэн» моментально отправил его в нокаут. Удары получились настолько мощными, что Тодд сразу был увезен в больницу на машине скорой помощи с переломом лицевой кости. «Я не успел понять ровным счетом ничего. Меня еще никогда не били так сильно. Очутившись на льду, я почувствовал в своем черепе след размером с кулак», — вспоминает пострадавший о том эпизоде. С тех пор Федорук стал играть гораздо более сдержанно и аккуратно, а в руководстве НХЛ вновь всерьез задумались о запрете драк на льду.

«Дерек предпочитал пропустить пару ударов, чтобы потом нанести в ответ один свой, но зато какой! Он никогда не любил защищаться и презирал тех, кто сильно закрывался во время боя. Более того, он предпочитал проиграть, чем провести скучный поединок», — так рассказывает о стиле «Бугимэна» Джон Скотт, действующий тафгай «Баффало», бывший одноклубник, учившийся на его драках. Кулаки Бугарда постоянно были опухшими от боев, все в шрамах и ушибах. Близкие Дерека беспокоились по этому поводу не на шутку: как он собирается держать ложку и вилку, если так будет и дальше калечить свои кисти? Как позже выяснилось, беспокоиться следовало не из-за этого. Постоянные нагрузки и стрессы, сопровождавшие Бугарда на протяжении всей карьеры, привели к тому, что он пристрастился к алкоголю. Типичная проблема для тафгая, многие его коллеги страдали от тяги к спиртному. Кроме того, ему вновь назначили курс сильного обезболивающего — игрока начала беспокоить спина. Со временем Бугард практически не менялся как хоккеист, но налицо были перемены в его характере и поведении. Он стал злоупотреблять с лекарствами, халатно относиться к режиму, опаздывать на тренировки и собрания. Дошло даже до того, что игрокам «Уайлд» была дана строжайшая установка: ни в коем случае не делиться с Дереком своими препаратами. Но тогда широкой публике это было не так интересно: все были в восторге от схваток с участием Дерека и предвкушали новые зрелищные нокауты в его исполнении.

На протяжении пяти сезонов Бугард радовал болельщиков «Миннесоты», после чего ему предложили контракт «Ойлерз» и «Рейнджерс». Оба клуба сулили «Бугимэну» по полтора миллиона долларов в год. Для тафгая отказываться от такого было бы верхом глупости, особенно учитывая тот факт, что «дикари» платили ему гораздо меньше. Семья очень хотела, чтобы Дерек перебрался в «Эдмонтон», поближе к ним, в родную Канаду. Но Бугарда соблазнила роскошь одного из ярчайших мегаполисов в мире, и он принял решение отправиться в стан «рейнджеров». «Это великолепный город, и я очень рад и взволнован благодаря тому, что оказался здесь», — говорил в интервью местной прессе хоккеист. Кто бы мог тогда предположить, чем в итоге обернется этот переход?

Начал «Бугимэн» в новой команде более чем успешно. Его по-прежнему боялись соперники, он мог с довольной улыбкой кататься рядом с чужой скамейкой, зная, что связываться с ним никто не будет. Кроме того, Дерек вновь начал набирать результативные баллы, что было для него большой редкостью в последние сезоны за «Уайлд». Но вот настало 21 декабря 2010 года. Матч «Нью-Йорк Рейнджерс» — «Оттава Сенаторз». Бугард ввязался в очередную драку, на этот раз — против Мэтта Каркнера. Дерек был перекинут оппонентом через бедро, после чего крайне неудачно приземлился на плечо и ударился головой об лед. Сотрясение мозга и смещение плечевого сустава. Эта игра стала для него последней.

Хоккеисту была прописана очередная порция сильнодействующих лекарств. «В сезоне-07/08 нам довелось поиграть вместе за «Минесотту». Дерек знал, что у меня большой опыт в обращении с обезболивающими, и впоследствии он обращался ко мне за советами, пытаясь узнать о них все что можно. Главное, что я ему рекомендовал — это быть осторожным», — продолжает делиться воспоминаниями Тодд Федорук. Но когда их пути разошлись, Бугард стал забывать эти наставления. По словам родных и близких, из-за своих габаритов ему нужно было принимать довольно большие дозы, что уже само по себе крайне опасно. «Эта штука, Амбиен, здорово ослабляет боль. Но вместе с тем, ты цепенеешь, становишься сам не свой, не способный ни на какие действия», — рассказывает о действии препарата Джон Скотт.

Процесс восстановления давался Бугарду очень тяжело. Тяга к алкоголю становилась все сильнее, равно как и зависимость от препаратов. В такое трудное время он очень нуждался в общении и поддержке: сохраненные записи и счета свидетельствовали о бесконечных телефонных разговорах, в том числе и с теми, с кем игрок раньше практически не общался. В марте Бугард все-таки пошел на поправку и вновь начал тренироваться на льду. К началу следующего сезона он должен был полностью восстановиться. Увы, образ жизни, к которому привык Дерек, окончательно его сгубил.

В мае того же, 2011-го года, хоккеист отправился в Миннеаполис, чтобы провести там пару дней со своими братьями, Райаном и Аароном (кстати говоря, игроком АХЛ). Приняв таблетку очередного обезболивающего, предоставленную Аароном, Бугард отправился на встречу со своими друзьями. Они посетили несколько баров, где хоккеист выпил немалое количество алкоголя. Вернувшись ночью домой, он почувствовал себя очень плохо. Аарон помог ему лечь в постель и, убедившись, что Дерек спит, ушел. Вернувшись на следующий день вместе с Райаном, они обнаружили, что их брат по-прежнему лежит в кровати, причем абсолютно неподвижно. Приехавшая неотложная помощь констатировала смерть Дерека Бугарда в пятницу, 13-го мая 2011 года. «Бугимэну» было всего 27 лет.

Ужасная новость облетела весь хоккейный мир в мгновение ока. Невозможно подобрать слова для того, чтобы описать, в каком шоке находились его бывшие партнеры по команде и все те, кто с ним дружил и работал. Память Бугарда почтили не только в «Уайлд» и «Рейнджерс», но и во всей лиге. Прах Дерека был отдан на хранение матери, а головной мозг умершего с согласия родителей был отдан на исследование в институт. В результате работы ученых выяснилось, что у хоккеиста были многочисленные повреждения и начальная стадия синдрома СТЕ — аналог болезни Альцгеймера. Такова была цена за карьеру блестящего тафгая.

Его смерть стала одной из трех, случившихся в том году в НХЛ. Дерек Бугард, Уэйд Бэлак и Рик Райпьен заставили задуматься о том, способна ли организация защищать жизнь и здоровье хоккеистов. Несмотря на всю очевидность обстоятельств смерти, отец Дерека провел собственное расследование и тщательно изучил все ее детали. В итоге в сентябре 2012-го он подал в суд на Ассоциацию Игроков НХЛ, требуя 9,8 миллионов долларов за ущерб, который организация допустила в отношении к Дереку. Иск был отклонен в связи с тем, что срок его подачи давно истек, после чего Лэн Бугард подал новый иск, уже непосредственно против НХЛ. Это дело окончательно не закрыто до сих пор.

К сожалению, этого замечательного бойца уже не вернуть, и для любителей хоккея от него остались лишь многочисленные видеозаписи поединков. Кроме того, Дерек оставил после себя детский бойцовский лагерь, который он открыл вместе с Аароном. Пример Дерека Бугарда показал, насколько тяжело и опасно быть энфорсером, особенно — в НХЛ. Нельзя забывать о том, что может стоять за эффектными силовыми приемами и зрелищными драками.

[Taf]

Тони Твист: хоккеист, байкер и легендарный боец

Легендарный Тони Твист, чьих кулаков страшились во всей НХЛ. И чье увлечение мотоциклами в итоге сыграло свою роковую роль.

«Однажды он ударил меня сюда, рядом с виском. У меня треснула глазница, и глаз был вдавлен в переносицу. Я сразу понял, что он сделал со мной что-то страшное. Напрочь исчезли все звуки и ощущения. Я довел ту драку до конца на автомате, а когда решил высморкаться в раздевалке, воздух вышел не через нос, а через трещину в глазнице. Впоследствии я не мог открыть глаз в течение 11 дней» — так вспоминал известный тафгай Роб Рэй об одной из своих драк. Действительно, эта схватка стала одной из самых кровавых в истории НХЛ. Но для Тони Твиста, нанесшего Рэю ту самую травму, подобный случай был обычным делом. Как и десятки других боев.

Энтони Рори Твист родился 9 мая 1968 года в городе Шервуд Парк, что в канадской провинции Альберта. Свою силу и любовь к спорту он позаимствовал от бабушки с дедушкой. Первая входит в Канадский Зал Славы лакросса, а второй был чемпионом Западной Канады по боксу. Поиграв сезон в одной из юниорских лиг и забросив там 32 шайбы, будущий прославленный «полицейский» в 18-летнем возрасте дебютировал в команде WHL «Саскатун Блейдз». Тот коллектив славился на всю лигу физической силой и жесткостью своих игроков. Там-то Твист и раскрыл свой талант, напрочь забыв о том, что такое забивать голы. «Мы здорово веселились! У нас была отличная команда. Помимо меня, в ней играли Керри Кларк, Келли Чейз, Кевин Камински и Брайан Глинн, один из самых больших парней в лиге. Мы играли жестко против всех соперников, с некоторыми из них у нас были серьезные противостояния, а многие матчи превращались в настоящие баталии» — рассказывает Твист о начале своей карьеры. Довольно красноречивы и цифры: за два сезона в «Блейдз» Тони заработал 413 минут штрафа в 129 матчах.

Вскоре на молодого бойца обратили внимание скауты «Сент-Луиса». «Блюзмены» выбрали Твиста в девятом раунде драфта-88. Впрочем, для начала ему пришлось отправиться в фарм, «Пеорию Ривермен», выступавшую в IHL. Там Тони отточил свои бойцовские качества практически до совершенства: 3 сезона, 141 матч и 756 минут штрафного времени! Но за это время он успел дебютировать и в НХЛ. В сезоне-89/90 Твист наконец-то вышел на лед в свитере «Блюз». Перед этим, еще в тренировочном лагере, Тони изо всех сил старался заработать себе место в команде. Он хотел вызвать на бой тогдашнего главного головореза «Сент-Луиса» Тодда Юэна, но тот не спешил с положительным ответом. Так началась их вражда. Ну, а в первом же своем матче на высшем уровне «Твистер» (в переводе с английского — «ураган») сошелся в бою с тафгаем «Чикаго» Уэйном ван Дорпом. За несколько секунд Тони нанес противнику серию сильнейших ударов, одержав в драке уверенную победу. «Во время национального гимна перед тем матчем у меня в глазах стояли слезы! Это были непередаваемые ощущения, огромный прилив адреналина. Понятное дело, много игрового времени мне не дали. Но для драки с Уэйном хватило. Отличная была схватка. Тот матч, безусловно, стал одним из самых знаковых в моей карьере» — говорит Твист.

Тем не менее, игрового времени в «Блюз» у тафгая практически не было. Тренеры усердно пытались сделать из него не только «полицейского», но и хорошего нападающего. Тем не менее, после серии инцидентов в составе «Ривермен», включавшей в себя травму голкипера соперников Стива Маккичана, разбитый борт и четыре с половиной сотни минут штрафа за 79 игр, терпению менеджеров «Сент-Луиса» пришел конец. Твист отправился в «Квебек Нордикс» в обмен на Дэрина Кимбла. В «Квебеке» Тони доверили место основного тафгая клуба, а иногда он даже выходил на лед в спецбригаде меньшинства. Первый матч Твиста в новой команде был принципиальным вдвойне: «Нордикс» играли с одним из своих важнейших соперников, «Монреалем». А в составе «Канадиенс» играл… тот самый Тодд Юэн. «Я подъехал к нему, предлагая подраться. Юэн отказался, а когда я отвернулся от него, он напал на меня сзади» — вспоминал тафгай. Теперь они боролись не за место в команде, а за победу на льду. Твист очень быстро победил противника, еще раз доказав всем свою мощь.

За три с половиной сезона в «Нордикс» Тони провел множество боев. Конечно, вести себя ему приходилось сдержаннее, чем в «Пеории», но и того, что было, вполне хватало для славы одного из ярчайших тафгаев НХЛ. Особенно стоит выделить его драки с Аланом Мэйем, получившим тогда гематому в области шеи, Клодом Луиселем, когда матч был приостановлен на 20 минут, и, конечно, Майком Пелузо. «У Майка был такой стиль, он всегда атаковал и никогда не защищался. Я поймал его на этом, нанеся удар, а затем попал еще раз прямо в челюсть. Он упал, ударившись головой об лед, и после этого не смог встать. Я забеспокоился, но когда пришел в раздевалку извиниться, Майк ответил мне, что все в порядке, и что когда он очнулся, даже подумал, что может говорить по-французски!» — рассказывает Твист о том случае. Ну и, конечно, нельзя забыть серию столкновений «Твистера» с другим известнейшим тафгаем Джино Оджиком. Неприязнь между ними началась еще со времен игры обоих в IHL.

Перед сезоном-94/95 на правах свободного агента Тони вернулся в «Сент-Луис». Как он признался позже, этому были две причины: сам город, который Твист очень любил, и новый тренер «Блюзменов» Майк Кинэн. Он хорошо относился к тафгаям и дал Тони шанс закрепиться в команде. Которым боец воспользовался сполна. Десятки драк, одна мощнее и кровавее другой, пополнили его послужной список. Многочисленные видеозаписи того, как Твист колотит своих оппонентов словно боксерскую грушу, говорят о нем как об одном из лучших «полицейских» в истории НХЛ. Бывало, когда он чуял запах крови, его с огромным трудом удавалось остановить всей судейской бригаде. Его удары носили в себе такую силу, что он сам иногда ломал себе руки об кости и шлемы противников. Тони заслужил авторитет, многие соперники на площадке его боялись. Вот слова другого именитого тафгая Скотта Паркера: «Моя первая драка в НХЛ состоялась против Тони Твиста. Глядя на него, я тогда подумал: Да уж, малыш Скотт, добро пожаловать в НХЛ…”

«Иногда я говорил своим партнерам, что у меня хорошее настроение, и они могут делать на площадке все, что им вздумается. Если кто-то соберется с вами разобраться, я буду рядом. А как-то раз мне сказали, что я настолько хорош, что противников может напугать даже моя картонная фотография в полный рост. Для меня это было настоящим комплиментом» — говорил Твист о своей репутации. Ему нравились драки, нравилась поддержка трибун и слава. В Сент-Луисе, да и не только там, о нем говорили как о супергерое. Его фотографии постоянно встречались в прессе. «Он никогда не был хулиганом, который охотится за звездами противника и которых так много развелось в НХЛ. Он был рыцарем, который дрался за свою команду, и делал это лучше всех» — говорил о своем партнере по команде защитник Джэми Риверс. Это действительно была его положительная особенность, за что его даже прозвали «полицейским-джентльменом».

Более того, Тони занимался благотворительностью, организовывал сбор средств в пользу малоимущих, а также жертв мотоциклетных аварий. Да, Твист был и остается заядлым мотоциклистом. Правда, покатать на байке Кубок Стэнли, как этот сделал тот же Скотт Паркер, ему так и не удалось. Кстати, после той самой драки Тони с Робом Рэйем, когда последний получил страшную травму глаза, «Твистер» спросил у своего оппонента: «Ну что, Рэйзор, не поедем теперь летом кататься на мотоциклах?» На что получил ответ: «Нет, почему же, конечно поедем!» Постоянные дружеские отношения Твиста с некоторыми тафгаями вне хоккейной площадки также были его характерной чертой.

Возможно, зрители могли бы увидеть еще множество его поединков, но не самое безопасное хобби Тони сыграло свою роковую роль. 9 августа 1999-го Тони ехал на мотоцикле после переговоров с клубом о новом контракте. Во время поездки его подрезал автомобиль, и байкер влетел в него на полной скорости. «Я пролетел метров 15 и приземлился на ноги, прямо как Фред Флинтстоун» — грустно шутил про свою аварию Твист. Как итог — перелом таза со смещением, раздробленное левое колено и переломы обеих ног. И, как говорят эксперты, все могло быть значительно хуже. Сразу операцию провести было нельзя из-за обширного внутреннего кровоизлияния. На протяжении двух месяцев он не поднимался с инвалидного кресла. Обещал вернуться в хоккей, но вердикт врачей был неутешительным: с такими повреждениями о большом спорте можно забыть. Более того, чудо, что он вообще не стал калекой. Впрочем, представить Тони Твиста калекой крайне трудно. Как бы то ни было, в 31 год знаменитый тафгай объявил о вынужденном завершении своей карьеры.

Первое время после инцидента Твист пользовался особой популярностью. Ему регулярно отправлялись сотни посланий от болельщиков, многие партнеры по команде выражали ему свою поддержку. Не захотели больше кататься на байках его одноклубники Келли Чейз и Павол Демитра. Бурную реакцию в «Киль Центре» (арена «Блюз», зовущаяся ныне «Скоттрэйд Центр») вызывала песня «Поднимайся и кричи», написанная Твистом специально для своего клуба. Сам же Тони продолжал вести свою передачу по ТВ и принимать активное участие в жизни города. Вскоре Тони развелся со своей женой и женился на другой, с которой, состоя еще в первом браке, познакомился в одном из магазинов Сент-Луиса. Твист открыл свое собственное заведение «Твистер Бар-н-Гриль». В этот клуб часто любит захаживать местная молодежь. «Твистер достаточно умен, чтобы открыть даже свой собственный банк, но потом он сам же его и ограбит» — шутит про своего давнего друга Келли Чейз. Твиста регулярно провоцируют на драки, желая на себе убедиться в его силе. На него часто подавали в суд. Впрочем, все иски были безуспешны. А вот сам Тони с одним своим делом преуспел. Дело в том, что его имя нелегально использовали для персонажа комиксов. В итоге авторов обязали выплатить Твисту 15 миллионов долларов, которых, впрочем, тафгай никак не может дождаться до сих пор.
Сейчас Твист продолжает вести свой бизнес, не забывая при этом заглядывать и в другие приглянувшиеся ему бары. Он счастлив в браке, навещает своих детей, встречается с друзьями. Словно бывалый воин, прошедший немало баталий и всяческих переделок, он отправился на заслуженный отдых. Но легенды о его славных победах любители хоккея слагают и по сей день.

http://www.youtube.com/watch?v=fRygb7l2DrA

[Taf]

Джон Кордик: «Рэмбо», проигравший самому себе

Материал о известном канадском тафгае Джоне Кордике. Его история является яркой иллюстрацией тому, как человек может погубить свою жизнь и потерять все, что у него есть.

Просматривая запись очередного зрелищного силового приема или, например, драки, начинаешь задумываться над вопросом: а что в хоккее опаснее всего? Вероятность травмы? Злая ирония судьбы, способная поставить крест не только на карьере, но и на счастливой жизни? Возможно. Но есть вещи гораздо более коварные. То, что они делают со многими людьми, не поддается никакому описанию. Они являются испытанием, по трудности сопоставимым с тяжелейшими переломами, и не каждому дано с ним справиться. Увы, это не получилось у знаменитого тафгая Джона Кордика.

Любители хоккея со стажем знают: если нужно привести пример неординарного, противоречивого и абсолютно безбашенного игрока, то видеозаписи с участием Кордика подойдут как нельзя лучше. Его безумные выходки регулярно освещались в прессе. Зрители ревели от восторга, пока Джон своими мощнейшими кулаками избивал незадачливого оппонента. Но что за этим скрывалось?

Все началось 22 марта 1965 года, когда в самом что ни на есть хоккейном городе Эдмонтон в семье с индейскими корнями родился малыш Джонни. С годами он крепчал и, подобно многим своим сверстникам, встал на коньки и взял в руки клюшку. Вскоре тем же путем пошел и младший брат Кордика Дэн, будущий энфорсер «Филадельфии». Их родители владели виноградником, которым пользовались местные виноделы, так что платить за обучение сына премудростям хоккейного дела им было вполне по карману. По словам матери, в детстве Джон мечтал стать великим защитником, таким, как Бобби Орр. Перспективы для этого были действительно неплохие: довольно габаритный парень жестко встречал всех, у кого вставал на пути, и, как правило, с ним предпочитали не связываться. Неплохие задатки он проявлял и как нападающий. Но даже тогда было видно, что Кордик не прочь поучаствовать и в хорошей драке.

Два сезона в команде WHL «Портленд Уинтер Хоукс» выдались просто на загляденье. Джон был одним из лучших нападающих оборонительного плана в лиге, штамповал голевые передачи и в 1983-м вместе с «ястребами» стал обладателем Мемориального Кубка — приза лучшей команде среди всех канадских молодежных лиг. Но еще одним его выдающимся показателем стали штрафные минуты — 467 за два года. Как бы то ни было, на Кордика обратили внимание в «Монреале», забрав его на Драфте-83 в свою структуру. Правда, до дебюта в НХЛ было еще далековато: сезон-84/85 прошел в скитаниях между «Портлендом», «Сиэттл Брейкерз» и клубом из АХЛ «Шербрук Канадиенс», фармом «хабов». В «Шербруке» Джон провел и свой следующий сезон, играя бок о бок с будущими звездами, такими, как Патрик Руа и Клод Лемье. Там-то он и стал забывать о лаврах защитника или нападающего экстра-класса, окончательно сменив свою квалификацию на тафгая. Показательным стал его бой с Джо Патерсоном, признанный лучшей дракой АХЛ сезона-85/86.

В апреле 1986-го в «Монреале» решили дать шанс молодежи. Результат превзошел все мыслимые и немыслимые ожидания. Такого великолепного вратаря, как Руа, «Канадиенс» не видели со времен Кена Драйдена. Лемье начал забивать голы на любой вкус и цвет. Кордик защищал своих товарищей по команде так, что соперники боялись к ним и пальцем прикоснуться. Как итог — весь город ходил на ушах, празднуя неожиданно обретенное счастье в виде Кубка Стэнли. Все скандировали имена своих новых героев. Джон получил грозное прозвище «Рэмбо». Он обрел славу, получил солидный контракт и перебрался в большой город. Гремучая смесь, которая при неправильной эксплуатации может причинить очень большие беды. И родители Кордика, которые были в целом против роли своего сына в качестве энфорсера, постоянно его об этом предупреждали. Но широкая и разгульная душа новоиспеченной звезды постоянно требовала чего-то нового. Джон стал завсегдатаем местных баров и «злачных» мест, а что хуже всего — начал злоупотреблять стероидами и наркотиками.

Как позже выяснилось, его эксперименты с препаратами начались еще в «Портленде». Но если тогда Кордик более-менее знал меру, то в «Монреале» он словно сорвался с цепи. Все лето Джон провел в глубоком запое, после чего в спешном порядке не без помощи новинок в области «медицины» набирал форму. Он все меньше и меньше походил на самого себя. Да, на льду «Рэмбо» по-прежнему был настоящей грозой, превращавшей лица соперников в мясной рулет. Он выходил на площадку, скидывал перчатки, устраивал побоища, после чего удалялся восвояси. Причем, не просто со льда. Кордик мог исчезнуть из города и вообще из поля зрения на несколько дней. Уставший и измотанный после таких «загулов», он возвращался, пичкал себя новой порцией стероидов и снова принимался за работу. «Джон был одним из лучших тафгаев лиги. Он вставал у всех, кто был на его пути. Кордик любил бои, это был отличный повод привлечь к себе внимание. Он умел завести команду и болельщиков и прекрасно знал, чего все хотят от него» — вспоминает о выступлениях своего подопечного тогдашний тренер «Монреаля» Жан Перрон. Но даже зрелищные бои не помогли Кордику сохранить место в команде: увидев, что с собой делает игрок, руководство «Канадиенс» вызвало его к себе и поставило ультиматум: либо ты проходишь курс лечения от наркотической зависимости, либо тебя в команде больше нет. Ответ не заставил себя долго ждать. Осенью 1988-го «Рэмбо» вместе с правом выбора в 6-м раунде драфта отправился в «Торонто» в обмен на перспективного нападающего Расса Куртнолла.

«Кленовые листья» очень скоро пожалели о совершенной сделке. В те годы клуб вообще редко отличался на льду со знаком «плюс», да и вокруг его владельца постоянно возникали всяческие скандалы. А рассчитывая на пополнение в лице устрашающего «полицейского», вместо этого они получили лишь дополнительную головную боль. Мало того, что Кордик продолжал на регулярной основе становиться героем газетных статей со скандальными заголовками, так еще и болельщики его не особо жаловали. Еще бы: пока Джон гулял по барам и влипал в одну историю за другой, Куртнолл стал одним из лучших игроков в «Монреале». Не очень-то выгодный получился обмен, но поделать что-либо с этим уже было нельзя. Однажды, во время отдыха в Эдмонтоне, Кордик ввязался в конфликт с чемпионом Канады по боксу в тяжелом весе Кеном Лакустой. Лишь благодаря какому-то чуду дело так и не дошло до кровопролитной драки. Ну, а наиболее ярким эпизодом «кленового» этапа карьеры Кордика стал момент, в котором он сломал свою клюшку об голову Кейта Эктона, разбив тому нос. Тогда «Рэмбо» отделался десятиматчевой дисквалификацией. Впрочем, несмотря ни на что, соперники по-прежнему старались по возможности избегать контакта с Джоном, а в сезоне-89/90 он сумел даже забросить 9 шайб, что в итоге стало его лучшим результатом в НХЛ.

Кордик был горяч и своенравен. Такой ярости и агрессии, как у него, не было ни у одного тафгая. Но те, кто был близок с хоккеистом, говорили, что внутри он был очень мягким и ранимым человеком. «Однажды в раздевалке я увидел, как Джон разговаривает с кем-то по телефону и плачет. Как выяснилось, он спорил с отцом, который не хотел, чтобы Джон был энфорсером» — продолжает рассказывать Перрон. Кордик действительно воспринимал все, что связано с родителями, очень близко к сердцу. Но и прислушиваться к ним он тоже не хотел, что приводило к многочисленным ссорам с тяжело больным отцом. Ивэн Кордик страдал от рака печени, и его смерть оказала очень сильное воздействие на и без того шаткое психологическое состояние Джона. «Я столько всего в своей жизни делал против его воли… И сейчас мне очень тяжело» — говорил хоккеист в интервью канадским СМИ. Но остановиться он уже не мог. По словам свидетелей, Кордик еще будучи игроком «Монреаля» пристрастился к кокаину вместе с несколькими партнерами по команде. Со временем он начал принимать этот наркотик по 4–5 раз в неделю. Факт его зависимости стал уже едва ли не общеизвестным. По понятным причинам в «Торонто» от его услуг отказались, и в сезоне-90/91 Джон был обменян в «Вашингтон».

Кордик окончательно потерял контроль над собой. Находясь в состоянии опьянения того или иного рода, он мог совершать абсолютно безумные поступки, а зачастую попросту переставал осознавать, где он и что вокруг него происходит. Что уж тут говорить о регулярных прогулах тренировок, начавшихся еще в «Канадиенс»… «Столичные» стали для него скорее не командой, а этаким санаторием. В добровольно-принудительном порядке «Рэмбо» был отправлен на лечение в клинику анонимных алкоголиков. Он всем говорил, что очень хочет излечиться и прикладывает к этому все усилия, но на деле даже и не пытался, сбегая в местные бары и пуская насмарку все лечение. В итоге руки опустились и у руководства «Кэпиталз». За «Вашингтон» Джон провел лишь 7 матчей.

Наконец, «Квебек». Команда испытывала огромное множество проблем, так что менеджмент «Нордикс» принял решение пойти на риск. Условия их контракта впечатляют: тафгай получал по 1500 долларов за каждый матч, в котором принимал участие, и 1000, если не играл. А если по окончании сезона все допинг-пробы хоккеиста дали бы отрицательный результат, то в качестве бонуса он получил бы еще 150 тысяч. Кордика поселили вместе с молодым защитником Брайаном Фогарти, также страдавшем от алкоголизма. «Нас с ним проверяли практически каждый день. Он был предельно честен со всеми. Хотя то, что Джон принимал наркотики со стероидами, было видно даже невооруженным глазом и по его поведению, и по физическому состоянию» — рассказывает Фогарти.

В Квебеке Кордик начал встречаться с танцовщицей Нэнси Массе, которая всячески старалась скрасить его депрессию. Он даже сделал ей предложение. Казалось, может, великая сила любви способна спасти хоккеиста? Увы, не в этом случае. Вскоре «Рэмбо» вновь пустился во все тяжкие. «Я говорила ему: Джон, ты себя убиваешь! Но я даже представить не могла, насколько в итоге буду права… Он ненавидел себя за то, что причинял боль другим. Его настроение очень часто менялось. Он сильно меня ревновал, и у нас часто возникали скандалы. Впрочем, я все же согласилась выйти за него, но при условии, что он перестанет принимать стероиды и наркотики, пройдет курс реабилитации. Джон был похож на птенца, выпавшего из гнезда» — вспоминает Массе.

Их свадьбе так и не суждено было свершиться. С каждым днем могучий атлет все больше и больше проигрывал в борьбе со своей болезнью. Его по-прежнему мучили воспоминания об отце, а зависимость только усиливалась. О карьере в НХЛ можно было уже забыть, Кордик был отправлен в клуб АХЛ «Кейп-Брейтон Ойлерз». Его новые одноклубники были в шоке от того, в каких дозах он принимал различные препараты. «Рэмбо» же мечтал выйти на лед в свитере с эмблемой других «нефтяников» — из его родного города Эдмонтон. Но с таким послужным списком об этом не могло быть и речи.

8 августа 1992 года. После очередной «посиделки» Джон Кордик приезжает в мотель весь в синяках и порезах. «Он очень тяжело дышал. Никогда еще такого не видела, — рассказывает сотрудница заведения Марлин Бушар. — Кордик бывал у нас неоднократно, но в таком состоянии — еще никогда. Из-за многочисленных ран он даже не смог записаться в регистрационной карте, я сделала это за него. Затем он расплатился помятой стодолларовой купюрой и не без посторонней помощи поднялся с багажом наверх, в свой номер. Вскоре в его комнате раздался шум. Когда наш обслуживающий персонал пришел к нему, выяснилось, что он разгромил полкомнаты. Мне пришлось вызвать полицию». Кордик находился в абсолютно невменяемом состоянии. Дождавшись подкрепления, полицейские ворвались в номер и надели на хоккеиста наручники, после чего вызвали ему скорую помощь. С каждой минутой ему становилось все хуже. Находясь уже в машине «неотложки», он прошептал несколько слов, после чего потерял сознание. Вскоре его сердце остановилось. Ему было 27.

«Джон очень любил смеяться. Он был сильным. Нам будет очень его не хватать» — эти и многие другие слова звучали на похоронах некогда великолепного тафгая. На черно-белой фотографии улыбающийся Кордик держит Кубок Стэнли. У всех на глазах стояли слезы. Он выиграл множество хоккейных баталий, но проиграл самый главный бой — самим с собой. И все-таки, уже понимая, что все кончено, Джон сумел сделать нечто важное. Теми последними словами, которые он выговорил перед своим последним вздохом, были: «Прости меня, отец».

[Taf]

«Я рвал задницу, чтобы стать одним из них». Джон Скотт – о том, как его предала НХЛ

Тафгай, которого болельщики выбрали на Матч звезд, рассказал свою историю – от дипломированного инженера до хоккейного бойца.

«Эй, Джон, мы можем поговорить?»

Наверное, я должен был догадаться. Но в тот момент я понятия не имел, что мне предстоит.

Я зависал с парнями в тренажерном зале, когда генеральный менеджер отозвал меня в сторонку. Меня не было пару дней, но теперь я вернулся в Финикс, в расположение «Койотис», болтаю с ребятами. Мы обсуждаем мои новые краги.

Краги для Матча звезд.

Я видел свое имя в новостях, в пресс-релизе, в официальном составе. Но экипировка – это что-то особенное, понимаете? Я, Джон Скотт, из Мичиганского технологического, 33 лет от роду… получил краги для Матча всех звезд.

Ребята искренне рады за меня, и они не скрывают этого. Они подкалывают меня (куда без этого), но это безобидные шутки. Каждый хочет примерить мои краги. Мы смеемся. Это прекрасный момент.

И это происходит, я вижу генмена в дверях. Он не улыбается.

«Эй, Джон, можно тебя на секунду?» Мы заходим в комнату, где хранятся клюшки, и он запирает дверь. И потом он заявляет: «Тебя только что обменяли».

Неа. Не может быть.

«Ты пиз***».

Я прекрасно слышал его в первый раз, но мне нужно было, чтобы он повторил эти слова.

«Мы только что обменяли тебя в «Монреаль». Ага».

Мысли проносятся у меня в голове со скоростью молнии. Я понимаю, что происходит. Но я все равно не могу поверить.

«Ты, бл***, шутишь?»

Тафгаев не меняют по ходу сезона, когда их команда выигрывает. Если вы следите за НХЛ, то знаете, что такого просто не бывает.

«Я не знаю, что сказать, Джон. Так должно быть. Мы стараемся улучшить нашу команду. У нас появился шанс получить отличного игрока, и мы воспользовались им».

Я оставлю остальную часть беседы тайной, так как являюсь профессионалом. Но вы сами можете все додумать. Это было, как мы говорим в нашем деле, эмоциональное общение.

Когда я добрался до своего автомобиля, то первым делом позвонил жене. «Что стряслось?» – спросила она. Я чуть не рассмеялся. Я с трудом мог сдерживаться.

«Меня только что обменяли».

Я чувствую, как мысли проносятся у нее в голове с такой же молниеносной скоростью.

«Неа. Нет. Не может быть».

Она прекрасно слышала меня в первый раз, но ей нужно было, чтобы я повторил эти слова.

«Ага. Монреаль. Вообще-то… они уже отослали меня в фарм. Так что Ньюфаундленд».

Ньюфаундленд. Существуют хотя бы прямые перелеты из Финикса в Ньюфаундленд?

Я начал собирать свое барахло: клюшки, коньки, экипировку. Я вернулся в тренажерку и забрал свои краги, лежавшие все еще там, новые, только что их примеряли мои партнеры. Джон Скотт, Матч всех звезд. Я кинул их в свою сумку, уложил все в багажник и начал длинный путь домой.

Я старался не думать о своих дочерях, о том, как им не понравится переезд. О том стрессе, который ждет мою жену, которая на девятом месяце беременности и ждет двойню. О тех теплых чувствах, которые я испытываю к парням из Финикса – в нас никто не верил, – и той гордости, которую я испытываю за то, чего мы добились. Я стараюсь не думать о том, как я не хочу уходить.

И я стараюсь не думать о том, что все должен был знать заранее.

Или как один из моих партнеров предсказал – действительно предсказал – все это до того, как это произошло.

Как он написал мне: «Чувак, ты 30-й в голосовании болельщиков на Матч звезд».

А затем он добавил: «Они никогда не позволят тебе сыграть, Джон. Они не позволят тебе находиться там. Не парню вроде тебя».

Парню вроде меня.

Наверное, вы думаете, что знаете меня. Во всякому случае, у вас есть стереотипные представления о Джоне Скотте. Что же, позвольте мне рассказать нечто, что может вас удивить: я никогда не хотел быть бойцом. В детстве я всегда играл клюшкой Sherwood TP-70.

Почему? Такой играл Рэй Бурк. Он был моим кумиром, пусть я и жил в Сент-Катаринс, провинция Онтарио. Наверное, я всегда был нонконформистом. Все мои приятели болели за «Лифс» и «Канадиенс». Так что я выбрал «Брюинс». Мне нравилось их лого. Помню, как я бесился, что в детской команде нам не позволяют брать номера выше 30-го. Я хотел быть 77-м, хотел быть как Рэй.

Слушайте, я понимаю. Во мне два метра роста. У всех всегда был один вопрос: «Ты лупил детей в детских командах?

Нет. Конечно, нет. Я был защитником-домоседом. Никогда не лучшим в команде. Меня не взяли ни в одну команду лиги Junior B. Тренеры продолжали твердить: «Слишком большой. Слишком медленный».

Что значит слишком большой? Какого черта я могу с этим поделать?

Так что я стал быстрее. И это хватило, чтобы получить стипендию от Мичиганского технологического университета. Я был уверен, что НХЛ мне не светит, но я мог получить диплом инженера. В 30 лет я бы работал в General Motors, сидел бы в своем офисе в сонном Онтарио в своем костюме и был бы чертовски доволен жизнью.

Это была старая WCHA – 10-часовые поездки на автобусе в Миннесоту и Северную Дакоту. Мы даже играли в Анкоридже, Аляска. Никогда не забуду те поездки. Однополосная дорога в скучную Миннесоту, повсюду снег, печка сломана, а все парни смотрят фильмы и дурачатся.

Я же штудирую учебники, делая тест по термодинамике. Эти бараны смотрят «Билли Мэдисона», а я пытаюсь решить задачу: Вопрос №5: пуля летит со скоростью X, пролетает через пять матрасов толщиной X. Пожалуйста, вычислите конечную скорость…

А автобусе холодно и темно, и он подскакивает на каждой кочке. Мои уравнения разлетаются повсюду. Мои приятели орут каждую фразу Сэндлера. Так что последнее, о чем я думаю: «Однажды ты попадешь на Матч всех звезд НХЛ».

Если вы думаете, что эта какая-то шутка про учебу, то ошибаетесь. В первый год половина студентов заваливает химию. Они реально ставят бумбокс, когда ты заходишь в класс, и играют песню Queen «Another One Bites the Dust».

Но каким-то чудом я справился. Я получил диплом. Я обручился. Я был готов к кабинке в General Motors.

А затем…

«Эй, дорогая… Я получил предложение от команды АХЛ… В Хьюстоне».

«Нет. Нет. Не может быть».

Она считала это безумием. Я пообещал ей: дай мне три года. Три года, а затем я вернусь в реальный мир. В конце концов, у меня есть диплом. Что может случиться?

Про себя вы, наверное, думаете: стандартная история. Здоровый головорез пытается пробиться в высший свет любыми способами.

Что же, вот еще одна вещь, которую вы можете обо мне не знать: к 23 годам я не бывал в настоящей хоккейной драке. Конечно, приходилось толкаться с парнями в детстве, когда я еще играл в маске, но все это было не по-настоящему. Я не знал самых азов хоккейной драки.

Первые пару матчей в АХЛ за «Хьюстон Аэрос» я постоянно слышал: «Эй, ты, здоровый ублюдок, погнали? Понеслись. Прямо сейчас. Сейчас разберемся». Я только отвечал: «Э, нет. Нет, мне и так хорошо».

А затем это произошло. Никогда не забуду тот момент перед игрой с «Пеорией». Мы готовились выйти на лед, когда тренер оглядел раздевалку. Затем он уставился на меня: «Скотт. Не. Дерись. С. Ди-Джей Кингом». Я такой: «Кто такой этот чертов Ди-Джей Кинг?» Его глаза округлились: «Ди-Джей Кинг – настоящий тяжеловес. Чертово животное».

Так я и сделал… подрался с Кингом.

А он… врезал мне прямо в челюсть.

В тот момент я осознал: «О, хорошо. Ух. Так вот что значит получить настоящий удар». Но каким-то образом я умудрился устоять на ногах и вроде как выиграть бой. Мои партнеры просто слетели с катушек.

Тогда я осознал еще одну вещь: «О, хорошо. Это было здорово. Не боль в челюсти. Это паршиво. Но приятно видеть, как радуются твои партнеры».

Вот как все началось. Я принял свою роль, так как это позволило мне двигаться вперед, а не потому, что мне это нравилось. Драться, каким бы здоровым ты ни был, всегда непросто. По ходу третьего сезона в АХЛ (и последнего из обещанных моей невесте, к тому моменту уже ставшей женой) мы были на выезде, и я получил звонок, которого не ожидал: «Эй, «Миннесота» хочет, чтобы ты прилетел в Калгари. Сегодня».

«Миннесота Уайлд». Хочет, чтобы я сыграл против «Калгари». Я обзвонил всех, рассказывая, что дебютирую в НХЛ. Сегодня.

Я примчался в аэропорт, мечтая о том, как надену свитер команды НХЛ и выйду на 20-тысячную арену, забитую народом.

«Сэр, ваш паспорт?» Мой паспорт? Мой бл*** паспорт! Нет.

В те времена в АХЛ паспорта с собой брали только топовые проспекты команды, которые могли рассчитывать на вызов в основу. В Канаду. Я не входил в их число (из-за меня теперь всех парней заставляют всегда иметь при себе паспорт).

Я умолял. Показал свое водительское удостоверение. Показал свои фотографии в хоккейной форме. Даже усилил канадский акцент: «Мэм, я – гражданин Канады. Мне нужно попасть на этот рейс. Мне сегодня предстоит играть в НХЛ, ясно?»

Неа. Она не поддавалась. Я был сокрушен. Понимаете, не так уж и просто позвонить команде НХЛ: «Эй, безумная история, а… у меня нет с собой паспорта».

Думал, что мне конец. Но вновь каким-то чудом все сложилось удачно и через несколько недель я получил новый шанс. Соперник – «Детройт». Я выскочил на лед на свою первую смену и оказался против Павла Дацюка и Ника Лидстрема.

Это охренительный момент. И я был очень далек от офисного стула.

Знаете что? Я зацепился. Мы с женой начали путешествовать по стране, год за годом. Но я остался в НХЛ.

Это непросто. Вы думаете, что тафгай выходит на лед на пару минут, делает пару ударов, и на этом для него все окончено. Вот это жизнь, верно?

Но я буду честен. Расслабляться нельзя. 24 часа 7 дней в неделю. Когда ты понимаешь, что тебя ждет бой, ты не можешь успокоить свой мозг. Ты можешь быть самым жестким, страшным парнем в НХЛ, но страх все равно не уйдет.

В первые пару лет мне было так плохо, что я не мог спать. Всю ночь я смотрел видео на HockeyFights.com и YouTube, изучая, как дерутся мои будущие соперники. Стив Макинтайр. Эрик Годар. Список можно продолжать. Ты воображаешь предстоящие битвы с этими монстрами, и твой разум уже не может успокоиться.

Мы сами подписываемся на эту работу. Однажды жена не могла больше терпеть и сказала: «Джон, ты же понимаешь, что эти парни, которых ты так боишься, наверное, сейчас сидят у себя дома и смотрят видео, как ты кого-то бьешь? Они испытывают такой же страх».

Это был прорыв.

Когда родились дочери, то это тоже помогло. По какой-то причине это позволило мне не думать о хоккее дома. Я стал тем игроком, которым, как я надеюсь, они могут гордиться. Я даже забил три гола за «Сан-Хосе» в прошлом сезоне. Они были очень рады.

«Ты думаешь, твои дети будут этим гордиться?»

Вот оно. Момент, когда они меня потеряли.

Сначала, когда стало очевидно, что я выиграю голосование болельщиков, я понял позицию лиги. Они не приукрашивали: «Эта игра не для тебя, Джон». Но я и сам это понимал. Честно, где-то я даже соглашался.

Вначале я хотел, чтобы все это закончилось. У нас здорово получалось в Финиксе, и я стал ощущать, что стал частью чего-то значимого. «Койотам» пророчили последнее место, но в первой половине сезона мы многих удивили. Странная команда андердогов, которая смогла стать единой. И я отлично вписался: весельчак, душа раздевалки и весьма эффективный тафгай.

Одна из причин, почему я задержался в этой лиге – я понимаю, что не являюсь звездой.

Так что, когда меня попросили выступить с заявлением – попросить фанатов изменить голосование и прекратить «кампанию за Джона Скотта» – я сделал это без споров. Я заявил: «Послушайте. Я не заслуживаю этого. Голосуйте за моих партнеров». И я был честен.

Пусть я не заслуживаю попадания Матч всех звезд, но я также считаю, что не заслуживаю такого отношения со стороны лиги по ходу этой саги. Я – игрок НХЛ. И, каким бы ни был уровень моего мастерства, я стал им не случайно. Я искренне верю, что, когда выхожу на лед, позволяю партнерам чувствовать себя защищенными и демонстрировать максимум своих возможностей.

Делает ли это меня элитным игроком? Господи, конечно нет. И я буду страшно нервничать, когда выйду на лед в воскресенье. Буду ли я нервничать, играя 3 на 3, когда с одной стороны мимо меня промчится Тарасенко, а с другой – будет раздевать дриблингом Тэйвс? Конечно. Буду ли я самым медленным? Наверное.

Но в тоже время это не «Чарли и шоколадная фабрика». Я не какой-то парень с улицы, которому посчастливилось выиграть золотой билет и «сыграть в хоккей со звездами». Я выиграл интернет-голосование. Конечно, в какой-то степени это было шуткой. Все могло этим и закончится. Но это не начиналось с шутки. Голосование шло из очень маленькой, малюсенькой выборки: игроки НХЛ. Это было голосование болельщиков. Фанаты в интернете выбирали из 700 или более лучших хоккеистов в Северной Америке.

И я – один из них.

Если лига считала это унизительным, то практически все игроки меня поддерживали. Столько парней прислали мне сообщения с одним посылом: «Ты должен там быть».

И это случилось не благодаря интернету. Я рвал свою жопу, чтобы быть достойным. С трех лет я выходил на лед каждый день. Я пережил отчисления из юниорских команд, поездки на автобусе на Аляску, экзамены по динамике и да – множество боев.

Я стал одним из них. И это очень многое для меня значит.

Это многое значит для моей семьи.

Так что, когда кто-то из НХЛ мне позвонил и заявил: «Ты думаешь, твои дети будут этим гордиться?»

… Тогда они меня потеряли.

Вон он. Тот самый момент.

Потому, пусть я знаю, что не заслуживаю участия в Матче всех звезд, я знаю, что сам имею право судить о том, чем будут гордиться мои дети.

А ведь мои дочки – огромные фанатки НХЛ. Моя старшая, Ева, любит хоккей. Любит наблюдать за мной на льду. Любит следить за командой. И да, она с нетерпением ждет Матча всех звезд. Моя младшая, Габриэлла, еще слишком мала, что «следить» за этим – но ей это нравится не меньше. У нее есть все мои свитера: «Блэкхокс», «Уайлд», «Рейнджерс», «Шаркс» – и она постоянно их носит. И в Финиксе, когда папочка отправлялся на важный матч, она действовала, как по сигналу: ааааа-уууу (так воют койоты).

Когда они увидят меня на льду в воскресенье, будут ли они гордиться? Кто знает. Мне хочется так думать. Но я знаю, что они будут там ради их отца – здорового и бестолкового. Они будут там, на трибунах, поддерживая меня, надев мои свитера, наблюдая, как я стараюсь изо всех сил, получаю удовольствие и исполняю мечту, которую лелеял с их возраста.

Наверное, когда они достаточно подрастут, я расскажу им всю историю. Об одном безумном январе, когда они были слишком молоды, когда наша семья неожиданно переехала, когда мы перестали выть аааа-уууу, когда родились близнецы и когда их отец был во всех новостях и принял участие в той странной игре в Нэшвилле.

Это будет классная история, я надеюсь.

Представляю, как они буду подкалывать меня, пока я буду ее рассказывать (конечно, по-доброму).

Затем я представляю, как везу их на маленькую ледовую арену. И, возможно, перед началом тренировки они даже смогут примерить мои краги.

Мои старые краги с Матча всех звезд.

[Taf]

«С детства нас учили: «Если ты не умер, то не лежи на льду». Трагедия Тодда Юэна

История трагической гибели бывшего тафгая НХЛ Тодда Юэна, которая вновь начала споры о необходимости драк в хоккее.

Это вопрос, на который не существует простого ответа. Тайна, которую уносит с собой в могилу человек, которого мы потеряли.

Но семья и друзья бывшего энфорсера НХЛ Тодда Юэна верят, что медицина и наука смогут объяснить, что стало причиной того, что привело его к смерти. Они уверены, что его длительная карьера в профессиональном хоккее нанесла серьезный урон его мозгу. И теперь они хотят понять, верны ли их наблюдения.

В прошлом году Тодд Юэн стал седьмым бывшим бойцом НХЛ, который погиб за последние несколько лет. Официальные причины их смертей разнятся, но та роль, которую они играли большую часть жизни, подразумевает и то, что на работе они будут получать удары по голове.

Что отличает Юэна от других, так это то, насколько нормальным все с ним казалось. Прошло уж практически 20 лет с момента окончания его карьеры, у него было стабильное финансовое положение, успешный бизнес, относящийся к недвижимости, счастливый брак, трое сыновей, внук и всеобщая поддержка со стороны семьи и друзей.

Юэн провел в НХЛ 11 лет, успев поиграть за четыре команды, выиграть Кубок Стэнли в составе «Монреаля», а затем стать уважаемым детским тренером и поработать с командами из колледжа в Сент-Луисе. Признаки, что у него проблемы, практически не проявлялись. Иногда он страдал от депрессии – то, о чем он редко с кем-то говорил – лечился от диабета и последствий различных травм, оставшихся в напоминание от игры. Однако, в общем, казалось, что дела его обстоят весьма неплохо, если сравнивать со многими другими экс-хоккеистами.

Но утром 19 сентября Тодд Юэн спустился в подвал своего дома, лег на пол и выстрелил себе в голову. Совсем недавно он еще веселился и шутил с семьей и друзьями и наслаждался катанием на своем «Харлее». Ему было всего 49 лет.

«Клянусь Богом, когда мне позвонил племянник, который сообщил, что слышал страшные новости, я подумал: «Этого просто не может быть», – говорит бывший защитник НХЛ Рик Уилсон, один из ближайших друзей Юэна, который сейчас руководит тренажерным залом, очень популярным у игроков «Блюз». – Я написал Тодду сообщение: «Эй, у тебя все нормально?» Когда его сестра подтвердила, что он скончался, я все еще не мог поверить в это. Такого никто и представить не мог».

К сожалению, гибель Юэна лишь продолжила череду трагедий. С момента смерти Боба Проберта – одного из эталонов хоккейного тафгая – из-за остановки сердца в 2010-м, чувство тревоги в хоккейном мире продолжает нарастать.

В 2011-м еще четверо бойцов: Дерек Бугаард, Барри Потомски, Рик Райпьен и Уэйд Белак – ушли из жизни. Череда трагедий, которая подняла множество вопросов и заставила множество людей пересмотреть роль драк в хоккее. В прошлом году защитник Стив Монтадор, который не считался тафгаем, но подрался только за карьеру в НХЛ около 70 раз, и Тодд Юэн пополнили этот скорбный список.

Это были разные люди, из разных мест. У некоторых были проблемы с наркотической или алкогольной зависимостью, кто-то подобных проблем не испытывал. Лишь Райпьен также покончил жизнь самоубийством. Но всем им было от 27 до 49 лет. И все они выполняли одинаковую работу в своих командах. Работу, где они получали удары по голове.

Мозг троих из них – Проберта, Бугаарда и Монтадора – был исследован после их смерти, и у всех было диагностировано дистрофическое поражение мозговой ткани, прогрессирующая энцефалопатия.

Юэн должен стать четвертым в этом списке, так как его семья разрешила провести вскрытие.

Наверное, новость о смерти Юэна сразила многих бывших игроков НХЛ, так как Тодд всегда слыл общительным человеком. Большинство умерших бойцов сталкивались с различными кризисами в жизни. Проявлялись отчетливые признаки, что что-то серьезно не так. Юэн же никаких признаков не подавал. Однако энфорсеры, которые знали его, говорят, что понимают, через что он прошел.

«Я был шокирован, – заявляет Джим Томсон, бывший партнер Тодда по «Анахайму». – Ошеломляющие новости. Но я понимаю. Потому что сам проходил через подобное. Тодд не был наркоманом. Не был алкоголиком. Но Тодд был в депрессии. Когда-то я сам, находясь в похожем состоянии, трижды подумывал свести счеты с жизнью. Именно поэтому несколько лет назад я заявил об этом открыто и дал понять, что с этим нужно что-то делать».

В 2011 году Томсон предложил запретить драки в игре. Вскоре за это его подвергли жесткой критике, в том числе и одиозный Дон Черри, который назвал его «дрянью» и «предателем». (Позже Черри извинялся за свои слова).

И Томсон продолжает стоять на своем. Его голос повышается и дрожит, когда он рассказывает о повреждениях мозга, которые наносят непоправимый вред спортсменам. Он вспоминает, как обсуждал с Юэном то, как они не любят ту роль, в которой их используют на льду, и какой вред она им наносит.

В частных беседах Юэн поддерживал стремления Томсона, когда весь хоккейный мир не хотел слушать. «Он обнял меня и сказал: «Спасибо за то, что высказался против драк», – отмечает Томсон. – Он видел, через какое дерьмо мне пришлось пройти».

«Он не хотел быть тафгаем, – добавляет бывший защитник «Блюз» Джейми Риверс, еще один близкий друг Юэна. – Ему отвели эту роль из-за его физической мощи. И эта работа отняла у него очень много. Он ненавидел ее».

Риверс объясняет, что одной из главных ошибок в карьере Юэна, было ударить Боба Проберта – тогда самого устрашающего тафгая НХЛ – в одном из своих первых матчей.

Юэн был не только подающим надежды игроком по юниорам, но и талантливым творцом. Играя за «Дакс», он писал и иллюстрировал детские книги, включаю историю о Скоке, «лягушонке, который не боялся быть другим». Но после схватки с Пробертом в хоккейных кругах его стали называть «Животное». И, таким образом, он был вынужден провести всю оставшуюся карьеру в роли тафгая.

«В тот момент Юи был напуган до смерти, – говорит Риверс. – Он просто продолжал молотить руками, пока Бобби не отступил».

Стрессы стали все большей проблемой для бывших бойцов за последние годы. Наряду со смертью бывших коллег, многочисленные медицинские исследования и пристальное внимание к этой проблеме со стороны прессы породили множество сомнений в хоккейных кругах.

Многие соотносят это с трагическими событиями в американском футболе, включая историю Дэйва Дурсона, который застрелил себя, прежде оставив предсмертную записку, что он завещает свой мозг для научных исследований.

Когда стало известно о смерти Юэна, то многие экс-хоккеисты НХЛ, первым делом, подумали о хронической травматической энцефалопатии. Следующий вопрос был еще страшнее. Кто будет следующим?

«Иногда бывают моменты, когда у меня не проходит звон в ушах, – делится Томсон, который подсчитал, что за время профессиональной карьеры провел 124 боя. – Почему у меня так болит голова? Почему у меня сегодня снова депрессия? С годами я задаюсь этими вопросами все чаще. Но я не знаю точного ответа. Побудила ли смерть Тодда меня на какие-то действия? О, это разбудило меня. Это заставило меня о многом подумать».

Именно эти вопросы стали причиной того, что все больше бывших энфорсеров НХЛ начинают изучать состояние своего мозга пока еще могут сделать это. Брент Майерс, который набрал около 700 штрафных минут за 154 матча, прежде чем был пожизненно дисквалифицирован лигой за употребление наркотиков, недавно прошел ряд тестов. Майерса годами мучили последствия сотрясения мозга, но на медицинское обследование он решился только сейчас.

Он боялся, что они покажут: «Когда ты покидаешь игру, то иногда кажется, что твоя голова не функционирует. И это наталкивает на неприятные мысли».

К счастью, МРТ не показала видимых повреждений. К сожалению, нынешние технологии не гарантируют 100-процентную диагностику. И игроки, вроде Майерса, вынуждены жить в подобной неопределенности.

Смерть Юэна породила очередной виток споров. Многие экс-игроки «Блюз» сожалеют, что Тодд так и не смог поговорить с кем-то из них. Может, они могли бы помочь человеку, которого так уважали и любили.

Сейчас же они просят действующих хоккеистов не скрывать свое состояние. Это совсем не в характере людей, которых с детства учили играть через боль. Но сейчас игроки говорят, что видят в своих бывших одноклубниках хрупких личностей, жизненные силы которых истощены игрой.

Они продолжали доигрывать в низших лигах, чтобы заработать дополнительные деньги. Многие так и не стали состоятельными и не нашли себя в жизни после окончания карьеры. Некоторые все еще живут прошлым – историями о славных временах. Некоторые в одиночку борются с демонами в своей голове. Если такое могло произойти с Юэном, то может случиться с кем угодно.

«На похоронах Тодда я осмотрел присутствующих, бывших партнеров Юэна, – говорит Уилсон. – Надеюсь, что, если кому-то из них понадобится помощь, то она придет вовремя. Мы и так потеряли уже слишком много хороших людей».

«С детства нас учат не показывать боль, свою слабость, – добавляет Риверс. – Отец может сказать: «Если ты не умер, то не лежи на льду»… Но сейчас, после всего произошедшего, ребята начинают открываться. И я надеюсь, что нынешнее поколение не будет бояться говорить».

Друзья Юэна надеются, что его смерть не останется незамеченной. Что он не станет просто еще одним именем в списке.

«Он был таким добрым, щедрым человеком, – добавляет Риверс. – Тодд никогда и никому не отказывал в помощи».

«Я словами не могу передать, как нам будет его не хватать», – заключает Уилсон.

[Taf]

Тодд Федорак: Оглядываясь в прошлое

Оглядываясь в прошлое, Тодд Федорак называет свою драку с Эриком Бултоном в первой игре сезона, “глупой”. Тогда он был уверен, что у него нет другого выбора. Вызов был брошен и он его принял. Федорак так всегда и играет.

Бывший Левый крайний “Лайтнинг” в драке старательно прикрывал правую сторону лица. Именно туда в октябре 2006 года пришелся убийственный удар Дерека Бугаарда, после чего в череп пришлось вставить пять титановых пластин, чтобы скрепить две скуловых кости.

Титановая сеть удерживает глаз на своём месте. “Если я пропущу удар в правую сторону, я могу лишиться глаза”. – Говорит Федорак. Тогда какого хрена он сцепился с Бултоном? “Я хотел заработать свою 1000-ую штрафную минуту в драке. Что-то вроде профессиональной гордости”. С тех пор он держит свои кулаки при себе.

У 34 -летнего Федорака 10 титановых пластин в черепе. Три скрепляют левую две скуловых кости, смещенные ударом Эрика Кэйрнса в ноябре 2003 года. Две не дают разрастись перелому лобной кости, появившемуся после попадания шайбы. Федорак знал, что лучше ему не драться. Но, если он будет драться, то как он может играть?

“Я учился так – если кто-то не даёт тебе играть, ты отвоёвываешь у него свою право играть в свою игру”. – Говорит Федорак. 187-сантиметровый, 108-килограммовый боец был хорош в своём ремесле, а также и весьма активен – 117 драк с самыми лучшими драчунами за девятилетнюю карьеру в НХЛ.

“Он был одним из самых лучших бойцов лиги”, — говорит Зенон Конопка, одноклубник Федорака по “Лайтнинг” и “Дакс”. Но дилемма сейчас в том, как ему применять свою жесткость. Как он может играть в своем обычном стиле, если он не может ввязаться в потасовку? Это просто не выглядит правильным, говорит он, удар по гордости и самолюбию. Ему приходилось бороться с самим собой, а в результате страдала его игра, и он оставался в пресс-боксе девять игр, с 22 ноября по 7 декабря.

Но он считал – это к лучшему, есть время оценить свою карьеру и понять, как это отражается на его жене, Терезе и их детях, пятилетнем Люке и трехлетней Сиенне. “Теперь я должен понять, что я никому ничего не обязан”, — говорит Федорак. – “Я хотел оставаться в игре, как можно дольше и делал всё, что от меня требовалось для этого. Тем более, что помимо игры мне нужно было заботиться о своей семье”.

Говорит тренер Рик Токкет: «”Есть много игроков, встряхивающих игру всяческими способами. Те, которые всегда перед тобой, играют на добивании и вновь возвращаются, пасуют шайбу и снова перед тобой, раздражая и нервируя. Вот таким игроком был Тодд, он играл очень эффективно”.

Федорак рассказывает, что как минимум один доктор говорил ему, что он не должен играть после нокаута от Бугараада. Однако Федорак, сыгравший за “Дакс” и “Флайерс” в том сезоне подрался ещё шесть раз. В марте он схватился с “Рейнджером” Колтоном Орром. Орр сломал Федораку челюсть.

“Я хотел играть точно так же, как играл, когда я пробился в НХЛ. Ты хочешь сохранить всё то, с годами заработанное, уважение. Но если ты в проблемной ситуации начинаешь беспокоиться о том, что с тобой что-то может случиться, то ничего хорошего из этого не выйдет”.

Это возвращает нас к драке с Бултоном. Его жена Тереза вспоминает: “Первое, что он сказал: “Я подрался. Я отвернул лицо, чтобы в него не могли попасть, так что получил удар в ухо, потерял равновесие и упал”. Я подумала: “Мой Бог, что он делает, что он себе думает”. Тебе не нужно больше драться”.

Январь, 2000, АХЛ, Филадельфия На тренировке клюшкой попали в рот. Результат: Выбито три зуба Фикс: Импланты

Ноябрь, 2003, “Флайерс” Драка с тафгаем “Айлендерс” Эриком Кэйрнсом Результат: Переломы глазничной и скуловой кости Фикс: Три титановых пластины

Ноябрь, 2004, АХЛ, Филадельфия В игре отскочившая шайба попадает в Федорака, сидевшего на скамье запасных Результат: Сломана лобная кость Фикс: Две титановых пластины

Октябрь, 2006, “Дакс” Драка с Дереком Бугаардом Результат: две скуловые кости сломаны, повреждена глазница Фикс: пять титановых пластин, титановая сетка для удержания глаза на месте.

[Kombain]

Немного освежу тему чтоли… :mig

Мой любимый боец всеянхл – Стю “Комбайн” Гримсон – классная подборка его боев! :good

Для тех, кто может не в курсе – коротенько так о нем…

Стю Гримсон – Канадский нападающий

Бывший канадский хоккеист, нападающий. Гримсон играл в Национальной хоккейной лиге с 1989 по 2002 год. В течение своей карьеры он выступал за клубы НХЛ «Калгари Флеймз», «Чикаго Блэкхокс», «Майти Дакс оф Анахайм», «Детройт Ред Уингз», «Хартфорд Уэйлерз», «Каролина Харрикейнз», «Лос Анджелес Кингз» и «Нэшвилл Предаторз». Всю свою карьеру Стю был известен как тафгай. Он заработал более 2000 штрафных минут. За свою устрашающую репутацию бойца он заслужил прозвище «Комбайн».

Родился: 20 мая 1965 г., Ванкувер, Британская Колумбия, Канада
Рост: 198 см

Окончание карьеры: 36-летний нападающий «Нэшвилла» Стю Гримсон, заработавший за годы выступлений прозвище Комбайн, признался, что он до сих пор испытывает головные боли.
Последний раз Гримсон выходил на лед 12 декабря, когда и получил сотрясение мозга. «Прошло уже пять месяцев с момента травмы, а неприятные симптомы никак не прекратятся, – с сожалением констатировал Комбайн, который не может проводить даже легкие тренировки. – Перспектива моего возвращения кажется мне все более и более сомнительной».

[Utagawa]

История бывшего тафгая «Вашингтона» Стивена Пита, который после завершения карьеры столкнулся с большими проблемами.

Здесь все говорит о стройке: куски деревьев и опилки, электрический запах инструментов. Бывший тафгай НХЛ, 36-летний Стивен Пит, стоит рядом со своим отцом, Уолтером, посреди совсем недавно возведенных стен, которые в будущем должны стать их новым домом. Он строится на месте старого дома, который Стивен спалил в прошлом году.

Именно в этом гараже, вспоминает Стивен, он и оставил паяльную установку без присмотра. Именно в той спальне наверху, говорит Уолтер, он почувствовал запах гари и успел вовремя выбежать.

За несколько минут двухэтажный дом, который Стивен приобрел несколько лет назад на деньги, которые он получал в НХЛ за то, что избивал соперников, был поглощен пламенем. К счастью, никто из жильцов и соседей не пострадал. Через несколько дней Стивен Пит был арестован за несоблюдение пожарной безопасности.

«Я даже сожалел, что не сгорел вместе с этим домом, – признается Пит. – Потому что я знал будущее последствие и то унижение, которое нанес нашей семье. Ведь была не первая трагедия в моей жизни, знаете?»

Он просит прощения. У него вновь разболелась голова, поэтому он достает «Тайленол» и «Коку» из машины. В эти дни сахар – антидот не хуже, чем ацитаменофен.

«Вот таким он стал, – шепчет Уолтер, когда Стивен не может его услышать. – Он не может сосредоточиться, сфокусироваться. Иногда он готовит, но раздается телефонный звонок и он просто уходит. Мне приходится напоминать: «Стивен, ты оставил плиту включенной».

Несколько дней назад Пит-младший проехал нужный поворот и заблудился по дороге в реабилитационный центр, который он посещает практически каждый день. Неделю назад Уолтер услышал крики о помощи и обнаружил Стивена прижатым к земле машиной. Стивен хотел что-то починить, но плохо закрепил домкрат.

64-летний Уолтер Пит, глава небольшой лесопилки на окраине Ванкувера, каждый день беспокоится о сыне, которого теперь с трудом узнает. Больше всего он боится, что Стивен пополнит скорбный список энфорсеров НХЛ, которые ушли из жизни, когда им не было и 50 лет. С 2010 года в этот список попали Боб Проберт, Дерек Бугаард, Рик Райпьен, Уэйд Белак, Стив Монтадор и Тодд Юэн.

Питы не уверены на сто процентов, но проблемы Пита вполне могут быть связаны с прошлыми сотрясениями. Возможно, как и в случае со многими умершими энфорсерами и сотней погибших экс-игроков НФЛ, однажды у него обнаружат хроническую травматическую энцефалопатию, дегенеративное заболевание мозга, которое вызывается множеством ударов по голове.

На данный момент это заболевание нельзя точно диагностировать, пока человек жив, но Пит и его отец переживают, что они столкнулись именно с подобным. Симптомы, которые сопровождают этот недуг: потеря памяти, депрессия, импульсивность, головные боли – все это стало частью повседневной жизни Стивена Пита.

Уолтер Пит видит в постройке нового, за место сожженного его сыном, дома… В себе он видит последнюю линию оборону перед страшным будущем, которое ждет его сына.

Недавно он связывался с Леном Бугаардом, отцом Дерека, который посвятил все эти годы с момента смерти своего сына в 2011-м, изучению этой проблемы. 28-летний Дерек, который выступал за «Рейнджерс», был найден мертвым. Причиной смерти была объявлена передозировка оксикодоном и алкоголем.

«То, через что мы сейчас проходим, привело его сына к смерти», – сокрушается Уолтер Пит.

Стивен Пин последний раз выходил на лед в НХЛ в сезоне-2005/06. Большую часть времени с тех пор он не может найти стабильную работу или просто держаться подальше от неприятностей – от драк в баре и на улице до обвинений в воровстве, хранении украденных вещей и сопротивлению должностному лицу. Пит утверждает, что последнее – это просто неудачное решение кого-то подвезти.

Постоянные боли в голове, говорит Пит, начали через пару лет после завершения карьеры. Чаще всего они начинаются с утра и иногда так сильны, что заставляют его провести весь день в темной и тихой комнате. Доктора не могут объяснить причину этих болей.

«Я не могу спать на правом боку, – добавляет Пит. – Если я повернусь на правую сторону, то складывается ощущение, что на моем лице стоит кто-то весом в 200 фунтов».

Он прикладывает свой мясистый кулак к левой щеке. Считает ли он, что боли стали следствием сотрясений, которые он получал в драках НХЛ?

«Я не знаю, – признается Пит. – Но удары в голову точно не принесли пользы».

Он разворачивает плечи и становится в боксерскую стойку. Левый кулак защищает подбородок, а правый находится в районе уха. Именно в такой стойке он принимал большинство боев, начиная с того времени, как еще выступал в Западной хоккейной лиге.

«Я – праворукий боец, верно? Так что большинство ударов приходились в левую половину головы. Именно там самая сильная боль сейчас. Так что мой метод дедукции довольно прост. Какие другие удары я получал?»

За ланчем после парочки баночек пива Пит не выглядит, как человек, вселяющий ужас. Его веселый голов звучит на октаву выше, чем можно было ожидать, и он говорит без умолку. Шутит и улыбается. Сегодня хороший день.

«Хоккей – это лучшее, что было в моей жизни, но также хоккей – худшее, что со мной случилось, – говорит Пит. – Было здорово, пока я выходил на лед, но что теперь? Мои собратья по ремеслу, тафгаи, стали ненужными. Лига теперь отрицает, что такая роль существовала, хотя ради этого я пожертвовал своим здоровьем.

Не думаю, что тренеры или кто-либо еще думали о моем будущем, когда 10 лет назад бросали меня в очередной бой. Понимаете, о чем я говорю?»

Уолтер Пит описывает Стивена, как прилежно учащегося в школе мальчика и звездного защитника местных детских команд. Больше всего Уолтер корит себя за то, что отпустил 15-летнего сына в Западную хоккейную лигу, когда в 15 лет его выбрали на драфте WHL под общим 3-м номером. Вместо колледжа Пит-младший закончил свое образование, даже не доучившись в старших классах. В юниорскую лигу Стивен попал как атакующий защитник, а закончил ее в роли силового вингера.

На драфте-1998 Пит был выбран «Анахаймом» под общим 32-м номером. Потом он провел несколько лет, защищая таких звезд «Вашингтона» как Яромир Ягр, Петер Бондра, Адам Оутс и даже Александр Овечкин. Сложно сосчитать, сколько раз ему приходилось скрещивать кулаки с бойцами вроде Доналда Брашира, Тодда Федорука или Джодди Шелли. А его бой 2002 года с тафом «Бостона» Пи-Джеем Стоком и вовсем считается лучшей схваткой того сезона.

Локаут сезона-2004/05 прервал карьеру Пита на время, а различные травмы: повреждения от спины до шеи, сломанные руки – заставили его повесить коньки на гвозде еще черед год. Питу пришлось искать различные возможности подработать. Он даже был вышибалой. А головные боли стали постоянными спутниками его жизни.

Врачи НХЛ регулярно прописывали Стивену «Перкоцет», также он не чурался «самолечения», принимая другие обезболивающие, которые получал у врачей или покупал на улицах. Он не скрывает, что сидел на кокаине, а алкоголь он не бросил до сих пор. И Стивен настаивает, что у него нет проблем с зависимостями. У него есть проблемы с постоянной болью.

После трагических смертей Бугаарда, Белака и Райпьена, за которыми вскоре последовала смерть матери Стивена, которую сгубил рак печени, Пит обратился за помощью в Ассоциацию игроков НХЛ.

«Казалось, что все вокруг меня умирают, – признается Пит. – Скончалась моя мама, скончались ребята, с которыми я выходил на один лед. Я стал все чаще смотреть в зеркало и задаваться вопросами: «А что со мной не так? Не стоит ли за моими головными болями нечто более страшное? Станет ли мне лучше? Станет ли мне хуже?».

Организация несколько раз направляла Пита в реабилитационные и восстановительные центры. Сам Стивен объясняет, что старается избегать употребления лекарственных средств, боясь впасть в зависимость от них: «Я знаю, что могу закинуться «Перкоцетом», а потом просто сидеть весь оставшийся день, как овощ. Но я не хочу идти по этому пути». Вместо этого он находит некоторое облегчение в саунах, теплых ваннах, массаже и акупунктуре. К сожалению, финансовые возможности не всегда позволяют ему прибегать к этим методам. Так что он начал изучать различные диеты и полезные свойства продуктов. Если у него начинает болеть голова, то в холодильнике всегда стоит бутылочка Coca-Cola и лежит шоколадный батончик Oh Henry!

«Мне стыдно это признавать, но я все же не могу обойтись без таблеток, – напишет он в сообщении чуть позже. – «Тайленол», «Адвил»… Головные боли стали сильнее. И это меня сильно пугает. Ведь самое страшное так и начинается».

Вы прекрасно знаете грустную статистику за последние несколько лет. Несколько тафгаев свели счеты с жизни. Но Пит говорит, что этот путь не для него: «Я не считаю себя человеком, который может намеренно расстаться с жизнью. Но я считаю себя человеком, который может лететь на машине по шоссе и, неожиданно, потерять контроль. Я не всегда осторожен в жизни. Наверное, это идет от моей хоккейной роли. Я не был осторожен со своим телом, вставая на защиту партнеров. Я должен был пожертвовать собой ради них, верно?»

Также Пита стали преследовать приступы тревоги. Он сам предпочитает водить машину, что позволяет ему чувствовать себя свободным. Пока мы сидели в ресторане, Стивен несколько раз звонил отцу, который должен был забрать его, хотя назначенное время еще не наступило: «Эй, приятель? Ты где?»

Пит признается, что иногда просыпается в холодном поту, иногда – в слезах. Иногда ему кажется, что в припаркованных автомобилях прячутся люди, которые наблюдают за ним: «Я изучаю симптомы, последствия сотрясений. Приступы тревоги, неосторожность… Я вижу все это в себе. И я не знаю, если я смогу справиться с головной болью, то уйдет ли это все вместе с ней?».
Теплым весенним днем солнце озаряет стройплощадку. В этот день у рабочих выходной. Уолтер и Стивен осматривают сделанные работы, обсуждая дальнейшие планы. Как ни странно, пожар в их доме лишь сблизил отца с сыном.

Оба говорят, что 17 марта 2015 года Уолтер отправился в спальню на втором этаже после 22:00. Стивен находился в гараже, который был забит мебелью, так как Питы освободили комнаты на нижнем этаже, чтобы сдавать их в аренду. Стивен объясняет, что вынул стереооборудование из своей машины, чтобы починить его.

Так как он не мог найти обычный паяльник, то использовал паяльную лампу. Затем он оставил ее и ушел, забыв, что она все еще включена. Лампа прожгла дыру в матрасе, а когда Стивен попытался заглушить огонь с помощью полотенца, то пламя разлетелось по всем сторонам. Огонь быстро охватил гараж и дом.

Стоя у реконструируемого гаража, Уолтер и Стивен вспоминают, что происходило дальше.

Уолтер говорит, что вышел на звуки хлопков (наверное, взрыв баллона с газом) и увидел дым. Стивен же утверждает, что это он прибежал к отцу, и поднял тревогу. Уолтер настаивает, что бросился за собакой, джек-рассел-терьером по имени Доусон, который прятался под кроватью, а потом они вместе спустились вниз, где и обнаружили Стивена. «Что ты теперь натворил, Стивен?» – кричал отец.

Однако оба отрицают слова соседей, которые утверждают, что отец и сын поссорились до происшествия. (Питы настаивают, что Стивена не было дома весь день и он вернулся домой, когда отец уже лег спать). Также Стивен отвергает слова одного, якобы, очевидца, который видел, как он, якобы, намеренно совершил поджог. В этом Уолтер солидарен с сыном.

Через пару дней после пожара Стивен был взят под арест и ему предъявили обвинения в двух случаях поджога. Уолтер и Стивену было запрещено видеться и общаться несколько недель. Затем Стивен Пит провел в реабилитационном центре 10 недель.

Дом был полностью разрушен и не подлежал восстановлению. Арендатор, который отсутствовал в момент пожара, понес материальные потери и подал на Пита в суд. Суд постановил выплатить пострадавшему 13 тысяч долларов, но Пит дал понять, что расплатиться ему нечем. Дальнейшее развитие событий пока неясно.

Новость о том, что бывший игрок НХЛ поджег дом своего отца, быстро разлетелась по свету. В феврале Стивен был признан виновным в одном случае «поджога жилого помещения», а также в одном случае халатности. Ему дали год испытательного срока.

Сейчас Питы мыкаются по домам близких и знакомых, ожидая, когда восстановят их собственный дом. Стивен хотел найти работу в салоне-магазине Harley-Davidson , где могли бы пригодиться его практически энциклопедические знания о мотоциклах. Но пока он трудится в сфере ландшафтного дизайна.

Но он признает, что ему сложно находить общий язык с людьми, так как он известен, как бывший игрок НХЛ, который сжег дом своего отца. По словам Стивена, его лучший друг – это Доусон. «Он успокаивает мое сердце, когда мне особенно плохо», – признается Пит-младший.

Уолтер Пит сокрушается, что многие люди, которые раньше были близки со Стивеном, видит теперь в нем только ходячую проблему. Но еще больше он разочарован в НХЛ и в хоккее в целом, который, по его мнению, и привел его сына к такому состоянию.

Питы внимательно следят за коллективным иском, который подали бывшие игроки против лиги. «Сейчас кажется, что мы уступаем в этой борьбе, но я до конца своих дней будет поддерживать своего сына, в котором вижу хорошего молодого человека, который нуждается в помощи. Ужасно, что ему приходилось прибегать к помощи болеутоляющих, алкоголя и черт знает чего еще, чтобы заглушить мучающую его боль».

Но больше всего ему не хватает «тех блеска в глазах и улыбки», чтобы были когда-то у его сына: «Он выглядит нормально, но кто знает, что происходит в его поврежденном мозгу?».

[Kombain]

Побоище в Филадельфии: устами его участников!

Побоище в Филадельфии: устами его участников!

[Kombain]

Пару роликов от “старых Летчиков” :good

===

[Kombain]

Тот самый бой! :fight

Видео:

[Kombain]

“В НХЛ был лишь один человек, которого ненавидели больше меня”. Самый ужасный сезон в истории лиги

В очередной главе своих мемуаров известный хоккеист Шон Эйвери в подробностях рассказывает о локауте сезона-2004/05 в НХЛ.

Летом 2004 года Национальная хоккейная лига и Ассоциация игроков НХЛ (NHLPA) начали переговоры о подписании нового коллективного соглашения об условиях труда (CBA). Еще с момента подписания прошлого CBA мы понимали, что в будущем трудностей не избежать, так что перед стартом сезона-2003/04 всем игрокам посоветовали отложить часть денег на черный день. Многие посчитали это лишней предосторожностью, но лично я не стал рисковать.

Лига хотела ввести жесткий потолок зарплат, потому что считала, что увеличение бюджета богатых клубов уничтожит более скромные франшизы. Потолок зарплат означал, что каждую команду ограничат в возможности траты денег. В отличие от бейсбола, где в случае нарушения потолка на клуб накладывался денежный штраф, НХЛ планировала ввести потолок, который нельзя будет превышать ни на цент.

В июле лига активно настаивала на своей позиции, а я и Ассоциация игроков были против. Никто из хоккеистов не хотел появления потолка зарплат, потому что это означало бы, что ведущие игроки продолжали бы получать большие деньги, а все оставшиеся крохи делились бы между остальными страждущими.

NHLPA возглавлял Боб Гуденау. Когда-то он был капитаном хоккейной команды Гарварда, который закончил с дипломом по экономике и управлению. Позже он окончил университет Детройта, где изучал юриспруденцию. Именно там он начал представлять интересы различных профсоюзов, а также стал агентом нескольких игроков, в том числе и БреттаХалла, который на момент этих переговоров был игроком “Сент-Луиса”. Гуденау обратил на себя внимание, когда ему удалось повысить зарплату “Золотого Бретта” со 125 тысяч долларов в год до 7,3 миллиона за три сезона.

В 1992 году именно он стал инициатором 10-дневной забастовки NHLPA, что стало первым подобным прецедентом в истории лиги. Тем самым он завоевал доверие игроков. В ответ НХЛ наняла Гэри Бэттмена и сделала его коммисионером лиги (до этого главным был президент). Бэттмен – также отменный юрист, который прежде работал в НБА, где именно он первым в современном спорте и разработал систему потолка зарплат.

Можно была сразу понять, к чему все идет.

Ни для кого не секрет, что Гуденау и Бэттмен ненавидят друг друга. Даже на заседаниях NHLPA Боб не скрывал, что презирает Бэттмена и что для него эти переговоры – настоящая война. И я понимал, что почти маниакальное желание Боба сокрушить Гэри еще выйдет нам боком. Ведь, если действительно вести речь о войне (пусть и юридической), то здесь было явное преимущество на стороне владельцев клубов.

От каждой команды в NHLPA было делегировано по одному члену, в задачу которого входило сдерживать в рамках приличия своих одноклубников хотя бы до Рождества. Я был назначен помощником первого представителя “Лос-Анджелеса”. И теперь нам нужно было объяснить другим игрокам суть происходящего, в результате чего они потеряют миллионы долларов, а профсоюз – сотни миллионов.

Многие из этих клубных представителей, в том числе и я, не могли похвастаться хорошим образованием. И пусть диплом статусного ВУЗа не гарантирует настоящих знаний, но тот факт, что мы уступали в плане образования тем, кто нами руководил, и тем, кому мы противостояли, лишь добавляло неуверенности в собственных силах. Я умею думать, не боюсь спрашивать, если чего-то не понимаю, но эти юристы могут напустить такого тумана, что иногда создавалось впечатление, будто мы общаемся на разных языках. В какой-то момент стало очевидно, что мы просто должны довериться NHLPA. И это тоже стало проблемой.

Вначале мы получали электронные письма с подробными отчетами о ходе переговоров. Но после того как некоторые из этих писем появились в СМИ, Ассоциация изменила план действий. Вся информация теперь появлялась только на “специальном сайте для игроков”, который был защищен системой паролей. Но и это не спасло от утечки в прессу.Теперь по два представителя команды вызывались на специальную конференцию. Получалось 60 человек плюс Гуденау и его помощники. Если бы и после этого журналисты что-то разнюхали…

Эти собрания вскоре превратились в фарс, потому что многие под различными предлогами отказывались приезжать. Некоторые просили подключить их по средствам телефонной связи. Тогда на заднем фоне мы могли слышать крики детей или звук, как “очень занятый” хоккеист рубится в какую-то компьютерную игру.

Давайте будем честны, спортсмены не в состоянии высиживать длинные и нудные переговоры. Тем более, когда на дворе лето. Мы привыкли быть в движении. И пусть мы не боимся рисковать своим здоровьем на льду, но мы не готовы час висеть на телефоне и обсуждать распределение доходов. Именно поэтому у нас не было ни шанса в этих переговорах.

Я всему учился у Криса Челиоса, который очень трезво смотрел на происходящее. Он считал, что Гуденау движется в неверном направлении. И пусть Крис не говорил об этом во всеуслышание, но в личных беседах он не скрывал своего пессимистичного настроя. Он даже пытался поговорить с Бобом, но тот все равно отказывался что-то менять.

Гуденау обладал слишком большим авторитетом, так что, даже если кто-то выказывал недовольство, он умел переубедить оппонента. Это был отменный юрист и прекрасный оратор. Он готовил для нас кучу различных доходчивых презентаций. А если того требовала ситуация, то не стеснялся и личной встречи с игроком. Именно так случилось, когда он “неожиданно” оказался в Детройте и пригласил Челиоса на обед.

Я побывал на 30-40 различных встречах за это время. И очень редко, когда кто-то связывался с игроком, который зарабатывал больше 8 миллионов долларов. Звезды НХЛ не принимали активного участия в переговорах (если только не делали этого тайно). И некоторые могли расценить это как предательство и переход на сторону лиги. Но об этом чуть позже.

Безработный
Переговоры продолжались, но результата видно не было. Паршивая ситуация.

16 сентября 2004 года. В этот день я должен был провести первый матч в регулярном сезоне НХЛ. Вместо этого я сижу на веранде кафе и наслаждаюсь морским бризом. Накануне истек срок прежнего коллективного соглашения и локаут начался официально.

Несмотря на все сложности, я не верил, что чрезвычайное положение продлится дольше двух недель. Слишком много денег на кону. Учитывая это, а также то, что я побывал на многих заседаниях, все же не стоит забывать, что тогда мне было только 24 года. Я и понятия не имел, что происходит на самом деле. Ни малейшего.

Мой агент, Пэт Моррис, так и ни разу не позвонил за все лето. Тем более, он не собирался звонить в этот день. Чтобы я сказал ему, если бы он предложил мне вариант в Европе? “Спасибо, Пэт. Когда нужно вылетать?” Наверное, у него были дела поважнее.

Для себя я решил выждать эти пару недель, прежде чем предпринимать какие-то дальнейшие действия. В качестве поддержки NHLPA назначила ежемесячную выплату в 5 тысяч долларов для каждого хоккеиста, который выступал в НХЛ в прошедшем сезоне.Для игроков, которые зарабатывали больше миллиона в год, это не стало бы подспорьем. Как и не заставило их лезть на баррикады и требовать голову Бэттмена.

Я же заработал в прошлом сезоне 440 тысяч. После уплаты налогов и агентских отчислений, а также после годичного проживания не в самом дешевом городе, у меня осталось тысяч 50. В лиге я успел провести два полноценных сезона, так что не стоит думать, что у меня скопилась большая сумма на банковском счете.

Один из минусов проживания в Лос-Анджелесе – это тот факт, что в Калифорнии деньги уходят быстрее, чем в Канаде.

Но вот мой личный двухнедельный локаут подошел к концу, а переговоры не продвинулись ни на шаг. Впервые за 16 лет я не играю в хоккей в октябре. Мне должны были бы платить по 20 тысяч долларов раз в две недели, но вместо этого я каждый день езжу в спортивный клуб в Беверли-Хиллз, где пытаюсь поддерживать форму. Еще один минус локаута – игрокам закрыт доступ к тренировочным клубным базам.

Локаут – это как наркотический трип: короткое время тебе хорошо, пока твои ноги греются на теплом песке, а в руках любимый прохладный напиток, но уже через несколько минут ты не можешь подобрать слов, когда кто-то задает тебе простой вопрос: “А чем ты занимаешься?”

“По-моему, играю в хоккей, – говоришь ты неуверенным голосом. – То есть, у меня есть контракт с клубом НХЛ, но я даже не знаю, когда вновь вернусь на работу…”

Чем больше времени проходит, тем больше неприятных мыслей лезут тебе в голову. Возможно, если бы я был 34-летним ветераном, то переносил бы все легче, потому что у меня за спиной был бы десяток сезонов и осознание одного важного факта: я уже чего-то добился в НХЛ. Но, когда у тебя отбирают карьеру в 24 года, когда ты только успел попробовать на вкус каково попасть в высший свет, тебе очень сложно справиться с этим. Поймите, хоккей был смыслом моей жизни. А теперь его у меня отобрали.

Оглядываясь назад, я понимаю, что Ассоциация игроков могла чего-то добиться и переиграть владельцев только в том случае, если бы продлила коллективное соглашение 14 месяцев назад. Но, конечно, если бы это было так легко сделать, то у нас не возникло бы подобных проблем. Я уверен, что в таких спорах игроки никогда не возьмут верх. Даже если лига просуществует еще миллион лет (в чем я сомневаюсь, учитывая, как складываются дела сейчас в мире).

Вспоминая тот локаут, я понимаю, что профсоюз велел нам готовиться к бою и поддерживал: “Мы не отступим!” Нужно было тогда лишь покачать головой: “Извините, парни, но вы никогда не победите. Профсоюз всегда сломается прежде, чем владельцы. И чем дольше вы будете ждать, тем менее выгодный договор получите. Именно поэтому нужно скорее все решать”. Но тогда я не знал этого.

2004 год подходил к концу, а какого-то даже теоретического согласия не наблюдалось. Над нами нависла угроза потерять весь сезон. Впервые в истории профессионального спорта. Разве такое возможно?

Заседание
Я старался держать себя в руках, но это было проблематично. И через несколько дней после празднования наступления Нового Года у меня случился срыв. Нет, я не бегал с криками голым по улицам (хотя не хочу обидеть тех, кто срывался подобным образом), но я понял, что не представляю свою жизнь без хоккея. Так что позвонил Пэту Моррису.

Это наш первый разговор за долгое время, и я говорю ему, что готов к любому варианту. Если у него есть на примете команда, которой нужен игрок, то они могут смело рассматривать мою кандидатуру. Я просил лишь одного: протяни мне руку помощи. Найди хоть что-нибудь. Если лига собиралась поставить нас на колени, то ее план удался. Пэт сказал, что постарается что-то придумать. Я же был рад даже такому сомнительному обещанию.

В начале февраля 2005 года NHLPA пригласила представителей всех клубов на заседание в Торонто, чтобы проголосовать относительно договора, который профсоюз получил от НХЛ в качестве “финального предложения”. Прилетели даже несколько игроков из Европы (им обещали бесплатный перелет, но, в конце концов, они платили из своего кармана).

В общей сложности собралось около 200 человек. Мы съехались в отель WestinHarborCastle. Хорошее место с огромным конференц-залом.

Для меня это была непростая встреча. Сложно заходить в комнату, когда ты знаешь, что как минимум 30 человек из собравшихся не стали бы писать на тебя, даже если бы ты загорелся, а еще 3-4 и вовсе с радостью личнопереехали бы тебя на машине. Былалишь одна персона, которую в этом месте в этот момент ненавидели больше, – невысокий человек с нервным тиком, мистер Гэри Бэттмен.

Но тогда мы все находились в одной лодке: хоккеисты, которых лишили игры. Однако даже в этой ситуации я постарался зайти одним из последних в зал. К счастью, мой друг, Крис Челиос, занял мне местечко рядом с собой в последнем ряду. Наверное, по уровню всеобщей антипатии Челиос занимал второе место. Хотя, может, именно он был лидером в этой номинации, потому что не стеснялся спорить с нашими лидерами, в том числе и с президентом Ассоциации игроков ТреворомЛинденом. Также он не боялся осуждать решения, которые принимались в обход принятых правил. Чели считал, что руководство профсоюза ведет себя слишком мягко и непоследовательно. Возможно, в чем-то он был прав.

NHLPA хотела решить все вопросы как можно скорее. По нескольким причинам. Официальная версия звучала так: нужно скорее утрясти все детали и отправлять финальную версию предложения в лигу, которая тоже выдвинула свои сроки. Но я думаю, что все хотели поскорее со всем покончить, потому что понимали, что многие игроки проделали долгий путь, чтобы оказаться в Торонто, и они вряд ли высидят несколько часов. К тому же некоторые приятели не видели друг друга несколько месяцев, а теперь, наконец, собрались в одном месте. Парни не могли угомониться, представляя, как они будут веселиться вечером.

Организаторы подготовили прекрасный шведский стол: мясо, рыба, овощи, фрукты, сладости… Когда игроки наелись до отвала, началось заседание. Между прочим, на серьезных встречах такое не практикуется перед началом обсуждения, потому что подобное пиршество понижает уровень концентрации и работоспособности.

Наконец, все 200 хоккеистов расселись по своим местам. Каждый получил копию варианта договора. Настало время принимать решение. Решение, которое определит наше будущее.

И тут случилось это…

Распахнулись двери и на пороге появились самые привлекательные представительницы женского персонала отеля. И не просто появились… а с корзинами полными льда. Но еще важнее, что скрывал этот единственный лед, который мы видели за последние восемь месяцев. Банки прохладного пива.

Алкоголь сыграл свою роль. Вскоре голоса стали громче, а споры – острее. Всеобщее внимание переключилось на противостояние Тая Доми и Кшиштофа Оливы. Доми, тафгай “Торонто”, хотел принять предложение. У него было много друзей, которые разбирались в бизнесе, так что некоторые хоккеисты полагали, что он знает, о чем говорит. Олива, здоровенный энфорсер “Калгари” и ярый сторонник Ассоциации, не собирался сдаваться. Они кричали друг на друга все громче. В конце концов, их в прямом смысле слова пришлось разнимать, чтобы дело не закончилось мордобоем.

Тут вновь распахнулись двери… и внесли новую порцию пива. Я перестал считать, сколько банок приговорил Кит Ткачак, сбившись на цифре 8 за 30 минут. И не стоит думать, что только он один хотел выпить на халяву.

Стало очевидно, что все это был спланировано заранее. Цель одна – напоить нас, саботировать голосование и не добиться никаких результатов. Так и получилось.

На следующий день было назначено новое заседание. Но я решил не ходить. Ничего нового я бы все равно не узнал, а повторения последней встречи видеть не хотелось. Вместо этого я отправился навестить родителей.

Лахти, Финляндия
16 февраля 2005 года Национальная хоккейная лига объявила, что весь сезон будет отменен. Подобное случилось впервые в истории североамериканского профессионального спорта.

Пэт Моррис, наконец, позвонил мне и сообщил, что подвернулся вариант. В Финляндии. “Лахти”.

Лахти – город с населением около 100 тысяч жителей, расположенный на той же широте, что и столица Юкона Уайтхорс. А местная команда, “Лахти Пеликанс”, занимала неплохие места в чемпионате Финляндии. Что тут думать? Я заключил контракт до конца сезона и вылетел в Хельсинки. Оттуда меня ждало 4-часовое путешествие на машине до места назначения.

Отели в Финляндии не так хороши, как мы привыкли в НХЛ. Простая кровать с тонким матрасом. Другое напряжение в электросети. И потрясающие воображение 8 каналов по телевизору. Естественно, все на финском.

На завтрак давали вареные яйца, маринованную сельдь, икру и много хлеба. На четвертый день пребывания мне все это даже начало нравиться. Перед начало каждой тренировки мы одевались в теплые вещи и устраивали пробежку в лесу. Повсюду снег. Холоднее, чем в Канаде. Сложно представить менее похожее на Лос-Анджелес место.

Мой дебют выпал на два домашних матча. Арена вмещает 5,5 тысяч фанатов. Я не знаю никого в команде. Более того, я – единственный представитель НХЛ, но никого это не смущает. В том смысле, что никто не бурчит, будто я занял место какого-то финского молодого таланта. В клубе рады меня видеть, а я очень рад забить гол в первом же матче. Несмотря на приятные эмоции от возвращения на лед¸ я понимаю, что те месяцы, что я был лишен игры не по своей воле, не прошли даром.

После первой же смены мои легкие просто разрываются. Неважно, как усердно ты стараешься поддержать себя в форме. Ничто не заменит настоящую нагрузку, которую ты получаешь в игре. Но я рад вновь ощутить эту боль.

Это приятное ощущение. Приятнее только укол “Тарадола”.

Первыми дает о себе знать легкие. Потом напоминают о себе него. Ушел тот рывок, который у меня был в НХЛ. Глазу болельщика это может быть незаметно, на сам же ты все чувствуешь. Миллисекунда промедления кажется вечностью. И в голову начинают лезть неприятные мысли.

Почему я стал медленнее?

Смогу лия вернуться на прежний уровень?

Может, этот локаут стал началом моего конца?..

Приятная новость в том, что, когда ты еще молод, то знаешь практически до часов, сколько нужно времени, чтобы твои ноги вновь побежали. А главное, что я вернулся на лед. Но также ты понимаешь, что, когда ноги перестанут бежать, нужно начинать думать о том, чем ты собираешься дальше заниматься в жизни.

Во второй игре за “Пеликанс” я сделал дубль, а также был удален до конца встречи за драку сЯрккоРууту. Парень играет в том же стиле, что и я, только уровнем ниже. Я был с шайбой и отдал передачу партнеру. Рууту постарался применить запоздалый силовой прием, так что я выставил руки и клюшку вперед. В результате, попал ему в голову. Затем сбросил перчатки и набросился на него, пока он приходил в чувства. Партнеры по команде оценили мою смелость, как и болельщики, для которых драки в чемпионате – большая редкость. Казалось, что даже финские фанаты радовались тому, что Рууту получил тумаков.

Он был из числа игроков, о которых другие хоккеисты НХЛ говорили с презрением. Обо мне они говорили с ненавистью.

Но после окончания встречи я ощутил какое-то прежде незнакомое чувство одиночества. Сейчас я должен праздновать в раздевалке “Лос-Анджелеса”, после того как мой хет-трикГордиХоу принес “Кингз” победу в овертайме.

Вместо этого я сижу в сауне в каком-то подвале и слушаю, как малознакомые люди говорят на абсолютно незнакомом языке под аккомпанемент музыки, которая вышла из моды в Америке три года назад. Это еще одна причина, почему владельцы всегда возьмут верх над игроками. Если ты хоть раз познал, что такое НХЛ, то ты уже не можешь мечтать ни о чем ином.

Я знал, что нужно делать. Водитель должен был забрать меня у арены. Я сказал, что забыл телефон в раздевалке. Там я быстро собрал свои вещи и попросил отвезти меня на автовокзал. Там я купил билеты до аэропорта Хельсинки. Спокойно почувствовал себя только тогда, когда приземлился в Норвегии, где меня ждала пересадка на прямой рейс до Нью-Йорка.

Я не звонил Пэту Моррису где-то неделю, но, думаю, финская сторона уже успела сообщить о моем побеге. Когда мы, наконец, встретились, он заявил: “Многие ставили на то, что ты не продержишься в Финляндии больше недели”, – и засмеялся. Наверное, его ставка выиграла.

Объединенная хоккейная лига
Побыв немного в Нью-Йорке и насладившись Неделей Моды, я вернулся в Лос-Анджелес.

Я как раз заканчивал тренировочную сессию, когда мой телефон зазвонил. Из-за пота никак не мог провести пальцем по экрану, чтобы ответить на звонок Крестного отца. И пусть его слова могли показаться безумием, но я знал, что Крис Челиос не станет тратить свое время на такие дурацкие розыгрыши. Владелец клуба “Мотор-Сити Механикс” хотел подписать Чели, ДериэнаХэтчера, Брайан Смолински, Криса Дрэйпера и бывшего 42-го номера “Детройта” (то есть, меня), чтобы мы играли за его команду в Объединенной хоккейной лиге.

Чели уже обо всем договорился: я получал 20 тысяч в качестве подписного бонуса, а потом по 2,5 тысячи за каждую победу и по 800 баксов за каждое поражение. К тому же нам разрешали не принимать участия в выездных матчах. Чели прекрасно понимал, какой прием нас может ждать на чужих аренах, так что решил не рисковать.

Для меня были очевидны две вещи: мне нужны деньги и мне нужна хоть какая-то игровая практика, чтобы, когда все это безумие закончится, я смог бы подойти к сентябрю в максимально пристойной форме. Пусть я сбежал из Финляндии, но мне нужно было играть. И Чели бросил мне спасательный круг.

Крис предложил мне пожить у него дома. Логично, потому что все равно после матчей мы отправлялись бы потусить вместе.

Было классно жить в его большом доме. Это напоминало мне старые, добрые времена (два года назад…), когда он возил меня на арену и приглашал на ужин в свой ресторан Cheli’sChiliBar. Он заставлял меня заниматься вместе с ним физухой в его сауне, но при этом мы успевали выбираться в город по вечерам.

“Механикс” появились на свет только осенью 2004 года. Так что на момент моего появления клуб не успел провести даже полноценного сезона в лиге. Когда я приехал, то в активе команды было 18 побед при 39 поражениях (правда, часть из них в серии буллитов). Если я со всей серьезностью подходил к игре, то просто доминировал на льду. Не могу сказать, что приятно разрывать полулюбителей, но зато было просто приятно вновь бегать с шайбой по льду. Один этот факт добавил мне уверенности.

Также я исповедовал весьма агрессивный стиль игры, вымещая всю злость, которая накопилась за месяцы простоя. К тому же нужно было сразу дать понять соперникам, что со мной лучше не связываться. В НХЛ провокатору живется гораздо вольготнее. И слова – мое главное оружие. Но в этой лиге моя клюшка – это мой карающий меч. Если соперник решит что-то мне сделать, то должен понимать, что сам может оказаться без глаза или не досчитаться нескольких зубов. Я не собираюсь подставляться, ведь могу потерять очень много.

Мы играли против команды “Флинт Дженералс”. У них в составе был парень по имени Кевин Керр. На драфте-1986 в третьем раунде его выбрало “Баффало”, но ему так и не удалось пробиться в НХЛ. И Керр был явно недоволен тем, что его коллеги из Объединенной хоккейной лиги теряют работу из-за каких-то миллионеров, которым наскучило сидеть дома. Могу в чем-то с ним согласиться, но также хочу напомнить, что хоккей – это бизнес. И “Мотор-Сити” выгодно использовали сложившуюся ситуацию.

Не могу вспомнить, что именно наш тренер Стив Шэннон сказала в перерыве, но, в итоге, он объявил награду в 200 долларов за голову Керра. Каким-то образом эта информация позже просочилась в СМИ, и Шэннон был дисквалифицирован до конца сезона. В той игре Керр попал под пару неплохих силовых приемов, но никто не собирался его убивать. В конце концов, кто захочет травмировать коллегу за жалких 200 баксов?

Понимаете, тренеры постоянно требуют “оторвать кому-нибудь голову” (но не назначают за это денежное вознаграждение). Правда ли они этого хотят? Конечно. Они просто не хотят, чтобы вы или они попались. Стив Шэгнон был виновен в том, что назначил награду.

Я чувствовал себя несколько неудобно из-за того, что пропускал гостевые матчи. Поэтому впервые я решил отправиться именно во Флинт. Не самая приятная поездка. Меня ненавидели на каждой арене НХЛ, но там игроки хоть как-то защищены от болельщиков. В ОХЛ такого не было, так что фанаты хозяев ждали нас у автобуса. Правда, я не услышал ничего нового: “Пи***, ссы***, су***, пи**”. В НХЛ я даже любил выцепить самого крикливого из толпы и напереть на него, смотря, как тот сразу же затыкается. Это всегда срабатывало.

Наверное, я как-то сумел пристыдить и Чели, потому что он поехал с нами на следующий выезд – в Каламазу. Так как у нас все еще не было тренера, то Крис попросил помочь Боба Ричи. Так исполняющим обязанности главного тренера “Мотор-Сити Механикс” стал Кид Рок. Все его действия ограничивались выкрикиванием фамилий ребят, которые выходили на смену, и попиванием пива, которое он предусмотрительно спрятал в бумажный пакет. Он наслаждался этим моментом. Парни тоже были в восторге. Да даже соперники из “Каламазу” прониклись всеобщей атмосферой веселья.

В любом случае, я понимал, что для этой лиги нам платят очень хорошо. И собирался отработать эти деньги. Но через пару матчей случилось то, чего я больше всего и боялся. Отправляясь на скамейку штрафников после избиения какого-то несчастного парнишки, я с грустью смотрел на кость, которая торчала из моего кулака. Кожа разошлась, как луковая шелуха. Мой удар угодил парню точно в передние зубы, и теперь моя рука была в неважной форме. Прежде я не получал подобного урона в бою.

Вскоре я уже сидел в раздевалке, где меня осматривал врач. Он сразу решил, что лучше ехать в больницу, где мне сделают рентген. Если не потребуется операция, то, возможно, там будет хороший хирург, который сможет качественно зашить рану.

От нервов я даже пропотел сильнее, чем во время матча. Понимал, что ситуация может оказаться очень неприятной. Руки очень важны для хоккеиста, это очевидно. Но еще одной проблемой был тот факт, что, в случае получения травмы во время выступления в другой лиге в период локаута, игрок лишается гарантированного контракта в НХЛ в следующем сезоне.

Если этот сезон когда-нибудь начнется.

Рентген показал, что все нормально. К тому же на дежурстве оказался хирург, который работал с “Ред Уингз”, так что, можно сказать, мне повезло. Доктора, которые работают с хоккейными командами, – прекрасные специалисты. И они отменно умеют справляться с подобными ситуациями. Потребовалось 26 швов, чтобы зашить рану. Также мне наложили крепкую повязку на руку. Через пару дней мне предстоял повторный осмотр, на котором мне должны были снять швы.

Согласно нашей договоренности с “Механикс”, нам платили за проведенные матчи. Конечно, никто бы не понял, если бы я получал деньги за те матчи, что находился на больничном. Наша команда разыгралась, мы много побеждали, так что за неделю могло набежать 7,5 тысяч долларов. Поэтому я хотел продолжать сезон.

Я решил постараться не лезть в самую гущу событий и избегать опасных столкновений. К тому же приходилось крепко перевязывать руку. Наш сервисмен (обожаю этих парней, они – лучшие) поколдовал над моими крагами, так что моя руку влезала даже перебинтованной. Я провел три следующих матча, в которых мы дважды победили и один раз проиграли. 5,8 тысячи долларов заметно сгладили переживания из-за травмы.

Разлад в профсоюзе
Я продолжал играть за “Детройт”. И продолжал наблюдать за удивительным явлением по имени Крис Челиос. За его отношением к хоккею, за его умением общаться с людьми…

Он очень активно вел себя во время споров о новом коллективном соглашении. Но его энергия не нашла поддержки в профсоюзе и вызывал лишь раздражение у лиги. Тогда он постарался взять под контроль все те “неофициальные” переговоры, которые происходили в самом профсоюзе. Некоторые игроки вели “личные переговоры” с НХЛ и владельцами, что лишь ослабляло нашу общую позицию.

Мы близко общались с Чели, так что он рассказывал мне о происходящих событиях. Он вскрыл много неприятных моментов, когда часть игроков решили действовать по своему усмотрению, чем подставляли всех остальных. Крис нанимал юристов за свой счет, пытался всех объединить и летал по всей Америке, чтобы лично пообщаться с игроками. Он был из того малого числа суперзвезд, которые действительно пытались бороться за своих более скромных коллег. Но, в итоге, его активность вылилась в открытое противостояние с группой игроков.

Группу его соперников возглавлял Тревор Линден. Также активно ему противоборствовал мой партнер по “Лос-Анджелесу” Трент Клэтт. Правда, позже Трент все же перешел на сторону Челиоса.

И был еще один важный человек. БренданШэнахэн.

Я всегда доверял Шэнни. Но, видимо, мою точку зрения разделяли далеко не все хоккеисты. Был ли он умнее всех нас и просто более трезво смотрел на вещи, стараясь привести лигу и профсоюз к всеобщему согласию? Возможно. Я не знаю.

Но именно Шэнахэн был лидером той самой группы игроков, которую Челиос обвинял в слишком “дружеском отношении” с НХЛ. Что вновь ослабляло нашу позицию.

В итоге, все эти ссоры разрушили, казалось, такую крепкую дружбу. Когда-то Челиос и Шэнахэн были очень близки, но эти времена остались в далеком прошлом. На льду они еще могли биться друг за друга, но за его пределами… все мосты сожжены.

Конец борьбы
Июнь 2005 года. Впервые с 1919 года никто не увидел финал Кубка Стэнли. НХЛ и NHLPA до сих пор не договорились. И уже все понимали, что профсоюз держится из последних сил. Игроки не перенесут отмены еще одного сезона. СМИ подливали масла в огонь, утверждая, что болельщики уже отвернулись от игры, что хоккею нанесен такой урон, что потребуются долгие годы, дабы его восстановить. Я считал это преувеличением. Наоборот, локаут напомнил людям о том, почему именно они следят за НХЛ. Потому что они любят хоккей. И по силе этой любви они ни в чем не уступают хоккеистам.

Но болельщики не представляют, какой разрушительный эффект локаут оказал на игроков. Браки и отношения рушились под напором стрессовой ситуации. Весь быт хоккеистов был завязан на строгом расписании: тренировки, игры, выезды… А резкие перемены вызвали такие последствия, к которым не все могли приспособиться. Я не знаю никого, кто развелся бы сразу после начала локаута, но зато я слышал разговоры многих хоккеистов во время наших встреч на заседаниях профсоюза: “Моя жена не знает, что со мной делать. Моя жена хочет прибить меня. Да я и сам не знаю, что с собой делать”. Вскоре это стало лейтмотивом многих бесед: “Если этот локаут не закончится, то меня ждет развод”.

Я знаю нескольких игроков, которым пришлось брать ссуду в банках. В качестве гарантийного обеспечения они закладывали свои контракты. И речь не о парнях, которые получали минимальные контракты. Я говорю о хоккеистах-миллионерах, которые привыкли жить на широкую ногу. Рискованное предприятие, мягко говоря.

Был уверен, что хоккеисты до конца будут отстаивать только один пункт: гарантированные контракты. Из-за особенностей нашей работы, твоя карьера может закончиться в одну секунду. И это просто аморально лишать человека зарплаты из-за того, что ради твоего клуба он пожертвовал здоровьем.

Но в июне 2005 года я был точно уверен еще в одном: хоккеисты никогда не смогут побороть в споре владельцев клубов.

22 июля 2005 года локаут в НХЛ завершился. Мы проголосовали за решение принять предложение лиги (практически единогласно, что удивительно). Я также был “за”, потому что к этому времени мы уже просто ждали хоть какого-нибудь предложения, чтобы поскорее вернуться в хоккей. Но этот простой дорого нам обошелся.

Лига потеряла около 2 миллиардов долларов. Игроки, которые имели на руках многолетние контракты до начала локаута, были вынуждены согласиться на урезание зарплаты на 24 процента. Клубы НХЛ могли тратить на зарплаты от 21 до 39 миллионов долларов в предстоящем сезоне. Что делает февральское решение NHLPA отказаться от потолка в 42,5 миллиона (что также спасло хотя бы часть сезона) еще более досадным.

Новое соглашение также гарантировало, что мы должны были получать 54 процента от ежегодного дохода лиги, но в прошлом эта цифра приближалась к 70. Помню, как читал в одном журнале аналитическую статью, где наткнулся на фразу одного из юристов, который работал с Ассоциациями игроков НФЛ и НБА. Он назвал этот договор “самой сильной пощечиной спортсменам за все историю подобных переговоров”.

Тяжко пришлось не только хоккеистам, но и все, кто связан с игрой. Арбитр Билл Макрири, который любил отправить меня на скамейку штрафников, монтировал кухни, чтобы оплачивать счета во время локаута. Лайнсмен Стефан Прово, который отработал в НХЛ более 700 матчей, красил дома за 10 долларов в час, в то время как должен был судить финал Кубка Стэнли.

Как я и предполагал, ряд уважаемых ветеранов решили закончить карьеру. И какие это были люди: Скотт Стивенс, РонФрэнсис, Эл Макиннис, Марк Мессье, Адам Оутс, Игорь Ларионов, Стив Томас, Феликс Потвен… Они должны были уйти красиво. Вместо этого их карьеры оборвала жадная борьба между лигой и профсоюзом игроков.

Чели все еще пытался разобраться в произошедшем. Выяснить, кто договаривался у нас за спиной. Он не знал устали. Все остальные просто уже хотели забыть все это, как страшный сон.

Автор: Иван Шитик

[Kombain]

Интервью с Крейгом Коксом

Репутация Крейга Кокса как отличной кандидатуры для интервью хорошо известна. Он не подбирает «правильные» слова, честен, самокритичен, знает немало веселых историй и смеётся почти над всеми из них.

У тебя на счёту всего 40 с лишним драк в НХЛ, по сравнению с 300 драками Проберта это всего ничего. Однако, у тебя всё ещё немало болельщиков, возможно, из-за твоего открытого бойцовского стиля. Что ж, ты не дрался столько, сколько Боб Проберт или Джо Кошур или Крис Найлан, но ты привлёк внимание поклонников ледовых боёв.

Единственное, что я никогда не делал, как боец, я никогда не напрыгивал ни на кого. Я всегда считал, если собираешься драться, давай, выбирай соперника и тут уж посмотрим, кто круче. Никогда не соглашусь с теми, кто бьёт, не давая даже встать в стойку, или исподтишка. Я ухватил тебя, ты вцепился в меня, теперь увидим, чей удар сильнее.

Большинство моих драк начались не из-за того, что я хотел драться или просто хотел чем-нибудь заняться. Всё ради помощи команде. Причиняешь неудобства моим товарищам, будь готов к драке.

Не хотел ли ты играть в LNAH?

Я знаю пару парней, игравших там. Мы называли её бац-бац лигой. Они выходили со мной на связь несколько лет назад, хотели пригласить к себе, когда я завершил карьеру. Но я им ответил, что они недостаточно платят.

Драки – это не то, что я просто люблю. Вот, например, Проберт, он любит драться. Вероятно поэтому он настолько хорош в потасовках и почему он настолько лучше меня. Клёво, когда ты в составе на игру, однако, если ты сидишь на лавке 40 минут, потом тренер бьёт по плечу и говорит: «Отлично, давай разберись с тем-то». С каждым годом это делать всё сложнее. Снимаю шляпу перед парнями типа Стю Гримсона, у которых была долгая карьера. Уважаю тех, кто в теме. Во мне такого нет, вот я и бунтую».

Когда ты говоришь, что в тебе этого нет, значит ли это, что ты устал от драк?

Да, мне надоело. Я знаю, что я мог бы играть, а не только драться. Да, я не забивал бы по 50 шайб за сезон, не играл бы в первой-второй тройке нападения, но регулярно выходить в свою смену и играть – никаких проблем. Я доказал, что могу это делать. Правда, этому всегда мешали обмены. Перешёл в новую команду, и опять тебя ставят на роль драчуна.

А разве это не потому, что ты заслужил свою репутацию своими отличными боями?

Думаю, так оно и есть, потому что некоторые из моих драк были весьма смотрибельны. Вот как, например, потасовка с Пробертом, долгая такая, так что тренеры начинают думать: «Это единственное, что он может делать хорошо». Только в Калгари мне сказали: «Мы знаем, забияка ты знатный, но нам не нужно, чтоб ты постоянно дрался. Ты уже давно в лиге, так что ты прекрасно знаешь, когда подходящее время размять кулаки. Мы не собираемся тебе указывать цели, мы собираемся подучить тебя именно в хоккейном плане». Это было словно бальзам на душу. К несчастью, я там недолго играл из-за обмена Дага Гилмора.

//Крейг отыграл в Флэймс всего 7 игр в регулярке и 2 игры в плэйофф в конце сезона 1987-88//

Это была единственная команда, в которой мне сказали: «Мы хотим, что бы ты играл». В конце концов, всё уже дошло до точки, в которой я был готов уже бросить хоккей.

Меня обменяли в Сент-Луис после моего лучшего сезона. Я набирал очки и делал всё, что от меня требовалось. Меня обменяли, и в выставочных матчах я играл в первых трёх тройках, выдав отличную предсезонку. А потом, первая игра сезона – бабах. Меня запихнули в четвертую тройку. Всё, что от меня хотел Брайан Саттер – только драки. Я сказал: «С меня хватит. Надоело».

Итак, ты ушел из Сент-Луиса, недолго поиграл в Чикаго, а затем отправился в Сан-Хосе.

Да, Чикаго… До меня дошли потом слухи о том, что там была сделка. Чикаго не собирался защищать одного из братьев Саттеров на драфте отказов. В Сент-Луисе сказали Чикаго: «Если вы заберёте у нас Кокса, мы обещаем не забирать Саттера». Короче, меня забрало Чикаго и Кинан заявил мне: «Мы не будем защищать тебя от драфта. Мы не собираемся использовать тебя в выставочных играх. Мы надеемся, что никто и не заметит, что ты у нас». Но не тут-то было. Ванкувер забрал меня с драфта отказов. В Чикаго я пробыл всего три дня.

В Ванкувере я отыграл два года. Я мало играл – в НХЛ и в минорах (в Милуоки из IHL). Затем Ванкувер также не стал защищать меня и я отправился в Сан-Хосе. На драфте расширения им было разрешено взять десятерых. Я думаю, я мог оказаться десятым.

Я подписал односторонний контракт на сумму $ 190,000. К тому времени я играл уже достаточно долго, чтобы читать между строк. После поражения от «Нью-Джерси» на следующий день меня отправили в IHL. Я сказал: «Эй, подождите ребята. Это не моя вина, и не вина моей линии. Мое звено делает свою работу на отлично. Почему вы не можете быть честными со мной?» «Нет, нет, Крэйг. Мы просто отправляем тебя на две недели. У нас есть несколько молодых парней ( Джефф Оджерс, Дэвид Брюс ), которых нужно проверить в деле». Хорошо. Неважно. Я знал, что обратно они меня уже не вернут.

Меня всегда спрашивают: «Это трудно». Нет, не трудно. «Ну, ты же не всегда побеждаешь». Я отвечал, если бы я побеждал во всех своих драках, я бы не был хоккеистом. Я бы заколачивал бабки, боксируя на ринге.

Говорят, что в «Шаркс» у вас были проблемы с алкоголем?

— Это не так. Алкоголизм ведет за собой массу неприятностей. Я не проводил много времени в барах, и тому подобное. Перед моим приходом в «Сан-Хосе», мне позвонил Джордж Кингстон. Он сказал, что разговаривал с некоторыми из моих предыдущих тренеров и товарищей по команде. Джордж так и не сказал кто они. «Вы знаете, что у вас есть проблема с алкоголем«. Я ответил:»Нет, у меня нет проблем с выпивкой. Я знаю, что это мой последний шанс поиграть в НХЛ. Я обещаю вам, что с этим не будет проблем. И все это время пока я играл в «Шаркс», это никогда не было проблемой«.

Смотрите, я играл вместе с Линком Гетцем, и у нас была плохая репутация вне льда. Я сказал ему: «Мы были с тобой друзьями на протяжении долгого времени, и неплохо проводили время вместе. Но, теперь тебе придеться найти кого-нибудь другого, кто будет с тобой ходить по вечеринкам, и барам«.

В десяти играх я забросил две шайбы, и был в пятёрке лучших в нашей команде по показателю плюс/минус. Меня не подняли из фарма, даже тогда, когда Гетц попал в страшную автомобильную катастрофу. Я до сих пор не имею понятия, почему был сослан в IHL.

Вы забросили первую шайбу в истории «Сан-Хосе».

— Некоторые люди до сих пор судят меня за то, что я не отдал эту шайбу в Хоккейный Зал Славы. Но я уже много раз объяснял, что она хранится у моего отца. Это не неуважение к Хоккейному Залу Славы, ведь если бы не было моего отца, то не было бы и меня. Он очень помог мне в этой жизни, поэтому все мои немногие хоккейные сувениры находятся у него.

Что самое интересное, вы забросили эту шайбу в ворота «Ванкувера». А уже через несколько смен встретились лицом к лицу с Джино Оджиком. У вас не было мысли, доказать «Кэнакс», что они ошиблись, когда сделали ставку на Оджика, а не на вас?

— Нет. Потому что именно я взял Джино под свое крыло, когда он оказался в системе «Ванкувера». Я пытался сделать для Оджика то, что когда-то сделал для меня Рон Делорме. И я рад, что у Джино была по-настоящему хорошая, и долгая карьера.

«Сан-Хосе» тогда располагали очень жесткой линейкой отчаянных парней. Вы уже упоминали Джеффа Оджерса, Линка Гетца, но были и другие крутые парни., как Боб Мак-Гилл, Нил Уилкинсон, Перри Андерсон, Кевин Эванс.

Как вы уживались вместе?

— Мы с парнями всегда уважали друг друга. Когда я был моложе, то в тренинг-кемпе старался бить любого, кто смотрел на меня неправильно. Но когда вы становитесь старше, и играете друг против друга, вы начинаете уважать друг друга. Допустим, вы и я будем делить одну комнату целый год. И я ломаю вам нос в драке, в тренинг-кемпе. И как после этого нам жить вместе целый год, и смотреть друг другу в глаза?

Мой первый профессиональный тренер Билл Ла Форж, был известен своей жестокостью. Он всегда говорил:»Я не хочу видеть драк в тренировочном лагере. У вас будет достаточно времени в выставочных матчах и сезоне, чтобы доказать мне, что вы достойны места в составе».

Это значит, что у вас не было конкуренции?

— Судя по моему опыту, в командах, в которых я играл, такой проблемы никогда не было. Ни о какой конкуренции не было и речи. У нас не было ненависти друг к другу. Мы всегда отлично ладили, и старались помогать друг другу во всем.

Как я уже говорил, что когда я пришел в «Ванкувер», меня под свою опеку взял Рон Делорме. Он проводил со мной занятия по совершенствованию боксерской техники, показал десяток своих фирменных ударов, которые на протяжении многих лет делали его ведущим энфорсером лиги. Также Рон познакомил меня со специальной методикой наращивания веса, и научил меня грамотной защите. Он был моим наставником, и относился ко мне с большим уважением.

Вы помните свою драку с Сержио Момессо?

— Да. Сержио играл тогда в «Монреале». А мне никогда не нравились французские команды. Мой папа из Канады. Он родился и вырос в провинции Онтарио. Я и мои братья, и сестры родились в городке Чула-Виста. Он всегда говорил нам, когда мы были детьми «Лягушки, лягушки, лягушки», так что уже с детства я испытывал своего рода ненависть к французам.

Наша драка с Сержио произошла из-за того, что французский парень — Клод Лемье, очень жестко обошелся с нашим капитаном Стэном Смайлом, и я был на льду, когда он это сделал. Я добрался до Лемье, прежде чем он добрался до скамьи. После чего пришел черед Момессо. А потом мы вместе с Сержио играли в «Сент-Луисе». Мы стали настоящими друзьями. Вы понимаете, что бизнес есть бизнес. Я дрался со многими парнями, и впоследствии пил с ними пиво в баре. Ничего личного, так как это была наша работа.

Я хочу вас спросить об инциденте в Мэдисон Сквер Гарден.

— В конце третьего периода мы проигрывали в четыре, или в пять шайб. Игра была, считай, закончена. Тут какой-то идиот начинает поливать пивом нашу скамейку, а одна из банок пролетает над головой нашего тренера Тома Уатта. Тренеры вроде как ваши вратари — вы должны их защищать. Я был в ярости, и пытался пробраться на трибуну, но мои партнеры и охранники стадиона не пустили меня. Сейчас я понимаю, что мой поступок выглядел довольно глупо. Я рад, что не ударил этого болельщика, иначе мне бы предъявили обвинение в нападении на человека.

Вы один из немногих энфорсеров, который укладывал на лед самого Джо Кошура.

— Мы бились с Джо еще в младших лигах. Он играл за «Адирондайк», а я за «Фредериктон». Мы оба были молодыми, и горячими. Мы были играли в двух разных лигах, Джо был из Западной лиги, я же был в лиге Онтарио — и мы оба пытались себе сделать имя. В младших я не знал, кто он такой. Я только слышал, что он был жестким парнем. В одной из драк он сломал мой шлем, я сидел в боксе штрафников с двумя кусками шлема, и надо мной смеялся весь стадион.

Своим страшным ударом он закончил карьеру многих парней ( Джимми Кайт, Джим Плэйфэйр и т.д ). По своему опыту я знал, что ввязываться с Джо в затяжной бой, смерти подобно. Я провел серию неплохих ударов в подбородок, после которых Кошур упал на лед. Это был один из самых памятных дней в моей карьере, мы выиграли на Джо Луис Арена 4:1, я забросил победную шайбу, и провел бои с Джо и Проби.

Помимо Проберта и Кошура, кто был вашим самым жестким оппонентом?

— Ник Фотиу. Он был по-настоящему очень умным и техничным бойцом, прежде чем натянуть джерси на голову соперника, он наносил с десяток ударов, и их можно было сравнить с ударом молота. Ник отменно владел ударами с обеих рук. Люди всегда меня спрашивают: «Неужели так трудно победить в драке на льду?» Нет, это не так сложно. Но вы не можете всегда побеждать. Если бы я выигрывал все свои бои, я бы не стал хоккеистом. Я бы делал миллионы долларов в качестве профессионального боксера.

Это часть игры и я понимаю, что это и часть моей работы. Я придерживаюсь этой точки зрения и выкладываюсь на все сто. Могу биться с большими парнями. Но мой ответ, если бы я никогда не проигрывал, зачем бы мне играть в хоккей за малые деньги. Если бы мне так нравилось драться, я бы стал профессиональным боксером, зашибал бы кучу денег. Почему же не стал им? Потому что я хоккеист, и делал то, что я и должен делать.

После НХЛ вы еще поиграли в CHL, SHL, WPHL.

— Я всегда любил играть в хоккей. Когда я играл в низших лигах то зарабатывал $ 400, $ 450 долларов в неделю. Но наступил момент, когда мне пришлось сесть и задуматься — что мне делать дальше? Либо участвовать в строительном бизнесе моей семьи, либо идти тренировать. Я выбрал второй вариант.

Насколько для вас был сложным переход от игрока к тренеру?

— Это было не так сложно, как я думал, что это будет, потому что последние 4-5 лет я был помощником главного тренера почти везде, где я играл. Так что я узнал о том, что происходит за кулисами, участвовал в принятии решений о том, какой будет игровой стиль у команды и т.д. Поэтому, когда у меня появилась возможность стать помощником главного тренера Сан-Антонио, и я ей воспользовался. Тренером там был Крис Стюарт, с которым мы вместе играли в Санкт-Альберте.

Многие энфорсеры после завершения карьеры хотят стать тренерами. Почему?

— Я не знаю. Наверное потому что большую часть своего времени, мы проводили на скамейке запасных, и смотрели, как играют другие (смеется). Когда я играл, я никогда не думал, что стану тренером. Мне не нравилась эта профессия. Я имею в виду, что это тяжелый труд, а не забава. Старшие партнеры всегда мне говорили: «Труднее быть тренером, чем игроком».

Я один из тех людей, которым очень повезло, что у меня есть работа, которая мне очень нравится. Я счастливый человек. Мне платят за то, чтобы я учил детей играть в хоккей. Это очень полезная работа. Я очень везучий парень (стучит по дереву).

Спасибо вам, что нашли время для интервью.

— Я благодарю вас, ребята. Очень приятно, что людей интересуют те парни, которые очень давно вне игры.

Перевод: Святослав Панов и Дмитрий Донской.

[Kombain]

Интервью с Уэйдом Белаком

На этой неделе я закончил переводить несколько интервью Уэйда Белака, рассчитывая выложить их поближе к началу нового сезона. Но так уж вышло, что теперь эти интервью разных лет станут ему посвящением. Покойся с миром, тафгай.

Уэйд Белак – один из тех хоккеистов, которых их высококтановый стиль игры и превосходное чувство юмора делают любимцем зрителей.

В своей карьере, прошедшей в период с 1996 по 2011 год, Белак поиграл за шесть команд. Завершил он карьеру в Нэшвилле, став после 8 марта радиокомментатором. А в Торонто Белак начал карьеру, показал всем, что он может играть в НХЛ, исполняя одну из самых тяжелых работ в спорте – тафгая. Помимо того, что Белак вступался за своих одноклубников, он также мог заставить смеяться всю раздевалку над своими шуточками.

Белак за свою карьеру набрал всего 33 очка, хм, вратарь Нью-Джерси Мартин Бродо набрал 34. Вклад Уэйда в игру был в некотором роде неосязаемым, но, однако достаточным, чтобы его карьера продлилась 15 сезонов.

Сидя в пресс-боксе ты скучаешь по игре, особенно сейчас, когда Хищники играют в плэйофф?

Что за вопрос, конечно. Нет лучшего чувства, чем игра в плэйофф. Когда ты смотришь за игрой такой команды как Нэшвилл, все всякого сомнения, ты хочешь быть её частью на льду. Поддержка команды со стороны зрителей просто потрясающая, и сидеть в ложе прессы просто отстойно.

Что заставило тебя закончить карьеру?

Моё тело сказало мне, что с него хватит. Я ещё в прошлом году хотел закончить играть, но когда Предаторс дали мне возможность вернуться, я передумал. Я помогал молодёжи освоиться в команде. Когда ты становишься раньше, твоя роль меняется. Я стал таким дядькой, хороший парень, которого полезно иметь в раздевалке, который может добавить веселья. Но у меня начались проблемы с пахом, у меня артрит таза, так что некоторые дни часто тяжелее чем другие. Накатываешь по сто миль в час, потом ты не можешь, ты не получаешь времени на льду и, да, травма даёт о себе знать.

Ты как-то дал знать, что ты можешь вести радиорепортажи?

Ну, у меня было много возможностей блеснуть своим красноречием в январе, когда я не попадал в состав. Перед дедлайном я беседовал с нашим ГМом (Дэвидом Пойлом) и он сказал, что у меня есть выбор, или АХЛ (Милуоки) или делать что-нибудь в организации. Он свёл меня с людьми из нашего медиаотдела. В итоге я начал вести репортажи с Терри Криспом и ещё некоторые дела. Это лучше чем отправиться в Милуоки.

Игроком, ты был любимцем прессы, теперь же ты на другой стороне, есть разница?

Думаю, будучи игроком, я знал через что проходят игроки, просто знал и не нужно было указывать на очевидное. В Нэшвилле с прессой немного по-другому, ты можешь критиковать, но в Торонто критика – это нечто. Когда мы здесь пишем об игре, это не становится темой дня и не обмусоливается в газетах по три-четыре дня, как в канадской прессе. Тут всё попроще, нет четырех-пяти газет и всех этих камер.

А в Нэшвилле тебя вообще узнают на улицах?

Да, человека три, наверное. С одной стороны, это хорошо. Но с другой стороны меньше шансов получить что-нибудь бесплатно. Если нужны билеты для кого-нибудь, то приходится за них платить. Зато я как нормальный человек тут, что и радует.

Ты видишь себя на TSN или Sportsnet в Торонто?

В Торонто мне нравилось, но я не хочу уезжать из Нэшвилла. Здесь у нас сейчас дом, для меня, жены и двух дочерей, так что я не хочу всё тут бросать.

Ты был задрафтован Квебеком 12-м номером, но за свою карьеру ты забил всего 8 шайб, а карьера длилась 15 сезонов. Почему?

Один гол в два сезона, кажется… (смеётся) в начале всё было словно в тумане, мой первый год в юниорах был ещё годом, когда меня задрафтовали и у меня был шок, когда я ушёл под 12-ым номером. В Нордикс я видел такую глубину состава, что даже и не думал, что смогу когда-либо пробиться в состав. Вообще не думал о том, что смогу сыграть в НХЛ, пока не заиграл в Торонто… когда научился играть и в нападении и в защите. Я знал, мне была уготована роль энфорсера, но я многому научился ещё от игроков типа Уоррена Райхела. После взятия кубка Стэнли (Аваланш в 1996 году), они вернули его к себе, потому что он мог создать отличную атмосферу в раздевалке. Я видел, что парни в его амплуа имеют некоторую ценность и сейчас я чувствую себя счастливым, что мне удалось столько играть в лиге. Думаю, парней типа меня просто рады иметь рядом. Ну и ещё моя малоизвестная роль – это помогать Стиву Салливану (173 см) садиться и выходить из автобуса.

Лучшее, что с тобой случалось в карьере игрока?

Наверное, мой первый гол в НХЛ и последний гол в Торонто, когда я прервал свою безголевую серию (почти четыре года без заброшенных шайб). Болельщики скандировали моё имя на улицах и я чувствовал себя, словно меня избрали мэром на неделю.

Худшее, что с тобой случалось в карьере игрока?

Проигрыш Каролине в финале конференции (2002-03). Я считаю, что наша команда была лучше их. Они побили нас в трёх овертаймах. Это было перед локаутом и игра была такая, вброс в зону и бегом, а их защита вязала нас и постоянно выбрасывала шайбу.

Какова она, жизнь энфорсера?

Я никогда не тренировался для галочки. Я многому научился у Тая Доми, но сейчас, похоже, игроки тренируют свои бойцовские навыки круглый год. Они приезжают в кемп и уже натренированы как парни из боёв без правил. Игрок с нашим амплуа знает, что будет драться и волнуется… перед игрой, в которой драки не избежать. Всегда нервы, всегда бессонная ночь перед игрой. Но ты с этим справляешься, а иначе карьере конец. Ты не перебарываешь страх окончательно, а просто выходишь на лёд и делаешь своё дело.

Кто выиграет кубок?

Предаторс… если не будет много травм и Пекка Ринне будет здоров.

Когда ты впервые понял, что ты хочешь стать профессиональным хоккеистом?

Скорее всего, в мой первый год в юниорах. Правда, тогда я даже не думал о драфте или игре в НХЛ, моей целью было закрепиться в команде. Но по рейтингам скаутских бюро выходило, что я буду задрафтован. Вот тогда-то я и начал что-то подозревать. Всё равно как-то мыслилось, что НХЛ это что-то запредельное. Когда я был ребёнком, я любил играть в хоккей, смотреть хоккей и думать, что клёво было бы сыграть в НХЛ, но все эти думы скорее просто мечтательные.

Думал ли ты о том, чтобы выступать на сцене с юмористической программой после ухода из хоккея?

Скорее нет, поскольку я даже не знаю, смогу ли я выступить перед уймой зрителей, а ещё хуже недовольных зрителей. Не думаю, что мои рутинные дела так уж смешны. Просто я обычно реагирую по ситуации и не уверен, что смогу хохмить по заказу на сцене. У меня никогда не было такой возможности раньше, шутил всё дома или на хоккейной площадке.

Хоккей – это единственный вид спорта, которым ты занимаешься? Если нет, то во что ты ещё любишь играть?

Я пытаюсь играть в гольф, но пока не слишком удаётся. Думаю, я слишком легкомысленно к нему отношусь. Нравится рыбачить. И все такие развлечения на воздухе, походы, палатки, рыбалка, охота. Если этим занимаются на свежем воздухе, то, скорее всего, мне это нравится. И дартс на поляне.

С кем тебе больше всего нравится драться и почему?

Патрик Элиаш из Нью-Джерси, потому что я уверен, что я выиграю. Он или Дэн Клири, я бился и с ним тоже. Да любой, кто не дерётся, лучший спарринг-партнёр.

Сколько у тебя тату и что они значат для тебя?

Считаю. Вроде одиннадцать, и у всех свой смысл. Имена дочерей и жена как ангел-хранитель. Несколько просто затейливых дизайнов. Дети-ангелы Леонардо.

Сейчас думаю, что хватит татуировок. Я закончил прошлым летом татуировать левую руку, наверное, оставлю правую в покое. А то мало ли, меня не возьмут ни на какую работу после завершения карьеры. Никаких татуировок на лице или шее. Не хочу выглядеть чудаком.

Что болельщики должны знать о тафгаях?

Это очень и очень нелегкий труд. Люди думают, тафгаи – это безмозглые отморозки и всё, что они делают так это дерутся. Полагаю, на многих хоккеистов навесили такой ярлык. Но, на самом-то деле, мы счастливейшие люди в мире. Мы получаем зарплату за то, о чём мечтали, будучи детьми. Скольким людям выпадает такой счастливый шанс?

Шанс Уэйду выпал, когда он подрастал в Саскатчеване, примерно год учась кататься на коньках перед тем, как начать играть в организованный хоккей. Почти через десять лет он стал энфорсером в НХЛ.

Не знаю, кому нравится быть тафгаем. Как я и говорил, это очень сложная работа. Если я мог выбирать между работой тафгаем или забивать по 50 голов за сезон, я бы предпочёл 50 шайб за сезон.

Карьера тафгая складывается для Белака вполне успешно, ведь он и в 33 года ещё выступает на высшем уровне.

Не у многих карьера длится 15 лет. Я не говорю, что я особенный, я просто старался следить за собой насколько мог. Я начинал играть в защите, но во многих командах были отличные линии защиты, так что я перековался в нападающего и тафгая. Думаю, хорошо, что у меня был опыт игры и в защите и нападении, так что я мог помогать и там и там.

Универсальность Белака делает его одним из самых ценных игроков Нэшвилла, по мнению Барри Тротца:

Самое удивительное в Белаке – это его хоккейный IQ. Он уже давно игрет на самых разных позициях, так что он отлично годится в учител нашей молодёжи. В плэйофф такие парни нужны для баланса и эмоциональной разгрузки в раздевалке. Не могу даже представить никого лучше на его месте. Вне льда он весельчак, отлично снимающий напряжение с товарищей. На льду он рабочая лошадка, что заряжает остальных на борьбу.

Для Белака плэйофф это время помощи товарищам.

Думаю, когда приходит время плэйофф, драки никуда не деваются, вот только они становятся более эмоциональными. Словно начался новый сезон и ты бьёшься потому что ты не на шутку рассержен происходящим, а не потому что какой-то идиот раздражает тебя.

Главное в плэйофф – это их насыщенность, напряжённость. И ты не хочешь, чтобы ваши звёзды выбыли из строя, потому что они не знали, что делать в потасовке. Тафгаи разберутся с обидчиками, а голы оставим звёздам. Хотя, хотел бы и я забивать почаще. Но и победить в хорошей драке, защищая одноклубников, также почётно.

Белак смеётся: Игры, в которых я забивал – мои любимые игры. Я, конечно, и дрался порой неплохо, но всё-таки мои любимые игры – это те, в которых я забил все свои восемь голов в НХЛ. Я помню их все.

Белак помнит и некоторые из своих потасовок, включая самую первую, когда он играл в Квебеке. Он скинул краги со Скоттом Левинсом из Оттавы.

А самая тяжёлая драка? Белак отмечает некоторые, но говорит, что самые тяжелые – это те, которые протекали в равной борьбе.

С любым, кто тяжелее или выше меня, были трудные потасовки. Конечно, всегда удобнее вызвать на бой игрока поменьше, но я всегда любил задачи посложнее. У Стива МакИнтайра самый сильный удар среди тех, с кем я дрался. Вне всякого сомнения.

Белак за 15 лет провёл немало драк, но когда ему сказали, что только что у него была 123-я драка, он нее верит этому.

Я никогда особенно не считал свои потасовки. Вы уверены, что так много? Хотя, за столько лет в НХЛ, пожалуй и набралось. Как говорится, я делал свою работу. Если складывается ситуация, я дерусь, но более 100 драк – это не то, к чему я по-настоящему стремился.

Белак имеет свою мнение по поводу роли энфорсера и как драки должны регулироваться лигой.

Вопрос травм игроков в последнем сезоне поднимался слишком часто и по этому поводу летом даже была проведена встреча руководящих лиц лиги. Моё мнение и со мной, скорее всего, согласятся большинство бойцов лиги, что драки становятся опасными, когда кто-то из комбатантов теряет шлем. Хотелось бы надеяться, что рефери и Лига как-то урегулируют вопрос остановки драки, когда слетает шлем, точно также, как когда один из драчунов лишается своего джерси. Хотя, с другой стороны, пусть дадут хорошенько подраться.

Уэйд наслаждается каждым моментом своей карьеры и надеется, что он продолжит биться и после завершения своей карьеры… биться с огнём.

После завершения карьеры я хотел бы стать пожарным. Им я всегда хотел быть. С самых малых лет всё, что я хотел – это хоккей и пожарная команда. Одно у меня уже получилось, так что, вероятно, я попробую и второе. Я уже получил сертификат пожарного летом 2010 года (На радио Торонто Уэйд схохмил: «Если бы загорелся Шон Эйвери, я бы даже не поссал на него, чтоб затушить). Но, может быть, я и останусь в хоккее, только не на тренерской работе. У меня жена, дети, а в тренерской работе много неопределённости и слишком много времени в офисе. Скорее всего, комментатор на радио или телевидении.

Тротц: Уэйд – плеймейкер, просто и ясно. Его задача не голы, но он настраивает нас на успех. Он чёткий пример того, каким должен быть настоящий тафгай НХЛ – защитник. Он защищает команду и мы очень высоко ценим его за это.

И болельщики также благодарны ему за ту энергию, которой Уэйд насыщает каждую игру. Его вклад в игру никогда не будет недооцениваться.

Любимый игрок:

Дэйв Мэнсон (1103 игры в НХЛ за 7 команд, с 1986 по 2002 год) был моим любимым игроком в отрочестве. Он из Саскатчевана, как и я и играет в моём любимом стиле. Я старался быть похожим на него, когда я начал играть. Мы оба защитники, оба не чураемся скинуть краги, оба играем жёстко. Он немного побольше меня, но он определённо сыграл большую роль в моём развитии.

Интерпретация бойцовского Кодекса:

Когда игрок на льду, не бить его, драка закончена. Никаких ударов ниже пояса, не кусаться, не хватать за волосы, не выдавливать глаза. Всё остальное годится для драки.

Предыгровые ритуалы:

Любой, кто работает в структуре Хищников, отлично знает мой ритуал – футбол. Я люблю футбол. Дэвид Бекхэм – мой любимый игрок. Правда, он единственный игрок, которого я знаю, но, в принципе, только его и нужно знать любому. Ну и немного музыки перед игрой тоже неплохо.

Что болельщики должны о самом Уэйде:

Я простой парень, который любит свою семью, хоккей и веселиться со своими одноклубниками. Игра в футбол перед хоккеем – одна из лучших частей моего дня, но проводить время дома с моей семьёй – это самое лучшее.

===

Скончался Уэйд Белак

Ещё одна печальная новость из-за океана. Бывший игрок НХЛ, 35-летний Уэйд Белак был найден мёртвым в номере отеля в Торонто. По сообщению сbc.ca игрок совершил самоубийство.

За 14 сезонов в шести командах в НХЛ Белак провёл 549 матчей (8 голов, 25 передач, 1263 минуты штрафа). В плэйофф 22 игры, одна забитая шайба и 36 штрафных минут. На его счету 125 драк в НХЛ. В сезоне 2008-09 был признан лучшим бойцом в НХЛ, а его нокдаун Дональда Брашира в том же году также стал лучшим, согласно голосованию на сайте hockeyfights.com.

Покойся с миром, Уэйд.

Автор: Святослав Панов

[Автор]

Сообщения