Тафгаи НХЛ

Просмотр 15 сообщений - с 1 по 15 (из 64 всего)
  • Автор
    Сообщения
  • #7480

    Открываю тему ностальгию. По просьбе flyersice буду публиковать здесь статьи и интересные интервью из жизни и профессии “полицейских” в НХЛ.
    Не прошло и года :smile

    null

    #7481

    «Наше время уходит, но ты принимаешь заключительный бой». История последнего настоящего тафгая

    null

    В большом материале Sportsnet бывший тафгай «Лос-Анджелеса», «Каролины» и «Калгари» рассказывает о том, как он оказался в составе «Белфаста» из Северной Ирландии и почему время энфорсеров в НХЛ подошло к концу.

    Быть воином – это почетное звание. Клятвенное обещание защищать, принимая то, что ради этого тебе придется пойти на жестокость. Но даже в этой жестокости есть своя честь, что заключается в определенном своде правил. Средневековые воины называли это рыцарством, для самураев это был путь воина. Неважно, что он делает изо дня в день. Важно, что в минуту опасности он вступит в битву и будет сражаться, будто он уже мертв. Это делало его достойным. Это дело его бесстрашным и самоотверженным.

    Кевин Уэстгарт знает об этом. И не потому, что он изучал историю и войны, но потому, что он входит в число списанных со счетов энфорсеров. Странствующий самурай, который оказался в одиночестве, истекает кровью на арене в Белфасте.

    Прошло чуть больше минуты, как он нанес свой последний удар. Расколотый шлем соперника и стесанные в кровь кулаки изможденных рук. Вдалеке слышны отголоски последней битвы – рев толпы, утолившей жажду крови. Это эхо разносится по всей арене и поднимается под самые своды, оно даже проникает в самые укромные места, где и расположены раздевалки. Именно в этой раздевалке сидит Уэстгарт, осматривая свои окровавленные руки.

    Он разжимает кулаки, разминает пальцы и вытирает кровь с экипировки. Еще совсем недавно он катился по средней зоне, ожидая паса, когда вдруг обнаружил себя лежащим на спине. Он был сбит с ног одним из оппонентов. В мгновение секунды Уэстгарт вновь был на ногах и уже направлял джеб в сторону лица своего обидчика. Перчатки были сброшены еще до того, когда соперник мог начать думать о первом ответном ударе. Уже совсем скоро этот энфорсер лежал на льду и пытался закрыться от града ударов, в то время как Уэстгарт пять раз саданул ему по затылку, умудрившись даже повредить шлем. Толпа только начала разогреваться, когда вмешались арбитры, оттаскивая Уэстгарта и отправляя его прямиком в раздевалку.

    Кевин даже не осознавал, что в комнате еще кто-то есть, пока не услышал вопрос: «Болит?».

    Ответ на этот вопрос можно считать уже приобретенным рефлексом: «Не-а». Этот ответ призван предупредить и последующие вопросы. Но этот внешний щит постепенно слабеет. Вновь оглядывая свои израненные кулаки, он становится более честным: «Всегда немного болит».

    Тренер мчится за пакетом со льдом, чтобы приложить его к ране.

    «Если бы мы были в НХЛ, то со мной уже давно бы занимались врачи, – отмечает Уэстгарт. – Я не хотел начинать драку, но парень сделал подножку. Это, наверное, один из самых грязных поступков в хоккее».

    Но Уэстгарт не испытывает никаких негативных чувств к энфорсеру, которого он несколько минут назад колотил по голове. «Он просто делал свою работу», – говорит Уэстгарт о человеке, который был избит за свою смелость.

    В игре существует кодекс. Кодекс, который Уэстгарт чтит. Но тем вечером он был нарушен. Во-первых, человеком, который сделал подножку, во-вторых, самим Кевином. И пусть он пока не готов это признать, но вскоре он отметит, что хотел бы, чтобы ничего из этого вообще не случилось.

    Отдаленные аплодисменты толпы дают понять, что игра подошла к концу. Вскоре в раздевалку ворвутся нынешние партнеры Уэстгарта по команде. Но сейчас он сидит в одиночестве со льдом на руках. Он уже бывал в подобной ситуации. Вот так сидеть и прислушиваться, смотреть со стороны на победу своей команды. Именно так все и было, когда он выиграл Кубок Стэнли. Но вот он уже на ногах и поздравляет партнеров с победой, они же отдают ему должное за бой. Да и сам Уэстгарт внес свой вклад в этот успех (6:3), забив один гол, прежде чем он был удален до конца матча за то, что и ожидали от него увидеть тренеры и партнеры.

    Пока он снимает свою экипировку, его мысли возвращаются к жене, которая уже десятилетие наблюдает за ним с трибуны и чье сердце каждый раз замирает, когда он сбрасывает перчатки. Часть его задается вопросом, как бы сложилась их жизнь, если бы он стал хирургом, как и планировал, а не парнем, который рискует своим здоровьем каждый раз, как сжимает кулаки. И этим вечером, пусть он сложился и неплохо, жена вновь напомнит ему, что он приехал в Северную Ирландию не драться. Он, наверное, бросил бы все, если б она попросила. Но она так не делала и, наверное, никогда не сделает. Ведь если бы Кевин Уэстгарт знал свой дальнейший путь, то тот пятый удар, который повредил его руку, был бы последним ударом в его карьере.

    Легкий бриз пришел с Северного канала и охладил улицы Белфаста. Фанаты разбредаются по своим домам, покидая Odyssey Arena. Но это уже не заботит мужчину, женщину и детей, которые возвращаются в свое скромное жилище неподалеку от реки Лаган. Место, где раньше и слыхом не слыхивали о хоккее. В отличие о футбола и регби, которые поделили город на различные группировки, хоккей был призван объединить людей. Поэтому Уэстгарт и другие игроки «Белфаст Джайнтс» видят себя в какой-то степени миротворцами. Интересный поворот событий для Кевина, который забыл слово «миротворец» в 17 лет, когда первый раз ударил соперника по голове.

    Ближе к полночи Уэстгарт возвращается в свои апартаменты в небольшом протестантском анклаве. Не так он представлял себе место, где встретит свое 31-летие. Но именно теперь здесь его жена, Меган, будит его каждый день, кормит на завтрак блинчиками, после чего он меняет повязки на руках и отправляется на паром, который перевезет его на побережье Шотландии.

    Потому что он – возможно, последний настоящий энфорсер НХЛ, чье имя было нанесено на Кубок Стэнли. На пароме он становится центром внимания. От этого Уэстгарту становится даже немного неудобно, так как сам Уэстгарт объясняет, что как хоккеист он не представляет особого интереса. В НХЛ он провел 169 матчей и набрал 16 очков – на родине эти показатели не привлекали к нему внимания. И даже несмотря на это Кевин знает, что в некоторой степени уникален.

    Он видел своим глазами эпизоды, которые так сильно изменили игру за последние годы. Он помнит, что происходило после того, как Тодд Бертуцци сломал шею Стиву Муру или как Колтон Орр опрокинул Джорджа Парроса, в результате чего тот разбил лицо о лед. Он видит, какое влияние на умы людей имеет продвинутая статистика.

    Он помнит те переживания, что пришлось испытать, чтобы прекратить последний локаут. И те переживания, когда ночью ты просыпаешься и осознаешь, что на следующий день ты можешь получить удар по лицу от Брайана Макгрэттана.

    Уэстгарт не просто один из последних энфорсеров. Он выпускник Принстона, который предпочел хирургическому скальпелю хоккейную клюшку. Самоотверженная персона, нашедшая смысл жизни в том, чтобы защищать всех партнеров по «Лос-Анджелесу». И, возможно, один из самых интеллектуально развитых людей, который когда-либо выходил на лед в НХЛ. Именно поэтому его бывшие боссы, Брайан Бурк и Дин Ломбарди, верят, что когда-то он сам встанет у руля какой-то команды или, возможно, сменит Доналда Фера на посту главы профсоюза игроков НХЛ.

    Именно поэтому журналисты следуют за этим бородатым воином, которому сложно найти место в меняющемся мире. И они с удовольствием, как и его партнеры, слушают о родословной британских монархов и о том, почему в 1536 году Герих VIII объявил о реформе церкви, что привело к закрытию многих храмов и соборов, как, например, тот, что они проезжают прямо сейчас – по дороге на свой следующий матч.

    Так что, когда он говорит, что у него нет времени изучать продвинутую статистику, которая говорит о бесполезности его амплуа, слушающие иногда задаются вопросом, а что если этот парень, на руке которого на одном из пальцев красуется чемпионский перстень, а на другом – шрам, оставленный в напоминание о зубах Коди Маклауда, знает о хоккее гораздо больше, чем все эти парни со своими компьютерными программами, что помогают руководству клубов принимать решения.

    Но Уэстгарт не хочет вести этот бой. И уж точно не в свой день рождения. Вместо этого он отмечает: «Вся моя карьера была статистической аномалией». Когда у Кевина достаточно свободного времени, то он готов поведать историю об отличнике в учебе, который никогда не был лучшим игроком в команде, но который смог преодолеть все барьеры и провести пять лет в НХЛ. Потом он расскажет, каково это просыпаться и ощущать себя одним из последних оставшихся солдат на войне, в которой для большинства нет никакой чести. «Наверное, всей этой карьеры и не должны было быть, – признается Уэстгарт. – Забить гол в НХЛ – это практически статистически невозможная задача. Если ты надеваешь коньки в Канаде, то твои шансы на это в процентом соотношении близки к нулю.

    Я всегда чувствовал персональную ответственность за людей: партнеров по команде, друзей, семью. Мне грех жаловаться на физические возможности. И в хоккее это приносит свои дивиденды. Это дает тебе возможность вселять страх. И это сослужило мне хорошую службу, как, надеюсь, и моим партнерам».

    Сын ветеринаров, Уэстгарт начал заниматься хоккеем в пять лет в городке Амерстбург, провинция Онтарио. Тогда он пытался подражать своему кумиру – Кэму Нили – архетипу силового форварда. В 13 лет, когда большинство игроков, которым суждено пробиться в НХЛ, начинают раскрываться, Кевин был отчислен из команды. В 16 лет, благодаря тому, что он сильно и быстро вырос и превратился в одного из самых здоровых парней, многое переменилось.

    Кевин вспоминает свой первый бой – эпизод из его юниорской карьеры: «Я нанес один удар. Он в ответ ударил меня, и мы просто повалились на лед. Когда я покидал арену, то думал про себя: «Черт возьми, я сделал это! Я все еще здесь!».

    Вскоре он уже без проблем сбрасывал перчатки. «Так обо мне стали узнавать», – делится Уэстгарт.

    Он играл в одной команде с братом, когда скауты из Принстона приехали посмотреть на Бретта Уэстгарта. Когда же они увидели, что младший Уэстгарт забил два гола, а также поучаствовал в драке, то сделали предложение и ему. Кевин добавляет: «Думаю, они увидели мои оценки и решили, что я и так мог бы поступить к ним. Так я попал в Принстон и стал изучать инженерное дело. Так я провел год, после чего понял, что не хочу иметь ничего общего с этим и переключился на медицину. Психология. Было невероятно интересно изучать, что происходит у нас в головах».

    В колледжах драться нельзя, так что это позволило Кевину сосредоточиться на менее агрессивных аспектах игры. Но он осознавал, что если хочет продолжить хоккейную карьеру после Принстона, то ему придется замарать руки кровью. Так что летом он брал уроки бокса. Он был поражен тем искусством и математической просчитанностью действий человека в ринге. Это придавало жестокости смысл и какой-то порядок. Это привнесло дисциплину и умение в то, как он дрался на льду.

    Он встретил ее в студенческом кампусе. Она сидела у пианино и старалась наиграть песню, которую так любила в детстве. Он подсел к ней, положил свои пальцы на клавиши и наиграл всю мелодию по памяти. Так Кевин Уэстгарт встретил свою жену.

    Меган Коуэр, дочь бывшего тренера «Питтсбург Стилерс» Билла Коуэра, выросла в окружении грубых мужчин, которые сделали карьеру, вышибая дух друг из друга. Но молодой человек, сидящий рядом с ней, казался другим. Начитанный и увлеченный психологией и медициной он мог цитировать строки из «Моби Дика» и любил слушать звуки скрипки. Он был настоящим джентльменом, который всегда вставал, когда она заходила и выходила из помещения, и который произвел неизгладимое впечатление на ее отца тем, как он держал ее куртку, помог ей сесть за стол и соблюдал правила этикета, которыми большинство мужчин ныне пренебрегают. Она всегда видела себя женщиной, у которой сложилась успешная карьера, и она была уверена, что влюбилась в будущего врача. Она знала, что он берет уроки бокса, но она и представить себе не могла, что проведет следующее десятилетие, следуя за ним туда, куда их приведут его кулаки. Как не понимала она, что он уже тогда начал готовить себя к карьере хоккейного тафгая.

    Уэстгарт каждую ночь штудировал «Кодекс: неписанные правила боя и отношений в НХЛ». Он осознал, что этот кодекс существует столько же, сколько и сама игра. Он заставлял хороших людей делать жестокие вещи, чтобы каждому воздалось по деяниям: «Ты играешь жестко, чтобы получить больше свободного пространства на льду, но ты не используешь ради этих интересов игроков, которые не готовы защитить себя». Если два тяжеловеса сходятся в центральном круге, то, зачастую, они должны закончить то, что не они начали. Это конечный результат цепочки событий, произошедших на льду до этого, которые мешали нормальному течению игры. Когда все подходит к концу, а оба энфорсера окровавленные сидят на скамейке штрафников, все могут спокойно вернуться к игре. Так работает кодекс. Он позволял Уэйну Гретцки быть Грецтки. Но в задачу тафгая входит защита не только звезд. Он должен защищать сам кодекс. И для них он является смыслом игры.

    Дин Ломбарди, генеральный менеджер, который когда-то взял Кевин Уэстгарта в «Лос-Анджелес», а позже стал его ментором, всегда видел себя в роли генерала, свою команду – своей армией, а своих энфорсеров – самыми бесстрашными и самоотверженными солдатами. На льду Уэстгарт должен был идти в бой, когда уже никто больше не мог. Выйти на глазах 17-тысячной толпы на бой без какой-либо защиты, осознавая, что тебе некого будет винить, если ты проиграешь или получишь травму.

    «Я не вижу в нем классического энфорсера, – говорит Ломбарди. – Во многих из них можно увидеть этот первобытный инстинкт выживания: «Я должен сделать это, чтобы прокормить семью». У Кевина же другая мотивация: «Я люблю своих партнеров по команде и хочу защитить их». Ты должен найти оправдание своим деяниям, но одновременно с этим и волю продолжать делать то же самое. Но Уэсти был выше этого. Его не вела вперед лишь варварская жажда насилия».

    Уэстгарт не был первым энфорсером, который был бы самым образованным и умным игроком в команде. Но он все равно не мог подготовить Меган к тому, что она может увидеть на льду. Первый раз, когда она увидела его в бою, она была на трибуне вместе с семьей: «Там были я, его отец, брат и мама. И еще до того, как судья вбросил шайбу, его отец и брат встали и начали хлопать. Они видели, что Кевин расположился рядом с другим бойцом. Я же понятия не имела, что происходит.

    Когда он начинает драться, то мое сердце чуть ли не выскакивает из груди. Иногда кажется, что у меня небольшой приступ. Я не могу смотреть на это. Я сижу в своем кресле, смотря в пол и ожидая, когда все успокоятся – что позволяет мне понять, что все подошло к концу. Тогда я могу, наконец, вздохнуть».

    Уэстгарт провел более 60 боев за фарм-клуб «Лос-Анджелеса» – «Манчестер Монархс». По ходу второго сезона в составе «Манчестера» его правая рука стала деформироваться – результат бесчисленного количества контактов кулака со шлемами, экипировкой и костьми соперников. Он дрался через боль, а рука деформировалась все больше. Ему уже сделали три операции.

    В январе 2009 года Уэстгарт дебютировал в НХЛ, когда «Кингс» вызвали его на игру против «Миннесоты», в составе которой тогда выступал один из самых устрашающих тафгаев: Дерек Бугаард. Лига уже несколько пересмотрела свои отношения к дракам после жуткого инцидента с Тоддом Бертуцци и Стивом Муром в 2004-м. Не имея больше возможности давать четкие указания своим тафгаям, тренеры решили положиться на то, что их бойцы сами со всем разберутся. Вспоминая тот вечер, Кевин отмечает свою наивность и психологическую неготовность к происходящему: «Райтис Ивананс был еще одним тафом «Кингс», и мы играли в одном звене. Я был его потенциальной заменой. В какой-то момент я обратился к нему: «Я хотел бы поучаствовать в бою и показать, на что я способен. Что ты думаешь?». Он ответил: «Не-не, не беспокойся об этом». Уже через минуту он начал бой с Бугаардом. В тот день я осознал одну вещь: каждый беспокоится о себе, о своем месте.

    В следующем сезоне Кевин сломал челюсть Давиду Кочи. Вскоре он занял место Ивананса и начал увеличивать количество боев, как и шрамов.

    Он может рассказать о каждом шраме на своем лице. Шрам под левым глазом первоначально он получил после попадания шайбы. Но в этом месте дважды открывалось рассечение в боях со Стивом Макинтайром и Макгрэттаном. Линия, которая проходит по его правой брови, осталась ему в напоминание от Гийома Лефевра. Джон Скотт как-то сломал ему нос. Тогда фотография его окровавленного лица обошла все СМИ. Однако Кевин не переживает об этих шрамах. И когда кто-то спрашивает о них, он отмечает, что это того стоило. Стоило того, чтобы исполнить свою мечту.

    И пусть физические травмы заживают, но есть душевные раны, которые затягиваются гораздо тяжелее. Спустя пять лет после подписания контракта с «Кингс», он сидит в раздевалке в полной экипировке и смотрит по телевизору, как люди, которых он защищал весь сезон, забивают гол за голом в ворота Мартина Бродера в финале Кубка Стэнли-2012. Когда он, наконец, вышел на лед, игра уже подошла к концу. Но все пытались сделать так, чтобы он не чувствовал себя лишним на этом празднике. Когда пришла его очередь поднять Кубок над головой, его жена была рядом с ним. Это был последний раз, когда он надел форму «Кингс».

    Теперь же он бредет по коридорам хоккейной арены в Шотландии, неся за спиной баул с экипировкой и поражаясь, как много времени занимает этот путь. Кровь вновь проступает на его забинтованных руках, пока он ищет гостевую раздевалку на Braehead Arena. Вскоре он наденет свитер «Белфаст Джайнтс» и постарается отметить свой день рождения, играя не как воин, а как настоящий силовой форвард, которым он всегда мечтал быть.

    К сожалению, этим вечером его команде суждено проиграть. В раздевалке после финальной сирены кто-то бросает щитки в стену, проклиная судью с такой яростью в глазах, что, кажется, будь такая возможность, этот человек бы сжег всю Шотландию. Но это не Уэстгарт. Наверное, он тоже негодует где-то глубоко внутри, но он научился усмирять свой пыл и советует поступить также самым неистовым партнерам.

    После игры они отправляются в паб. Там Кевина сразу же окружают фанаты. Ведь он – самое громкое имя с тех пор, как здесь побывал Тео Флери в 2005-м. И хоть ему и льстит это внимание со стороны людей, но его немного гложет, что дома его бывшие партнеры вполне успешно справляются и без него. Допивая «Гиннесс», он признается, что иногда сложно выходить на бой, зная, что тебя может ждать сокрушительное поражение.

    Он понимает, что все рано или поздно подходит к концу. Японские самураи исчезли после окончания Второй мировой войны. И, потирая свои кулаки, Уэстгарт отмечает, что политика внесла важную роль в исчезновение энфорсеров в НХЛ: «Хоккей всегда будет жестокой игрой. Не просто контактный вид спорта. Конфликтный. Люди даже погибали. Если вы спросите любого тафгая, то он ответит, что осознает и принимает все риски, на которые он идет ради игры».

    Некоторые считают, что крест на эфнорсерах был поставлен после локаута сезона-2012/13. Уэстгарту это особенно больно слышать, ведь он был одним из ключевых членов комитета из 31 игрока, которые работали полгода, создавая действующее коллективное соглашение, которое вернуло хоккей фанатам. И иногда он задается вопросом, а мог ли он что-то изменить и как-то поменять восприятие его роли в команде.

    Однако горькая правда может заключаться в том, что все начало рушиться еще до того, как Уэстгарт впервые в карьере сбросил перчатки. Дин Ломбарди говорит: «Я помню, как еще Гэрри Синден и многие другие генменеджеры старой школы – Клифф Флетчер, Бобби Кларк – давно говорили, что время настоящих энфорсеров подошло к концу. Это не случилось за мгновение. Эта ситуация медленно развивалась».

    Уэстгарт видел, что все к этому идет. 13 января 2013 года, когда были поставлены все подписи под нынешним коллективным соглашением, он стал собственностью «Каролины», затребовав обмен, чтобы получить больше игровой практики.

    Стремление утвердиться в роли силового форварда не покидало мысли Кевина. И оно лишь усилилось 1 октября 2013 года, когда он сидел дома и видел по телевизору, как его друг и еще один выпускник Принстона – Джордж Паррос – схлестнулся с Колтоном Орром в ожесточенной битве и как Орр бросил Парроса на лед лицом вниз. Джордж некоторое время пролежал неподвижно, что рождало самые страшные мысли. Вскоре страх за друга сменился страхом, что этот инцидент приведет к тому, что ни Паррос, ни Орр, ни какой-то другой энфорсер в НХЛ больше не появятся. Но Уэстгарт тогда не заметил, какой эффект это происшествие оказало на сидящую рядом жену, которая пыталась отогнать от себя мысли, что и ей когда-то доведется увидеть, как ее неподвижного мужа увозят на носилках.

    К Рождеству Уэстгарт провел только 12 матчей. Он потерял интерес к игре, всякую мотивацию, когда руку помощи ему протянул Брайан Бурк – выходец из Гарварда, прирожденный оратор, который все еще придерживается взгляда, что «недружелюбные индивидуальности полезны на хоккейной коробке». Бурк превратил «Калгари» в один из последних оплотов воинствующего класса, поставив Уэстгарта рядом с Макгрэттаном, к которому перешел неофициальный чемпионский пояс в тяжелом весе после трагической смерти Буугарда от передозировки болеутоляющими.

    В марте, когда у Уэстгарта все шло по нарастающей, в своей третьей драке в форме «Флэймс» он скрестил кулаки с Люком Гэздиком из «Эдмотона». И тогда случилось то, чего больше всего и боялась его жена.

    Слушая воспоминания Уэстгарта о том бое, ты словно слушаешь шахматиста, анализирующего свое поражение. Для Уэстгарта все шло хорошо, пока он не принял одно опрометчивое решение: «Я был довольно неплох. Я не мог как следует вырваться, но помню, что один раз хорошо врезал прямо по его визору… Но я совершил грубейшую ошибку. Медленный, ленивый переход, чтобы освободить свою левую руку, но в этот момент я отпустил правую руку соперника. В ответ он тут же ударил меня по голове, и я упал».

    В этот момент Меган была в гостях у друзей, и игра была лишь фоном общения. Неожиданно, все затихло. И она видела по телевизору, как ее муж падает на лед, капа вылетает из его рта, а арбитры срочно вызывают медперсонал, в то время как публика Эдмонтона беснуется все больше.

    У нее потемнело в глазах. В голове лишь повторялся и повторялся эпизод, как ее муж падает после того, как пропускает удар, которого не ждал: «Я прыгнула в машину и помчалась так быстро, как только могла. Я лишь хотела увидеть его своими глазами и убедиться, что с ними все хорошо.

    Когда я пришла на арену, то увидела, что он в одиночестве сидит рядом с раздевалкой. Игра все еще продолжалась, трибуны полны людей, а он сидел в одиночестве и ждал, когда закончится матч, чтобы он мог сообщить своим партнерам, что с ним все в порядке.

    Он обнял меня, поцеловал и сказал: «Прости. Я облажался». Так мы и досматривали ту игру, сидя на раскладных стульях. Но я просидела так минут 15, а потом отправилась в отель, так как мыслями он был погружен в себя. Я понимаю, что с большей радостью он находился бы в раздевалке со своими партнерами. Это бы помогло ему чувствовать себя заметно лучше».

    Получить всего одно сотрясение после более сотни драк – в этом плане Уэстгарта можно назвать везунчиком. Он благодарен судьбе, что его здоровье практически не пострадало, за исключением его главного орудия – его правой руки. Не менее благодарен он за то, что последствия сотрясения мучили его еще где-то только неделю. Через 11 дней он уже вернулся в составе «Калгари». И пусть до конца сезона он успел подраться трижды, но Кевин еще сильнее утвердился в намерении доказать всем, в том числе и самому себе, что он умеет играть. Это привело к 7 результативным баллам в последней половине сезона, включая 4 гола, один из которых он забил в ворота Хенрика Лундквиста.

    Но даже Бурк не мог сохранить его в «Калгари» на следующий сезон. Уэстгарт отправился на север и ступил на тот самый лед, где он получил то самое сотрясение, пытаясь пробиться в состав «Эдмонтона». Последний бой он принял 2 октября 2014 года, столкнувшись с Томом Сестито из «Ванкувера» в предсезнной встрече. Три дня спустя, он сидел в офисе Крэйга Мактэвиша, слушая неприятные слова: «Я не думаю, что ты нам пригодишься». Когда он покинул офис, то его вещи уже были упакованы. Через полтора часа он уже летел на самолете домой, где его ждала жена.

    Вскоре практически каждого энфорсера постигла аналогичная участь. Даже Макгрэттан был отправлен в АХЛ.

    Кевин признается, что чувствовал приближение конца после расставания с «Эдмонтоном». Вскоре с ним связался канадский тренер, который уже многие годы работает в Ирландии. Он предложил Кевину собрать вещи и приехать на родину его бабушки. Теперь он играет здесь в хоккей, а заодно занимается MBA-образованием. Оставив идею об ортопедической хирургии, в свободное время он размышляет над советом Ломбарди стать юристом или уверенностью Бурка в том, что однажды Уэстгарт может стать генеральным менеджером. Меняющейся мир заставляет его меняться и двигаться вперед, в отличие от других энфорсеров – вроде Макгрэттана или Орра – списанных воинов, которые не оставляют веры в то, что однажды об их умениях вспомнят, и вспомнят, что хоккей – это игра чести, а не статистики. Тогда их время вновь придет.

    «Я знаю, что обратного пути нет», – уверен Уэстгарт. Как и не будет у него возможности вновь почувствовать ту энергетику трибун, когда он сбрасывал перчатки в НХЛ. «Я до гробовой доски с радостью буду рассказывать, что был энфорсером. Я действительно усердно трудился ради этого. Если люди видят в этом что-то неприятное и даже отвратительное, то они не понимают всей сути. Для меня это самоотверженность. Все делалось ради моих партнеров».

    Грустно осознавать, что ты один из последних представителей уходящего поколения: «Тяжеловесы-энфорсеры всегда были в центре внимания – общительные и умеющие хорошо и весело проводить время. В них всегда существовал этот странный дуализм.

    Не думаю, что смог чего-то из этого достичь, если бы не дрался. На каждой тренировке я старался улучшить свое катание, старался стать лучшим игроком. Но, в конце концов, без драк я бы не добрался даже до этих тренировок. Хотел бы я играть в хоккей, как Патрик Кэйн, объезжая соперников, забивая голы и принося победы. Но, наверное, это просто не в моей природе».

    В раздевалке «Джайнтс» Уэстгарт не только размышляет о своем будущем, но он часто рассказывает своим партнерам, большинство из которых канадцы, которые так и не добрались до НХЛ, истории о том, каково это – исполнить свою и, получается, и их мечту. Будущие полицейские, тренеры и студенты – все они сами думают о будущем без игры. Но все равно, словно дети, с нескрываемым восторгом ловят каждое слово о том, как он поднимал Кубок Стэнли над своей головой. Каждый игрок в команде благодарен за то, что Кевин вместе с ними. Не только за его истории, но и за истории, что они сами смогут когда-нибудь рассказывать, истории о том, как они играли с настоящим чемпионом. Уэстгарт придает сил тем, окончание чьей карьеры уже не за горами. Люди, которые, как и Кевин, старались играть как можно лучше и как можно дольше. Но никто не осознает, что он раздираем изнутри потребностями команды и города, надеждами жены и растущим пониманием, что в хоккее ему осталось не так уж и долго. Иногда он переживает из-за последствий, которые несут его бои. Но его беспокоят не его руки, голова или лица людей, которых он оставил лежать на льду, а его мама и жена, которые никогда не хотели его видеть таким.

    Однако гордость от множества побед, как даже и от некоторых поражений, не позволяет ему сдаваться. Да, рана от изгнания из НХЛ затягивается тяжело и оставит свой шрам в жизни Кевина. В этом есть некоторая обида, но в то же время и странное чувство удовлетворенности, когда ты осознаешь, что ты остался одним из последних энфорсеров НХЛ. «Время тафгаев уходит, – говорит Кевин. – И я ухожу с группой людей, которых всегда уважал. Конечно, я хотел бы, чтобы всего этого не было, но минимальным утешением будет осознание того, что ты уходишь в числе последних, ты принимаешь последний бой».

    И пусть в Северной Америке он потерял значимость для игры, но здесь он чего-то стоит. Особенно для «гигантов» и растущего числа их фанатов. Именно из-за него они забивают арену, именно его лицо чаще всего появляется на табло. В столь неожиданном месте он нашел свое предназначение – защищать партнеров по команде, чьи имена ничего вам не скажут. Здесь, Кевин Уэстгарт – воин, списанный со счетов Дином Ломбарди, Брайаном Бурком и Крэйгом Мактэвишем – стал примером для подражания. Он не только нужен, в нем нуждаются.

    Но все не вечно. Кевин уже сам устал от боев.

    В 30 матчах он набрал 20 очков и практически не сбрасывал перчатки, что, нравится ему это или нет, не совсем соотносится со столь чтимым им кодексом. И теперь он нарушил его, ударив беззащитного соперника без шлема. И он сделал это не для того, чтобы удовлетворить тренеров, а чтобы исполнить наказ отца: «Надеюсь, что тебе больше не придется драться. Но если все же придется, то выбей из них все дерьмо, чтобы они с тобой больше не связывались и оставили тебя в покое».

    Сидя в раздевалке, Кевин в последний раз описывает, какого быть воином, ищущим мира: «Вселять страх. Это помогает в этом деле. Если ты можешь выиграть бой, не нанеся ни одного удара, то нет способа лучше. И мои руки являются этому прекрасным подтверждением».

    Нацелившись завершить карьеру в составе «Джайнтс», Уэстгарт готовится к жизни после завершения профессиональной карьеры. Ведь он понимает, что в будущем умения вселять страх будет недостаточно. Вскоре их время уйдет. Вскоре кодекс станет воспоминанием. И ради этого Кевин Уэстгарт драться смысла не видит.

    #7482

    Удел сильных. История Джорджа Парроса

    null

    Он помнит, как все это произошло. Матч-отрытие сезона 1 октября. «Торонто» против «Монреаля». Это его первая игра в свитере «Канэдиенс». И ему уже однажды пришлось делать то, ради чего клуб и боролся за него этим летом – драться. Он – Джордж Паррос. И он суровый парень. И в конце третьего периода он понимает, что ему вновь нужно драться. Тафгай и уже успевший побывать оппонентом Джорджа этим вечером форвард «Мэйпл Лифс» Колтон Орр сцепился у ворот со звездным защитником «Монреаля» Пи-Кей Суббаном. Паррос не мог позволить такому случиться, он вступился за Суббана и понеслась.

    Паррос сразу же хватает соперника за джерси и дергает что есть сил, чтобы соперник потерял равновесие. Этот одно из коронных движений Джорджа, чтобы скорее нейтрализовать оппонента. У него много трюков в запасе. 33-летний хоккеист входит в число элитных тафгаев и пользуется огромным уважением в лиге по многим причинам: за диплом Принстонского университета; за ту роль, которую он сыграл при переговорах о новом коллективном соглашении; за Кубок Стэнли, выигранный в составе «Анахайма» в 2007 году. Но еще больше его уважают за 9-летнюю карьеру в одном из самых жестоких видах спорта в Северной Америке. И единственного вида спорта, в котором драки являются легальным действием. И несмотря на свою роль в команде, несмотря на постоянный риск, ему удавалось все эти годы избегать сотрясений.

    Сейчас игра, возможно, стоит на пороге перемен. И фанаты, и игроки, и родители детей, которые мечтают стать хоккеистами – все это чувствуют. И Паррос это понимает. Но, глядя на его лицо, нельзя сказать, что вы смотрите на тафгая. Его лицо говорит о том, сколько раз ему удалось уйти от ударов, нежели сколько раз он пропустил разящий хук. Он не потерял ни одного зуба. Вокруг его глаз нет синяков. У него ровный нос, который не познал боли перелома. У него даже нет искривления носовой перегородки – обязательного атрибута для любого энфорсера. К старту сезона на его счету было уже 160 драк – и ни одного сотрясения.

    И вот соперники сходятся. Паррос попадает справа точно в голову Орру. Потом он отклоняется и готовится к сокрушительному удару – апперкоту. Это его любимый удар. И если он придется точно в цель, то у соперника нет шанса остаться на ногах.

    Но когда Паррос размахивается, Орр идет в контратаку. И происходит неожиданное. Паррос промахивается. Орр тоже бьет мимо. И оба спортсмена в смертельном пике летят на лед. Ноги Джорджа уже в воздухе. Обычно у него есть сценарий действий в такой момент. Для него в такой момент время замедляется. Все эти истории о сотрясениях, обезболивающих, наркотиках, разрушенных судьбах тафгаев проносятся в его голове. Поэтому он старается приземлиться на плечо и избежать, как он выражается, «риска для клеток мозга».

    Но в этот раз Джордж все еще сцеплен с соперником. Скорость падения слишком велика, чтобы успеть выправить ситуацию. И он приземляется прямо на подбородок. Толпа неиствует, но быстро замолкает. Паррос лежит без движения. Его глаза закрыты. Из его лица начинает брызжить кровь. Над ним возвышается Орр, который зовет врачей. Его окружают партнеры по команде, пытаясь помочь.

    Проходит время. Только с посторонней помощью Паррос поднимается на колени. Но его глаза все еще закрыты. Ему трудно держать голову поднятой. И он снова валится на лед, словно выпивоха, который не может уйти на своих ногах из бара. Медики кладут его на спину. И только в этот момент у Джорджа получается открыть глаза. Он помнит только потолок «Белл Центра» и яркий свет осветительных приборов.

    У Парроса начинается паника. Он понимает, что-то произошло, но не знает что. Его увозят на носилках, и в момент, когда его грузят в скорую, он ловит взгляд своей жены, Тиффани, сопровождающей его. Он вновь ощущает приступ паники. Но его не беспокоит кровь, залившая его лицо. Он боится, что Орр нокаутировал его – самое страшное унижение для энфорсера. Тиффани выросла в хоккейной семье – они встретились, когда ее брат – Джош – играл в юниорской команде вместе с Джорджем. И она прекрасно понимала, о чем думает ее муж в этот момент. Так что она заверила его: «Тебя не нокаутировали».

    В момент, когда скорая тронулась, Паррос почувствовал облегчение.

    Когда Парроса выписали из госпиталя с диагнозом «сотрясение», он вернулся домой и осознал, что не по своей воли стал тем, кем меньше всего хотел бы быть в своей карьере – ярким примером и козырем в рукаве тех, кто лоббирует закон о запрете драк в хоккее. Практически сразу, как подбородок Джорджа соприкоснулся со льдом, иконы североамериканского хоккея – Стив Айзерман, Скотти Боумэн и Кен Драйден – призвали запретить драки. Во время специального собрания по поводу этой проблемы, противники драк использовали изображение окровавленного Парроса, как одну из главных своих улик. И вот уже споры перешли на страницы газет и интернета. И для многих Паррос перестал быть обычным хоккеистом. Именно такого человека ждало антибойцовое лобби. Человека, который не осознает все риски и которого нужно спасти от самого себя.

    Джордж в ярости и чувствует себя бессильным. Он не отрицает риск получения сотрясения, но считает это приемлемым риском той работы, которую выбрал. Но сейчас его мучают головные боли, его память работает не так четко, реакция уже не та. У Парроса пара близнецов – Лола и Джаггер – которые не знают, да и не придают значения его недугам. Они хотят играть со своим папочкой прямо сейчас. Джордж часто вспоминает 2011 год и исследование Бостонского университета, который изучал мозг Дерика Бугаарда и обнаружил у того хроническую травматическую энцелофопатию, вызванную 20 сотрясениями. Как и Паррос, Бугаард был тафгаем. И близким другом Джорджа. Не сумев справиться с депрессией, периодической потерей памяти и деменцией, Дерик покончил с собой. Ему было всего 28 лет. «Это было ужасно», – вспоминает Паррос.

    Джордж знает, что уже может признать свою карьеру успешной. Он заработал за прошлые пару лет практически миллион долларов. У него стабильное и комфортное финансовое положение. Он вполне может занимать высокую руководящую должность в офисе НХЛ или спокойно уйти на пенсию и наслаждаться жизнью в своем доме в Калифорнии. Его телефон разрывается от ободряющих звонков и сообщений. Одно из них принадлежит Орру: «Надеюсь с тобой все в порядке», – говорится в нем. Но Джордж не может перестать думать о том, какой странной получилась эта драка. Его не уложили на лед ударом. Но разве это уже имеет значение? Теперь ему нужно пройти много тестов, задокументировать различные симптомы, а главное свыкнуться с мыслью, что энфорсер, который возвел в ранг искусства умение вступиться за своих партнеров, теперь стал символом движения, которое призывает объявить драки вне закона.

    За пару месяцев до старта нынешнего сезона, в июле, опасность получить сотрясение все еще казалось Парросу приемлемым риском. Солнце заходит над Атлантическим океаном. Паррос потягивает бокал пива, наслаждаясь обществом своей жены и друга, защитника «Лос-Анджелеса» Мэтта Грина. Он счастлив. Несколькими днями ранее было объявлено о его обмене в «Монреале», который остро нуждался в силовых нападающих. Можно сказать, что Паррос испытал некоторый момент триумфа. Какое-то время ему казалось, что его дни в НХЛ сочтены. Но вдруг он смог ощутить, что победил систему. «Неожиданно команды вновь стали вооружаться», – смеется Паррос.

    Джордж попал в лигу в 2005 году. Тогда еще в каждой команде обязательно был хотя бы один энфорсер. Он отлично вписался в эту систему, проведя за 6 лет 140 боев. Но потом Национальная хоккейная лига под давлением противников драк стал менять вектор развития, ориентируясь на меньшую жестокость, пытаясь сделать игру более смотрибельной для семейного просмотра. Команда вынуждены были адаптироваться, в них стали появляться «крысы», как называет из Паррос. Под это определение попадают игроки, которые не только могут забивать голы, но и провоцировать ортодоксальных тафгаев, отчаянно бьющихся за место в составе, на драки и заставлять зарабатывать тех 5-минутные удаления. Правила тоже меняются. Теперь можно получить 2-минутный штраф даже за то, что ты снял шлем. Ясно, что это тоже не идет на пользу тафгаям. «Я не думаю, что лига хочет, чтобы драки совсем исчезли. Но для нее очень важно общественное отношение к этому аспекту, и сейчас она попросту прикрывает свой зад этими решениями», – говорит Паррос.

    Все это играет на руку противником ледовых боев. Постоянные медицинские исследования в хоккее дают такие же результаты, что и в американском футболе: травмы, заработанные по ходу карьеры, могут иметь очень негативные последствия на протяжении всей жизни. Но на чем обычно не акцентирует внимание – и о чем зачастую напоминают Паррос и другие тафгаи – а именно ли драки приводят к такому неутешительному результату? «Если завтра появятся результаты исследования, которые покажут, что драки обязательно приведут к тому, что ты заработаешь энцефалопатию, то бои прекратятся. – считает Джордж. – Но, скорее всего, главную опасность несут не драки, а силовые приемы. Большинство боев заканчиваются вничью и не влекут за собой тяжелых травм».

    Не стоит удивляться, что сейчас мода на бои во время матчей вновь набирает обороты, несмотря на их стабильное снижение за последние три сезона. «Бостон» дошел до финала Кубка Стэнли-2013. Мощная, физическая сильная команда. И «Монреаль» стал одним из многих клубов, которые решил добавить себе мускулов этим летом.

    Перед стартом сезона Парроса больше всего беспокоила не его голова, а состояние его прооперированной вращательной манжеты правого плеча. Хоккеист получил травму в марте во время одной из драк. Тогда он сцепился с тафгаем «Айлендерс» Эрик Бултоном и оба повалились на лед. Падая лицом вниз, Паррос успел извернуться и подставить правое плечо. Бултон упал на него сверху. Когда оба сидели на скамейки штрафников, Эрик прокричал»: «А ты смешно плюхнулся».

    Паррос не любит обсуждать свои повреждения, тем более с другими тафгаями, так как они обязательно возьмут на заметку его слабость. Но Бултон, как говорит Паррос, «нормальный мужик», поэтому он ответил: «Да, все выглядит хреново».

    Этот бой можно назвать квинтэссенцией всех прошлых сражений Джорджа. В очередной раз ему удалось избежать тяжелой травмы, которая могла стоить ему карьеры. Травмы головы беспокоят Джорджда в определенной степени и заставляют его стремиться к практически несбыточной цели: драться так, чтобы после завершения карьеры это не сказалось на его здоровье.

    У него есть своя методология, он выработал собственную науку, и делится своими секретами за кружкой пива. И он объясняет так доходчиво, что складывается ощущение, что это действительно может сработать. Паррос дерется для того, чтобы защитить партнеров по команде. Он дерется, чтобы завести свою команду или чтобы успокоить соперника. Паррос старается подраться в первой же смене, если ему противостоит превосходящий его в физических данных оппонент, к примеру, великан из «Баффало» Джонн Скотт. Паррос дерется, если во время его присутствия на льду команда пропускает, так сказать, пытаясь искупить свою вину. Он может полезть в драку если сам забьет, надеясь, по итогам матча, заработать хет-трик Горди Хоу (гол, голевой пас и драка). В редких случаях Джордж сбросит перчатки в знак уважения к своему сопернику. Скотт рассказывает: «В одной из моих первых игр наша команда уступала в три шайбы. Я спросил Джорджа: «Поехали?». Но он ответил: «Не сейчас, но ты мне будешь должен один бой». Сейчас, когда бы он не захотел схлестнуться, я готов к этому».

    Но, в первую очередь, Паррос не дерется при любом удобном случае, осознавая, что это может иметь негативные последствия для его здоровья в будущем. К тому же он старается избегать драк, когда особо разъярен, иначе его бой будет слишком агрессивным и он рискует поставить себя в уязвимую позицию. И он не дерется ради самой драки. В нем нет этого варварского инстинкта. «Если мне не надо драться, то я не буду искать проблем. Если мне удастся удержаться в этой лиге только с помощью моих хоккейных способностей, то это было бы здорово. Это гораздо приятнее и приносит гораздо больше денег», – признается Паррос.

    Самое интересное, что Паррос дерется не ради победы. Да, он хочет победить. Но главное, что он не хочет быть отправленным в нокаут. Он дерется до первой крови. Экс-энфорсер НХЛ Брайан Флинн, наставник Парроса, как-то сказал ему: «Пока ты можешь выходить на лед и делать свою работу, то все в порядке».

    Паррос всегда хотел выделяться. Он вырос в Морристауне, штат Нью-Джерси. В детстве Джордж мечтал стать силовым форвардом с задатками бомбардира, как Эрик Линдрос. Но его заметные физические данные (196 см и 105 кг), сделали его мишенью в юниорах, где разрешены драки. Тогда Джордж осознал, что он должен научиться постоять за себя. Проблема в том, что в детстве он никогда не участвовал в дворовых разборках. Ему пришлось начинать с азов: захват соперника, джеб, хук – все это отрабатывать помогал ему младший брат Джефф. Именно в юниорской лиге Паррос получил первое сотрясение. Это случилось в 1999 году. И травму он получил не в драке. Он ударился головой о штангу. «Тогда сотрясениям не уделяли того внимание, что сейчас», – вспоминает Джордж. Не было никакого специального протокола. Всем было плевать, что тебя тошнит, что у тебя кружится и болит голова. И всем было все равно, что он слишком рано вернулся на лед.

    Именно в том году Джордж покинул юниорскую лигу, ради Университета Принстона и хоккея в колледже, где драки не приветствуются. В 2003 году он закончил обучение, получив диплом по экономике, после чего задрафтовавшие его «Кингс» отправили форварда в АХЛ. Поняв, что он не может соревноваться с соперниками в плане хоккейного мастерства, Паррос осознал, что единственный шанс для него пробиться в НХЛ – научиться драться. Он начал смотреть записи боев, брал уроки бокса, но вскоре понял, что это будет работать только в зале. Принцип драки на коньках совсем иной. Главное сохранить баланс. Все это он познал на собственной шкуре. «В АХЛ драки просто беспощадны. Это испытание и для тела, и для нервов», – подчеркивает Паррос. С накопленным опытом он создал личный свод правил, свою теория хаоса. И именно это позволило Парросу сделать себя имя в лиге. Он считается не только самым умным, но и одним из самых любимых и уважаемых энфорсеров. Способствует эту и его внешний вид: копна черных волос и уже ставшие фирменными густые усы, которые он сбривает каждый ноябрь в качестве акции по сбору средств на борьбу с раком.

    Парросу приходится мириться с некоторыми неприятными аспектами своей профессии. Пару лет назад, Мэтт Грин, один из ближайших его друзей, слишком жестко атаковал партнера по команде Джорджа. Паррос не мог остаться в стороне: «Нам нужно объясниться! И сделать это прямо сейчас! Ты это прекрасно понимаешь». – «И что теперь?» – «Тебе лучше приготовиться, так нам предстоит разборка. И я хорошенько тебе задам!» И Паррос огрел Грина клюшкой. Перчатки полетели на лед. Несмотря на жесткую схватку, оба игрока спокойно распевали вместе пиво тем же вечером, что заставило некоторых болельщиков усомниться в честности их боя. «Некоторые думаю, что мы просто валяли дурака. Но каждый из нас действительно хотел вырубить своего соперника».

    Конечно, Парросу приходилось нокаутировать оппонентов. Возможно, он нанес ни одну травму, которая скажется на них в будущем. «Если во время драки я наношу серьезные повреждения сопернику, то не могу этому радоваться», – отмечает Джордж. И все равно он уверен, что без ледовых боев игра многое потеряет. И он собирается заниматься своим ремеслом «пока у него поднимаются руки». Однако случилось непредвиденное: он получил сотрясение.

    В конце октября Паррос вышел на лед «Мэдисон Сквэйр Гарден». Это его первый выезд с того момента, как он получил травму 28 дней назад. Все игроки «Монреаля» носят красные манишки, Паррос выдали синюю. Это означает, что этим вечером он не сыграет. Поэтому Джордж задержался на льду подольше, чем его партнеры. Он решил поработать над своим броском. И пусть за карьеру он забил всего 18 голов, но он гордится своим броском. Он вспоминает, что выигрывал соревнования на точность броска, когда выступал за «Анахайм».

    После занятий Паррос присаживается на скамейку и пытается осмыслить все то, что произошло с ним за последний месяц. В отличие от случая, когда он получил первое сотрясение, в этот раз врачи наблюдали за каждым его движением. Каждый его чих был занесен в историю болезни. Хотя в этот раз он чувствовал себя намного лучше. Его не тошнило. Он не терял равновесие, у него практически не кружилась голова. «Я не могу даже сказать, от чего у меня болела голова – из-за последствий сотрясений или из-за постоянного шума, который дома создают дети», – отшучивается Джордж.

    Уже через неделю головные боли прошли, ему разрешили легкие тренировки в зале. Потом допустили до ледовых упражнений. Если бы его состояние ухудшилось, то процесс лечения начался бы сначала. Но, к счастью, все прошло нормально.

    Но главное отличие второго сотрясение от первого, так это то, что никто в первый раз не пытался использовать его травму в целях изменения правил игры. Он стал лицо антибоевой кампании. И это расстраивает его гораздо больше, чем физическое недомогание. Сам Джордж и не думает о том, чтобы менять стиль своей игры. Но он также осознает, что теперь для него риск получить еще одно сотрясение возрос. Он осознает, что к старости его мозг могут поразить различные недуги и виной этому станет его карьера. Но он призван драться. Если он остановиться, то потеряет свою работу. «Я сделал свой выбор», – заявил Паррос.

    Неврологи могут назвать это стадией отрицания. Но Парросу надоело убеждать людей и защищать свою позицию. Ему надоело раз за разом напоминать, что его никто не вывел из строя прямым ударом. «Я сотню раз оказывался в бою, и ни разу такого не случалось», – говорит Паррос.

    Увы, неважно насколько умен боец, но драка остается дракой. Ее невозможно контролировать. И Университет Бостона, и многие медицинские учреждения продолжат свои исследования. И Гэри Бэттмену придется сталкиваться с этой проблемой еще долгое время, Паррос тогда уже даже закончит карьеру, но прежние вопросы останутся.

    Паррос вернулся на лед в начале ноября. Игра с «Колорадо». Столкновение у борта, начинаются взаимные тычки. Джордж видит это со скамейки и понимает, что его долг зовет. Он сбрасывает перчатки и движется в сторону здоровяка из «Колорадо» Патрика Бордело. Паррос старается схватить соперника за джерси – его излюбленный трюк. Но его кондиции еще не идеальны. Вместо этого Бордело вцепляется в свитер Парроса и начинает серию ударов. Джордж пытается контратаковать, но без особого успеха. Два бойца закружились в ожесточенной карусели. Град ударов сыпется с обеих сторон.

    Толпа неиствует. Драка длится уже 20 секунд, кажется, Бордело хочет уже прекратить бой. Он бросает Парроса на лед. Джордж летит лицом вниз, его ноги взлетают в воздух. Ситуация, которую он переживал сотню раз. Паррос умудряется извернуться и приземлиться на плечо. Он падает на лед, но быстро вскакивает на ноги. Он показывает сопернику, что не покорен, что готов продолжить бой. Он салютует партнерам по команде и отправляется на скамейку штрафников. Привычная доля тафгая, но другого Парросу и не надо.

    #7483

    «Я мог бы сидеть в собственном кабинете, но мне хочется иного». Как отказаться от бизнеса и стать тафгаем в НХЛ

    null

    Бобби Фарнхэм ожидает меня в лобби отеля Cambria Suites. Новая и модная гостиница, которая находится совсем недалеко от CONSOL Energy Center – домашней арены «Питтсбурга». Мы вместе ждем машины. Машины, которая возьмет Фарнхэма, его партнера по команде – Скотта Харрингтона – и доставит их на восток Пенсильвании, в расположение фарма «Пингвинс» – «Скрэнтона». Там их уже заждались.

    Фарнхэм и Харрингтон узнали о возвращении в АХЛ прошлым вечером. «Питтсбург» в тот день проиграл «Бостону», а оба хоккеиста оказались в запасе. После обидного поражения в овертайме Фарнхэм вернулся в свой номер и поставил на зарядку телефон. Тут же пришли оповещения о пропущенных звонках.

    Это был Джим Бритт. Именно он обязан сообщать плохие новости. Фарнхэм перезвонил и извинился, что был недоступен, так как батарейка в телефоне сдохла. Бритт сообщил Бобби, что у тренера и помощника генерального менеджера состоялась встреча. Дальше можно было не объяснять, Фарнхэм знал, что это означает – он возвращается в «Уилкс-Бэрри».

    25-летний форвард успел пробыть в расположении «пингвинов» лишь 12 матчей. В 10 из них он принял участие. Он посетил Флориду, сыграв с «Пантерс» и «Лайтнинг», успел узнать Нью-Джерси в выездном матче с «Девилс». Он посидел в одной раздевалке с Сидни Кросби и Евгением Малкиным. Потренировался с ними, услышал их шутки, рассказал пару своих историй… За 10 матчей он трижды успел подраться и услышал рев толпы, празднующей забитый гол.

    Ему даже дали прозвище: «Фарнс».

    Но теперь ему нужно ждать машину, которая увезет его от всего этого.

    Рост Фарнхэма – 178 см, вес – 85 кг, но на льду он выглядит миниатюрно в сравнении со многими соперниками. Но вот его руки… Именно эти мощные и массивные кулаки пробили ему дорогу в НХЛ. И их состояние без прикрас рассказывает, что этот путь был непростым. Но и сам Бобби не прочь рассказать свою историю.

    Он родился и рос на северо-востоке Массачусетса. Его отец, Бобби-старший, был знаменитым ресивером в Университете Брауна и поиграл в CFL за «Торонто». Его мама, Глоринн Демуля, из той самой семьи Демуля, что владеет сетью магазинов Market Basket. Но Фарнхэм не любит говорить о личной жизни. Он лучше будет рассказывать о хоккее.

    В старших классах он учился в обычной школе в Андовере, но вскоре перебрался в элитную частную школу – Академию Филлипса. Просто там хоккейная программа была гораздо лучше. Потом он отправился в Браун, ведь там учились его отец, его дяди и кузен Бадди Фарнхэм (который побывал на просмотре в «Пэтриотс»). Бобби Фарнхэм закончил университет по специальности «торговое дело».

    Я все это пишу, чтобы вы поняли, что Фарнхэму не обязательно цепляться за карьеру хоккеиста – он сможет заработать на пропитание и без игры. И ему не нужно будет еженедельно получать удары по лицу, трястись на неудобных автобусах, переезжая из города в город, и изматывать себя серией из четырех игр за четыре дня. И ему не нужно будет каждый день переживать, что раздастся очередной звонок, сообщающий о новом переезде. «Когда я говорю людям, что закончил Браун, то они очень удивляются, – рассказывает Фарнхэм. – Каждый раз меня спрашивают: «А что ты тогда здесь делаешь?».

    Да, Фарнхэм не одарен той скоростью или видением площадки, что Сидни Кросби, в нем нет элегантности Евгения Малкина. Кросби – гений. Его гениальность заключается в том, что он моментально находит бреши в обороне соперника и использует их. Он понимает игру на ином уровне. Малкин выглядит так, словно его специально собирали в засекреченной российской лаборатории: смотря на него, я всегда вспоминаю сцену тренировки Ивана Драго из «Рокки IV».

    Фарнхэм не может с ними сравниться. Его игра предсказуема. Он будет носиться по льду и не давать сопернику продохнуть. Он будет задирать их, доставать их и стараться заработать для своей команды большинство. «В детстве я забивал очень много голов, – вспоминает Фарнхэм. – Но когда я попал в профессиональный хоккей, то быстро все понял: «Мне не светит быть форвардом топ-6 ни в АХЛ, ни в НХЛ. Так что нужно придумать что-то другое».

    И он придумал.

    «Он добавляет энергии и скорости команде, – объясняет главный тренер «Скрэнтона» Джон Хайнс. – Против него очень тяжело играть, так как он очень работоспособен и неуступчив. Бобби отлично действует в отборе, в прессинге. И делает это на очень высокой скорости».

    Хоккей изменился за последние пару десятков лет. Скорость игры стала значительно выше. Правила стали более жесткими, что позволяет игрокам демонстрировать больше своих талантов: «Все эти зацепы и задержки ушли в прошлое. Раньше в каждой команде отводилось по паре мест для тафгаев, но теперь здоровяки уже не так востребованы».

    Энфорсеры также теперь должны быть быстры. Именно этим и выделяется парнишка из Массачусетса, который не славится способностью поражать ворота соперника. Именно это позволило скоромному игроку NCAA пробиться в НХЛ.

    Он быстр… и он не боится вступить в бой.

    Почему в хоккее так часто случаются драки?

    Существует общепринятый страх, что, если на льду не будет полицейских, хоккей очень быстро изменится. В настоящий момент все понимают, если ты ударишь условного Сидни Кросби, впечатаешь его в борт, то с тобой быстро разберется кто-то из его партнеров. Если уберут энфорсеров, то кто вступиться за звезду? Большая нагрузка ляжет на арбитров, которые должны тогда начать судить более строго, лига должна будет ужесточить дисквалификации.

    Далеко не всем нравится такая перспектива.

    Посмотрим на драки с другой стороны. Они призваны не только защитить звезд, но и позволяют остаться в игре не самым талантливым хоккеистам. Тренеры и партнеры по команде любят и ценят парней, которые приходят и готовы отдать всего себя ради коллектива. Они любят парней, которые превыше всего ставят команду, ее интересы. И драки позволяют таким игрокам пробиться в профессионалы.

    Как вы уже поняли, Фарнхэм не выделяется физическими данными. У него есть способности, но мы не ведем речь о великолепном видении площадки или выдающейся технике. Это обычный парень, который отличается особым усердием и не боится пожертвовать своим здоровьем.

    Иногда удивительно смотреть на Фарнхэма, когда он меняет Кросби или Малкина. Обычный игрок никогда не сможет достичь тех высот, что покорились Сидни или Евгению. В некотором смысле можно сказать, что единицам удастся добиться того, что смог сделать Бобби.

    Фарнхэм, как и другие бойцы, вкалывает каждую секунду, чтобы получить свои несколько минут в четвертом звене. Они заставляют нам поверить в то, что твои мечты могут сбыться, даже если ты не обладаешь талантами, дарованными свыше. И за это мы их любим. Мы требуем, чтобы подобные игроки появлялись в лиге. Без них все бы сводилось лишь к скорости и технике.

    Драки существуют, дабы могли существовать люди, вроде Бобби Фарнхэма. И в этом есть своя прелесть игры.

    Но у этой прелести есть обратная сторона. Драки наносят серьезный вред здоровью игрока. Особенно это чувствуется с годами. Пропущенные апперкоты, джебы и десятки встреч с жесткими бортами не проходят даром. Сколько грустных, а порой просто страшных историй мы уже слышали. Вспомните Дерека Бугаарда, Уэйда Белака, Рика Райпьена…

    Конечно, Фарнхэм знает об этом и помнит. Его волнует эта проблема. Его родителей тоже. Но он признается, стуча по дереву, что никогда не получал сотрясений, как бы удивительно это не звучало.

    Однако Бобби также признается, что иногда стал отказываться от драк. В первом сезоне в АХЛ он сбрасывал перчатки 25 раз, не обращая внимания на силу и опыт соперника. Теперь он стал действовать осмотрительнее: «Я заработал такое право. Я могу сказать: «Пошел в жопу. У меня сейчас нет на это времени», – смеется Бобби. – Правда, я могу сделать это в АХЛ, но не в НХЛ».

    Летом он специально занимался боксом с тренером, который готовил тафа «Флориды» Шона Торнтона. Они даже устроили спарринг с Шоном, который, правда закончился для Фарнхэма нокаутом: «Шон – настоящий здоровяк. Он даже не пытался серьезно ударить меня, но один раз все-таки здорово попал. Те ощущения я долго не забуду».

    И пусть родителям хотелось бы, чтобы Бобби не понадобились его кулаки в деле, но именно эти руки позволили ему добраться до НХЛ.

    Но почему он до сих пор занимается этим? У него обеспеченная семья, прекрасное образование. Зачем подвергать себя постоянным физическим и моральным испытаниям, ютиться в неудобных отелях и колесить по всей стране на тесном автобусе? И все ради надежды изредка получить несколько минут в четвертой тройке?

    У Бобби нет четкого ответа. Фарнхэм просто говорит, что любит игру и у него еще есть время идти за своей мечтой. Друзьям с Уолл-стрит он предпочел АХЛ: «Я бы мог сейчас, наверное, сидеть в своем собственном кабинете, – признается Бобби. – Но мне хочется иного. Я всегда думал, что будут работать в семейном бизнесе… видите, как все получилось».

    Бобби Фарнхэм провел за карьеру более 50 боев. Он травмировал лодыжку, у него был разрыв хряща, разрыв почки, прокол легкого и сломанное ребро. Он сбился со счету, сколько раз ломал нос. Синяки просто не поддаются исчислению. Зато он посчитал, что после колледжа врачи наложили ему в общей сложности 100 швов.

    Фарнхэм многое вынес, хотя он и не любит об этом говорить. Он перенес столько боли, сколько никто из его прежнего окружения и представить себе не может. Не знаю, стоит ли называть его отважным или сумасшедшим. Наверное, истина где-то посередине. Но Бобби принял свой путь и продолжает погоню за своей мечтой. «Те несколько игр, что я уже успел провести в НХЛ, уже никто и никогда у меня не отберет. Я вошел в эту дверь. Я был здесь. Я всегда мечтал об этом. Когда я был в АХЛ, то всегда говорил: «Хотел бы сыграть в НХЛ хотя бы одну игру». Теперь у меня их десять. И я вновь хочу вернуться», – признается Бобби.

    #7484

    Судьба человека. История тафгая Джимми Бонно

    null

    Джимми Бонно было 17 лет, когда он нанес свой первый удар. Это была первая драка в его карьере, и, что еще удивительнее, с партнером по команде. Это была самая жесткая конфронтация в его жизни. Но далеко не последняя.

    «Я полностью доминировал. Противник не нанес и удара, – вспоминает Бонно. – Я страшно нервничал. Меня аж трясло. Но я старался не слишком много думать в тот момент. Я знал, что я должен сделать».

    Бонно не был драчуном по натуре. Но в тот день в 2002 году он понимал, что, если он хочет пробиться в состав «Монреаль Рокетс», то он должен доказать тренерам, что они не имеют права его проигнорировать. Выбранный в 10-м раунде командой юниорской лиги Квебека Бонно должен был доказать, что чего-то стоит. Еще перед драфтом он признавался тренерам, что не хочет быть просто тафгаем, не хочет быть просто очередным здоровяком на коньках, только и умеющим, что махать кулаками. В нем же видели потенциального бойца, энфорсера, который будет знать свое место, свою роль в команде и не раздумывать о том, когда ему нужно будет сбросить краги и вышибить дух из соперника.

    Бонно осознал, что ему нужно научиться драться, если он хочет двигаться вперед.

    Бэ-Комо, провинция Квебек. Небольшой городок с населением в 22 тысячи жителей. Расположенный на берегу реки Сент-Лоуренс. Главные достопримечательности – бумажная фабрика и гидроэлектростанция. В городе есть своя команда – «Драккар» – выступающая в юниорской лиге. Но Бонно надеялся, что в «Монреале» у него будет больше шансов прогрессировать.

    Перед отъездом он предупредил родителей, что ему придется драться с кем-то время от времени. Они очень беспокоились за него. Их сын никогда не бывал в настоящем бою.

    Бонно сам понимал, что ему нужна помощь. Он хотел быть готовым, когда время придет. Ему было всего 17, когда он отправился в один из местных баров. Вышибалой там был бывший энфорсер «Рокетс». Сначала он хотел вышвырнуть наглого юнца, пытавшегося прокрасться в заведение для взрослых. Но Бонно объяснил, что пришел не за выпивкой. Он хотел научиться драться.

    Вскоре они встретились на местной ледовой арене и начали тренировки. Бонно учился держать баланс и одновременно не отпускать соперника. Он быстро понял, что драка на льду – это уникальное искусство. Это не боксерский поединок. Скорее, схватка двух борцов. Повороты, переступы, равновесие, пара ударов, скорее, на удачу, и вновь ты пытаешься удержать баланс. Большинство хоккейных боев похоже на то, как пара пьянчуг поддерживают друг друга на деревенской дискотеке.

    «Он объяснил: «Если тебе врезали по носу и ты захотел отвернуться и поплакаться своей мамочке, то ты для этого не годишься, парень, – рассказывает Бонно. – Но если ты сбросил перчатки и вцепился в своего оппонента, то, возможно, в тебе что-то есть. Нет никакой гарантии. Я не могу дать тебе рецепт успеха».

    Бонно с отцом отправляются в Монреаль. Просмотр пройдет на Maurice Richard Arena. Вместо того, чтобы заселиться вместе с другими новичками, Бонно останавливается у своего крестного отца, который живет на окраине города.

    Первая тренировка была короткой, но именно она помогла Бонно принять окончательное решение. Он увидел надвигающегося на него игрока и в ту же секунду решился. Он не был худшим игроком на льду тем вечером, но и в числе лучших его назвать было нельзя. Сравнивая с игроками из «Монреаля» и «Квебека», он был посредственностью, которую ждет еще очень длинный путь, прежде чем он сможет хотя бы начать мечтать об НХЛ.

    Чтобы попасть в команду, нужно заставить тренеров запомнить тебя, показать им, что ты готов пойти на все ради успеха. Если замешкаться, ждать, то тебя могут исключить в ближайшее время.

    Позже была назначена двустороння игра. Два состава по 20 человек в каждом. На трибунах за этим действом наблюдают человек 300-400. В первую очередь, тренеры, друзья и родители.

    Все как у взрослых. Даже профессиональные арбитры и лайнсмены. Правда, ничего острого не ожидается, так что все расслаблены.

    Бонно обратился к одному из «ветеранов» своей команды, 20-летнему парню, и спросил, кто в стане соперников выполняет роль тафгая. Ему указали на игрока, выбранного на том же драфте, что и сам Джимми. Еще один парень, который может занять роль энфорсера в команде.

    Бонно не спускал с него глаз. В одной из смен они, наконец, столкнулись. Бонно оттолкнул оппонента и спросил, готов ли тот к взбучке? Парень сказал, что готов. Они сбросили перчатки и понеслась.

    Бонно закончил карьеру парня, просто измолотив того.

    Потом он поднял краги со льда и вернулся на скамейку. Все были в шоке. Бой был просто неравен. Бонно не пропустил и легкого удара. И он понял, что это происходит с ним не в последний раз: «Наверное, я всегда с этим жил. Никто из моих родных не был замечен в драчливом поведении. Да и я сам никогда не дрался до этого, – говорит Бонно. – Я просто хотел играть в хоккей и увидел возможность продолжить карьеру. Я был одарен физически, поэтому решил использовать это в своих интересах».

    12 лет спустя он все еще занимается любимым делом. Да, на ступень ниже, чем НХЛ. По подсчетам ныне 29-летнего тафгая, с момента первой драки и по сей день он успел провести уже около 300 боев. Многие из них можно найти на YouTube. Под каждым видео обязательно разгорается спор о необходимости драк в хоккее. Но приверженцы ледовых побоищ обрывают всех одинаковым ответом: «Да, это и есть хоккей. Вам что-то не нравится? Идите, сосите!»

    Бонно изменился с тех пор, как был выбран на драфте-2003 «Монреалем» в 8-м раунде, но он не любит оглядываться назад. У него богатое резюме: «Принс-Эдвард», «Лонг-Бич», «Гамильтон», «Цинциннати», «Портленд», «Рочестер» и вот теперь «Вустер». Неплохая карьера, пусть и в низших лигах. Да, наверное, не об этом он мечтал, первый раз надевая коньки. Но он нашел свою нишу. И пусть он не обделен техникой или умом, но известным его сделали, в первую очередь, его кулаки.

    Игроки как Бонно зачастую считаются неуправляемыми животными, которые выходят на лед с одной целью – избить соперника до полусмерти. Однако это не имеет ничего общего с истинным положением вещей. За последние годы хоккей стал быстрее, конкурентоспособнее и, если хотите, в некоторой степени, более жестоким. Игроки стали больше, сильнее, силовые приемы стали мощнее, а вот настоящих тафгаев стали выдавливать из игры. Два человека, танцующие в центральном круге и поочередно наносящие удары, – этого лига видеть больше не хочет. Вот и остается Бонно искать свое место в низших лигах, где драки стенка на стенку еще не стали архаизмами. В НХЛ на кону стоит слишком много денег, все внимание сейчас уделено борьбе с сотрясениями. Драки вскоре могут совсем исчезнуть из лиги.

    Бонно признает, что его профессия связана с риском. Он знает множество историй игроков, которые получили травмы, но сейчас он об этом не беспокоится. Джимми не может вспомнить ни одного сотрясение или серьезного повреждения, которое он бы получил в результате драки. Пока ничто не заставило бы его думать о смене профессии: «Я готов делать то, что делаю сейчас. Если бы это постоянно приводило к каким-то бедам, к травмам, то рано или поздно я бы изменил свои взгляды. Но сейчас я всем доволен. Я спокойно сплю по ночам».

    Недавно весь хоккейный мир облетела история, как сразу несколько игроков подали в суд на Национальную хоккейную лигу, так как «она пропагандирует жестокость». Аналогичная ситуация происходила ранее в мире американского футбола. Увы, но теперь Кубок вряд ли выиграет команда, похожая на «Филадельфию» образца середины 70-х. «Разбойников с большой дороги» в лиге больше видеть не хотят.

    Это ставит Бонно в тяжелую ситуация. С одной стороны, он все еще мечтает об НХЛ, но он также понимает, что игра изменилась. Что когда-то дало ему шанс и открыло двери в большой хоккей, теперь закрывает перед ним путь в НХЛ. Кулаки завели его так далеко, но именно они не дают ему сделать еще один шаг вперед.

    Однако надежда умирает последней. И этому есть яркий пример. После долгих лет мотания по АХЛ и ECHL 32-летний тафгай Джастин Джонсон таки дождался своего шанса и вышел в основном составе «Айлендерс». Возможно, для Бонно еще не все потеряно.

    По сравнению со многими стадионами в АХЛ, домашний лед «Вустера» выглядит, словно он предназначен для команды НХЛ. 10 тысяч зрителей, которые действительно преданы и в каждой встрече переживают за команду. Не станет исключением и нынешняя встреча с «Манчестером». Бонно пользуется большой популярностью в среде фанатов. Радиоведущий каждый раз особо подчеркивает, что Джимми выходит на смену. Его голос даже дрожит от возбуждения.

    Первая смена проходит не очень гладко. «Манчестер» давит «Вустер», «акулы прижаты к воротам. Они даже не могут выбросить шайбу из зоны. Шайба отскакивает в круг вбрасывания. Бонно должен накрыть бросок, но он слишком много сил потратил в толкотне у борта и не успевает переместиться. Защитник «Монархс» щелкает от синей линии, и шайба не без помощи рикошета влетает в сетку.

    До конца первого периода 18:40 – времени все исправить еще полно. Однако игроки «Вустера» никак не могут поймать свой ритм. Соперник превосходит их во всем. Вторая смена Бонно проходит не лучше. Он пытается поймать соперника на силовой прием, но промахивается и с грохотом врезается в борт.

    Да, Джимми – далеко не самый искусный в аспекте катания. Но его нельзя назвать тихоходом, да и шайбу на скорости он контролирует уверенно. Он знает свой маневр, умеет подстраховать партнера и прочитать задумку соперника. А уж потолкаться на пятаке, об этом и просить не надо. Если ему дать шанс, то он забьет, но это не входит в число его обязанностей.

    В третьей смене Бонно лезет на ворота, пытаясь завести в команду. В итоге, он хватает удаление за игру высоко поднятой клюшкой. «Вустер» уже летит со счетом 0:3. «Манчестер» будто и не замечает соперника. Первый период подходит к концу. А, вот и четвертая залетела…

    Хоккей занимает особое место в жизни любого канадца. Существует какая-то связь уже на генетическом уровне. Несмотря на то, что его родители не являются большими поклонниками игры, Бонно не может жить без нее с детства. Его отец художник. Он очень любит рисовать портреты музыкантов. В апартаментах Бонно висит два больших полотна с изображениями Курта Кобейна и Джима Моррисона. Мать Бонно – социальный работник.

    В Бэ-Комо любят хоккей. Однако за всю историю только три уроженца этого городка попали в НХЛ, да и то не задержались там больше чем на сезон. Однако Бонно никогда не обращал внимания на статистику. Игра притягивала его, манила его. Она вызывает у него непередаваемую гамму ощущений. Именно поэтому он с особым рассказывает он сыне своего близкого друга: «Ему всего два годика. Он мало говорит, но большинство известных ему слов связаны с хоккеем. Он любит смотреть матчи на ночь, его любимая игрушка – клюшка. С такой любовью к игре можно только родиться».

    Бонно встал на коньки в три года. Он учился, как и большинство детей, держась за стул и толкая его вперед по льду. Пересматривая видео из домашнего архива, Бонно отмечает, что, судя по выражению лица на той детской мордашке, даже это доставляло ему радость. Даже сейчас воспоминания о тех временах заставляют его расплыться в улыбке.

    В четыре года Бонно подарили клюшку и он начал играть. Родители возили его на тренировки, отец соорудил маленькую ледовую площадку на заднем дворе. Летом Джимми вместе с другими местными пацанами гонял в уличный хоккей. Также его отправляли в специальные летние тренировочные лагеря для детей. Взамен родители требовали от сына только одного – усердия. Он не должен был валять дурака. Да, для ребенка зачастую игра – это, в первую очередь, веселье, но для родителей Бонно это требовало серьезного пересмотра домашнего бюджета, так что Джимми должен был не забывать об этом.

    «Правило было одно, – вспоминает Джимми. Если ты выходишь на лед, то должен выкладывать на сто процентов. В противном случае лучше сиди дома и не мешай другим. Конечно, я иногда валял дурака, но я помнил наказ родителей очень хорошо».

    Бонно своей первой дракой произвел впечатление на тренерский штаб «Рокетс». Но они хотели убедиться, что это не единовременный порыв. Побить другого проспекта это одно дело, но как ты справишься с опытным ветераном? Его оставили в команде до первого выставочного матча, чтобы он вновь мог показать себя.

    В Юниоркой лиге Квебека к дракам особое отношение. Это часть культуры, которая позволяет сразу же отсеять ребят, которые недостаточно крепки духом. К тому же это способ привлечь и развлечь толпу. Это не прогулка по пляжу – здесь сражаются лучшие молодые игроки в возрасте от 16 до 20 лет. Хоккей – это вся их жизнь. Прошлое, настоящее, будущее. Лучшие попадут на драфт НХЛ и отправятся в колледж. Остальным останется пенять на травмы, упущенные возможности, неудачи и искать после 20 лет себя но новом поприще.

    В лиге полно техничных игроков. Но дракам здесь уделяют особое внимание. На уровнях ниже бои запрещены, так что многие молодые игроки, можно сказать, готовятся к неизведанному, ступая в первый раз на лед в QMJHL. Они должны вырасти в настоящих мужчин. В каждой команде уже есть тафгай, который учит новичков неписанным правилам. Ты не имеешь права убегать и прятаться, если началась заварушка. Ты должен сбросить перчатки, пусть это будет впервые в твоей жизни, и отстаивать свою честь и честь команды.

    Когда «Рокетс» вышли на раскатку перед выставочным матчем, Бонно уже понимал, что он здесь, чтобы драться. Рядом с ним было еще таких человек пять. С другой стороны столько же. Все на льду понимали это. Все знали, чего стоит ждать.

    Перед игрой Бонно слушал, как опытные тафгаи делят соперников. Каждый выбрал себе оппонента, чтобы постараться произвести впечатление на тренера. Бонно решил, что постарается найти собрата по несчастью: такого же молодого игрока, который только делает первые шаги. Когда игра началась, то ничего не произошло. Никто не дрался. Игроки словно боялись пригласить друг друга на танец. Пришлось вмешаться тренерам.

    «Ко мне подошел один из тренеров: «Сейчас мы выпустим тебя на лед. И мы хоти, чтобы ты вызвал на бой их лучшего тафгая». Что же, я был не против. Однако я ответил: «Я готов, но вон тот парень сказал мне, что это соперник для него». Тренер объяснил: «Мы бы хотели, чтобы именно ты разобрался с ним. Мы хотим на тебя посмотреть».

    Бонно перескочил через борт и поехал прямо к своему сопернику. Он предложил помахаться, но получил отказ. Тот парень еще не знал, кто такой Бонно, и не намеревался драться с каким-то юнцом. Джимми пришлось вернуться на скамейку и рассказть о произошедшем. Танец был отложен. Когда другой тафгай соперников вышел на лед, Бонно вновь был послан встретить его с теми же инструкциями. На этот раз он получил согласие на бой.

    Бонно нервничал, но не паниковал. Однако он смог сосредоточиться и сделать свое дело. Эта драка была похожа на его первый бой. Хотя на этот раз его практически ударили. Теперь Бонно всерьез обратил на себя внимание. Он не только мог бить, но мог просто размазать более опытного противника. С этого момента место Бонно в команде не подвергалось сомнению. Он зарекомендовал себя, как тафгай с большим потенциалом. Как игрока, который может вырасти в устрашающего энфорсера.

    Но мы что-то отвлеклись от игры «Вустер» – «Манчестер». На второй период «акулы» вышли совершенно с иным настроем. Бонно, который в первой двадцатиминутке не запомнился ничем полезным, повел команду за собой. Именно он создает первый опасный момент у ворот «монархов». Его бросок остановлен, но начало положено. Теперь команды играют уже на равных. Скорость и элегантность «Манчестера» против жесткости и прямолинейности «Вустера».

    Бонно старается затеять заварушку в центральном круге. Игрок «Манчестера» в ответ «гладит» его клюшкой по ногам, но это не перерастает в нечто большее. Никто не хочет связываться с Бонно. Никто в «Манчестере» не хочет дать игрокам «Вустера» повод переломить ход игры.

    «Иногда, как в этот раз, твоя команда просто спит на льду. Поэтому нужно их как-то взбудоражить. Сделать посыл типа: «Черт, да начинайте двигать булками уже», – объясняет Бонно свои попытки с кем-то подраться. Это не сработало. Он предложил, но игрок «Монархс» ответил отказом. Нужно было искать другой выход.

    В хоккейных драках есть свой жесткий кодекс поведения. Ты не имеешь права наброситься на парня и начать метелить того без какой-либо причины. Соперник должен либо согласиться на бой, либо совершить что-то, за что не грех врезать по носу. В таком случае все знают, что наказание неотвратимо. «Ты вправе отказаться. Но, если ты совершил какую-то пакость, то готовься сбросить краги, – подтверждает Бонно. – Если ты совершил проступок, то я не спущу тебе этого. Я буду гнаться за тобой и орать: «Погнали!».

    Иногда игроки даже предупреждают арбитров о предстоящем бое. Все произойдет в круге вбрасывания, лайнсмен будет рядом и предотвратит постороннего вмешательства. Бойцы кивнут ему и он отъедет на безопасное расстояние. Арбитры прекрасно понимают, что парни должны сами разобраться.

    Но бывают исключения. Если против твоего партнера, а тем более вратаря провели грязный силовой прием, то никто не ждет согласия другой стороны. Бонно говорит, что он сразу кинется на обидчика и пусть тот лучше не медлит сбросить краги.

    Для всего есть свое время и место. Нужно знать, когда именно начать бой. Нужно думать не только о себе, но и о своей команде. Не всегда твое последующее удаление можно будет оправдать, поэтому энфорсеры должны учиться сдерживать свой темперамент. Он должен верно оценивать происходящее, понимать игру и осознавать, что, возможно, для выяснение отношений время еще не пришло, настанет более удобный момент.

    «Я определил для себя, что, если мне светит удаление, то я постараюсь оправдать его важностью момента, – объясняет Бонно. – Не стоит в ярости бить соперника клюшкой по ногам, если он просто отказался от боя. Или хотя бы сделай это так, чтобы в ответ он прописал пару раз тебе по морде. Это жестоко, но тогда ты имеешь право бить в ответ. И вот твой соперник уже лежит на льду».

    Однако в игре с «Манчестером» Бонно так и не довелось пустить свои кулаки в дело. Трибуны явно разочарованы. Камбэка тоже не будет. В третьем периоде команды обмениваются голами, и встреча завершается уверенной победой «Манчестера» – 5:1.

    Теперь «Вустер» ждет новая трудность. Выездное турне. Теперь тащиться до Олбани на автобусе. Честно говоря, не самая комфортабельное путешествие. Но именно к этому стремился Бонно. Именно за такую жизнь он и бьется.

    И вновь мы листаем страницы истории назад. Все тот же тренировочный лагерь «Рокетс», выставочные матчи. «В этот раз я действительно нервничал. Предстояла игра с принципиальным соперником. От меня ждали действий. Я должен был в очередной раз доказывать свою состоятельность», – делится Бонно.

    Джимми понимал, что ему вновь предстоит драться. Ему в соперники достался молодой игрок, но который уже имел некоторый опыт за своей спиной. Его сравнивали по манере игры с любом хоккеистом Бонно – Кэмом Нили из «Бостона». Силовой форвард, который может забить, но и не боится сбросить перчатки. Раньше никто из игроков «Рокетс» не мог ему противостоять. Пришла очередь Бонно.

    Они схлестнулись в начале встречи. Бонно вызвал соперника на бой и тот согласился. У оппонента было преимущество в опыте. Он был уверен в своих силах. Но Бонно удалось нанести удачный удар в начале поединка и сбить шлем с его головы. После этого лицо соперника осталось без защиты, чем Джимми с удовольствием и воспользовался. От безысходности оппонент просто повис на Бонно, тем самым признавая свое поражение. Арбитры остановили бой.

    Бонно был очень доволен, что смог разобраться с таким сильным соперником. Однако ему нужно было еще многому научиться. Празднуя свой успех, Джимми не заметил летящий ему вслед удар исподтишка. Удар пришелся Бонно прямо в лоб. Джимии было плевать. Но партнеры по команде объяснили, что такое спускать нельзя. Скоро представиться возможность проучить подлеца.

    Тренеры уже поняли, что в лице Бонно они получили реальную боевую единицу. Бойца, на которого они могут рассчитывать в любой момент. Ему просто нужно набраться опыта и узнать все подводные камни игры. По ходу игр тренеры стали подсказывать ему, обращать его внимание на некоторые мелкие моменты, которые уходят от взора непосвященной публики.

    После третьей победы «Рокетс» подписали с Джимми контракт. Домой Бонно вернулся с высоко поднятой головой. Казалось, весь Бэ-Комо праздновал. Он стал профессиональным хоккеистом.

    Вначале Бонно нечасто выходил на лед. Ему все еще нужно было серьезно работать над другими аспектами игры: «Они не хотели просто бросить меня на заклание волкам. Мне нужно было многому научиться». Хотя Бонно не был самым плохим игроком в лиге. Некоторые энфорсеры даже с трудом стояли на коньках. Джимми просто нужно было набраться опыта и заработать репутацию.

    В январе он обнаружил, что за ним следят скауты из НХЛ. Команды заинтересовались им, стали приглашать на собеседования. Ему даже пришлось нанять агента, который вел бы его дела. Сезон Бонно закончил с 1 голом, 5 передачами и 261 минутой штрафа.

    Глядя на лицо Бонно, нельзя сказать, что это человек сделал свою карьеру благодаря дракам. Шрамы с трудом даже заметны. Он говорит, что они есть, но без очков не разглядеть. У него даже нет выбитых зубов, что вообще никак не укладывается в голове. Только сломанный нос раздутые надбровные дуги напоминают о его карьере. Но больше всего пострадали его руки – они все в шрамах от ударов по шлемам.

    За пределами арены вы не скажете, что этот человек – тафгай. Он умен и легок в общении. В нем нет ни капли злости. Он дерется, чтобы продолжить свою карьеру, а не ради того, чтобы получить удовольствие от избиения соперника. Он не дерется в барах и не посещает рок-концерты, чтобы нарваться на неприятности. Бонно любит хэви-метал, но он старается не слушать музыку по вечерам, чтобы не побеспокоить соседей.

    Боно не обзавелся постоянным жильем. Он живет в трейлере. Там находится все, что ему необходимо. Ему не нужно больше, чем он может унести с собой. Ведь неизвестно, какое новое путешествие готовит ему хоккей.

    В прошлом сезоне Бонно играл за «Вустер». Но где он будет в новом году? Возможно, ему придется переехать в другой город, за сотни миль отсюда. К тому же всегда существует возможность быть обменянным по ходу регулярного чемпионата. Он понимает, что никто не может гарантировать ему постоянную работу. «Я реально смотрю на вещи. В любой момент все может закончиться. Но также в любой момент может раздаться телефонный звонок и у тебя вновь будет работа. Твое тело должно быть всегда готово к новому вызову. В противном случае о тебе забудут очень быстро», – признается Бонно.

    «Акулам» предстоит очередная игра, на этот раз против «Портленда». Бонно заранее предупреждает, что может оказаться в запасе. Тренерский штаб ищет новые сочетания в атаке. Конечно, его не радует перспектива оказаться в запасе, но он понимает ситуацию.

    Джимми надевает костюм и отправляется на трибуну. Когда фанаты замечают его в углу арены, то начинают двигаться в его сторону. Хотят этого в НХЛ или нет, но публика любит тафгаев за их дух и волю. Бонно с удовольствием раздает автографы и фотографируется со всеми желающими.

    Возможно, нынче хоккей старается избавиться от таких игроков, как Бонно. Но Джимми знает, что для него все еще есть место в игре. Во всяком случае, пока. У него есть работа. Да, наверное, всем его мечтам не суждено сбыться. Как и любой мальчишка, он мечтал играть в НХЛ, забивать голы, раздавать передачи, бороться за Кубок Стэнли. Но сейчас у него есть возможность выходить на лед каждый день и заниматься любимым делом в жизни.

    Несмотря на то, что Бонно не принимал участие в матче, он досматривает игру до конца, а потом идет вместе с партнерами по команде в раздевалку. Фанаты покидают арену и устремляются к парковке. Группа молодых людей активно обсуждают прошедший матч. Они рады победе любимой команды, но сожалеют, что так и не увидели ни одной драки.

    #7485

    Наконец то Taf! :good
    Ждем еще интересных историй! :drink

    #7487

    Тогда пожалуй продолжим-;)

    Интервью с Дагом Смитом

    null

    Дуг СмитИнтервью с Дагом Смитом, бывшим тафгаем низших лиг Америки. Он написал книгу о своём хоккейном-бойцовском опыте «Goon: The True Story of an Unlikely Journey into Minor League Hockey», по которой в позапрошлом году был снят фильм «Goon» (Вышибала). На его счету 3 игры в АХЛ с 19 минутами штрафа. С командой Каролина Тандербёрдс выиграл чемпионский титул ECHL в своём самом первом сезоне в профессиональном хоккее.

    Кто были твоими кумирами в спорте и в хоккее в детстве?

    Такие парни как Пол Стюарт, Ник Фотью, Тим Хантер, Джей Миллер и Дуайт Шофилд. Я не болел за какую-то команду, я смотрел на отдельных игроков, на то, что они делали ради команды. До того, как начал увлекаться хоккеем, я интересовался боксом, такими глыбами, как Роберто Дюран, Шугар Рэй Робинсон, Роки Марчиано. Но Великолепный Марвин Хаглер остался моим кумиром на всю жизнь.

    Расскажи о своей первой хоккейной драке. И о своих ощущениях.

    Я не знаю имени своего первого оппонента. Некто из мужской лиги. Я свалил его с ног точным ударом и это было восхитительное чувство победы. Моим первым настоящим противником стал Билл Уитфилд, тафгай, закалённый боями в низших лигах, игравший в лиге Атлантического/Восточного Побережья. Я неплохо держался против такого мощного бойца, но он всё же победил. Но, несмотря на проигрыш, я до сих пор рад драке с таким парнем как он.

    Хотел бы ты, чтобы у тебя хоккейные навыки были бы лучше, дополняя твои бойцовские способности?

    Конечно. Я всегда думал о том, чего я достиг, катаясь на коньках всего 3-4 года и чего мог бы достичь, выйдя на лёд ещё в детстве. Может быть, моя карьера была бы не только дольше, но и пробился бы я на более высший уровень хоккея.

    Какие способности больше всего нужны для того, чтобы преуспевать в ледовых поединках?

    Естественно, нужно уметь драться и иметь хороший баланс, чтобы устоять на ногах, когда соперник давит на тебя. Тебе не обязательно быть хорошим хоккеистом, чтобы быть хорошим тафгаем. Я так и тренировался. Я не парился насчёт ведения шайбы, забивания голов и тому подобных игровых моментах. Мне было достаточно лишь знать всё о том, как удерживать равновесие и начинать бить до того, как соперник попадёт по мне первым. Последнее и не менее важное, это иметь желание делать свою работу. Многие, многие игроки думают и говорят, что они готовы к этой работе, однако, как наступает их очередь драться, они по тихому сваливают.

    Что ты думаешь о последних новостях о хронической травматической энцефалопатии, травмой мозга, вызываемой постоянными сотрясениями? По твоему, это чересчур раздуто и хоккей стоит оставить с покое насчёт этих исследований?

    Я мог бы об этом долго рассказывать, но буду краток. Драки в хоккее не наносят столько же ущерба как силовые приёмы. Большинство игроков, особенно звёзд, типа Кросби, отправляются на больничный из-за силовой игры, а НЕ ИЗ-ЗА ДРАК. Так что, НХЛ нужно подумать об экипировке для новичков и правилах правильных силовых приёмов, не наносящих травму, прежде чем тыкать пальцем в драки и запрещать их, тем самым убивая игру.

    Поделились своими впечатлениями о своей первой игре в ECHL.

    Ох, я был на седьмом небе от счастья, когда получил вызов в Каролину Тандербёрдс. Моя первая игра пришлась на Кноксвилл Черокис, в которых играли два топ-бойца лиги, Алекс Даво и Грег Баттерс. У обоих было гораздо больше опыта, чем у меня, в части сбрасывания краг, но я бросил вызов им обоим. И драки мне удались, несмотря на недостаток опыта. Баттерс был выбран Лос-Анжелесом и мог не только хорошо бить с обеих рук, но и неплохо играл. Лицо же Даво, парня из Квебека, было всё в шрамах от бесчисленных стычек, в которых он принимал участие. Я помню, я врезал ему точно в нос с левой и свалил его.

    Стив Макинтайр – Даг Смит – Джон СкоттТы когда-нибудь атаковал игрока со злости или из мести? Или ты бился только с желающими драки бойцами?

    Не, я не был, так сказать, настоящим вышибалой и никогда не напрыгивал на соперника. Мне нравилось драться, я занимался боксом в детстве, так что я был полностью уверен в своих способностях. Поэтому я никогда не прыгал ни на кого, чтобы завладеть преимуществом сразу, даже если оппонент выше или габаритнее меня. Я всегда за честный бой, лицом к лицу, боевая стойка и пусть лучший победит.

    Кто по твоему лучший боец прошлого и настоящего в НХЛ?

    Вопрос сложнее некуда, поскольку за это время столько было отличных бойцов. Назову своих любимых тафгаев: Боб Проберт, Терри О‘Рейлли и Тай Доми.

    Всем понятно, что амплуа энфорсера в корне отличается от роли бомбардира или звезды команды. Как ты готовился к играм, зная, что в любой момент ты можешь получить серьёзную травму в потасовке?

    Ну, я никогда не думал о травмах, да и как-то обходилось без серьезных повреждений. Я был уверен в своём умении драться, меня больше беспокоило моё катание и баланс, так что над этим я и работал больше всего. Перед игрой я всегда проглядывал состав команды соперников и готовился к бою с их тафгаем, точно также, как делал это перед выходом на боксёрский ринг. Это было очень легко.

    Самая запомнившаяся тебе драка с твоим участием? На льду и вне льда?

    Не на льду. Я бился в финале турнира Золотые Перчатки Нью-Ингланда в тяжёлом весе. Пусть я проиграл по очкам, но я был рад, что пробился через все предварительные раунды, неделя за неделей. Я чувствовал, что многого добился.

    Мне тогда ещё и сломали нос в одном из спаррингов за несколько недель до соревнований, так что боль была ужасной каждый раз, когда я получал в нос.

    На льду. В моей первой настоящей игре в профессионалах, в АХЛ, против Фрэнка Байаловаса. И опять, пусть я проиграл ему, но я был на седьмом небе от радости, что пробился во вторую по силе лигу мира, сражался против, по мнению многих, чемпиона-тяжеловеса лиги, который за пару дней до того бился с Тони Твистом, когда его вызвали в НХЛ. Байаловас мог просто послать меня подальше, потому что я был никем, вызванным на одну игру, но он дал мне шанс и я благодарен ему за это.

    После нескольких игр в АХЛ и ИХЛ ты вновь оказался в Лиге Восточного Побережья. Ты был разочарован?

    Ты сейчас говоришь с парнем, который даже в самых смелых мечтах не мог предположить, что он будет играть в профессиональной хоккейной лиге. Так что для меня, играть «где-нибудь», включая АХЛ, ИХЛ и ЕСХЛ было просто подарком с небес, так что я совершенно не был разочарован.

    Ты играл со многими выдающимися личностями прошлого. Расскажи что-нибудь интересное или о каком-нибудь безумном происшествии.

    Постоянно вспоминаю игру в Нью-Брунсвикской лиге, когда мой одноклубник Жак Майлхот так взъярился на соперников, что он запрыгнул к ним на лавку, пытаясь достать некоторых из них, слишком распускавших язык. Довольно дикая сцена. Я жалею только о том, что не смог помочь ему, потому что меня увели со льда в раздевалку за инцидент, случившийся несколькими минутами ранее.

    А как ты впервые узнал о том, что по твоей книге будет фильм?

    Один из продюсеров хотел снять фильм о хоккейном бойце. Погуглив «Вышибала», он наткнулся на мою книгу, прочитал, а остальное понятно.

    Должно быть приятно, что тебя играет Шон Уильям Скотт. Ты всегда был уверен, что после первых слов, фильм всё-таки снимут?

    Да и сейчас-то не особо верится в это. Не хочу звучать как испорченная пластинка, но чувства такие же, как когда я не мог поверить, что играю в профессиональной лиге, игру за игрой. Потом обо мне написали книгу… теперь ещё и фильм снимают. Для меня это настолько невероятно, что я не знаю, как реагировать, когда люди меня спрашивают обо всём этом. Это просто не кажется реальным. А актёр класса А, играющий меня, делает эти события ещё более нереальными.

    Каково это, работать с Шоном Уильямом Скоттом? В обычной жизни он такой же слегка чудаковатый, как и на экране?

    А я и не работал с ним, ведь я же не играю в фильме. Я встретил его только на премьере картины в Торонто. Мы с ним поболтали тем вечером и, скажу, он такой же как ты или я, обычный парень. Он был очень рад встретить меня лично, потому что на протяжении съёмок фильма, моя история и книга была у него перед глазами. Но для меня встреча с ним была ещё более запоминающейся, разговор с ним и другими актёрами, Джеем Барушелем, Ливом Шрайбером, тренером команды Кимом Коутсом. Майкл Доус пригласил меня на сцену в день премьеры фильма и представил всем зрителям. Это было очень классно.

    Как тебе кажется, насколько похожи характеры Дага Глатта и твой?

    50/50. Ненавижу думать, что я был такой же долбанутый, насколько его показали в фильме, потому что я был по-настоящему вежливым и учтивым, приглашая соперника на бой. В книге есть некоторые совпадения с фильмом, но всё-таки бОльшая часть картины – это новый сценарий.

    Я так понимаю, ты работал в организации Бостон Брюинс конультантом? В частности, с энфорсерами, такими как Джон Скотт и Стив Макинтайр. Должно быть, отличная работа для тебя?

    Вот, кстати, ещё одна ступень в профессиональном хоккее, о которой я даже и помыслить не мог. Меня нанял в сезоне 2001-02 ГМ Брюинс Майк О’Коннелл. Он считал, что для команды пойдёт на пользу, если я научу европейцев и студентов колледжа защищать себя и внушу им уверенность в своих силах. Команды НХЛ вкладывают большие деньги и уйму времени в драфт-пики, рассчитывая, что однажды новички пробьются в НХЛ, помогут завоевать кубок Стэнли. Но игрок, который боится бороться в углу площадки или отвоёвывать себе место на пятачке, рискует так никогда и не вырасти в настоящего профессионала, потому что ему не хватает умения постоять за себя и знания того, что делать, когда краги летят на лёд. Имена игроков, с которыми я имел честь работать, впечатляют, и до сих пор мы с ними поддерживаем дружеские отношения. Мы с ними состоим в одном братстве. Макинтайр, Орр, Бонви, Уолш, Дулл, Дауни и это не полный список, не только студенты-отличники бойцовского факультета, но и отличные друзья.

    А ещё как-то ты связан с хоккеем?

    Я по прежнему устраиваю летние бойцовские лагеря на пару с нхловским гуру катания Полом Винсентом, у которого свой курс обучения катанию на коньках. Я выхожу на лёд и учу мужиков сохранять равновесие, ставлю удар, тренирую силу удара и прочие упражнения на готовность к новому сезону. Недавно я попробовал себя в роли лайнсмена, спасибо моему хорошему приятелю Джино Бинде, который уверен в том, что я достаточно молод для такой работы. Сейчас я сужу в FHL и молодёжные команды в моём районе.

    Но ты ведь ещё и полицейский в одном из городов к югу от Бостона. Почему ты захотел стать полицейским? Может, твоё желание защищать помогло тебе сделать выбор в продолжение карьеры?

    В тренажёрном зале в Хановере вокруг меня всегда было полно копов. так что я уже тогда знал, что стану полицейским. И да, в обоих моих работах много схожего. Но главное то, что я люблю помогать тем, кто не может защитить себя и быть неким защитником – это общий знаменатель всей моей жизни.

    http://www.youtube.com/watch?v=uPgDvxB4pbs

    #7488

    Брайан МакГрэттен: пробивает себе старт новой карьеры

    null

    Энфорсер Калгари Флеймс Брайан МакГрэттен побил Ванкувер Кэнакс, как отметившись в списках бомбардиров, так и победив Дарси Хордичака во встрече в Пенгроут Саддлдоум. МакГрэттен записал на свой счёт хет-трик Горди Хоу: гол, передача, драка.

    Здоровенный. Бородатый. Изначально устрашающий, но затем неожиданно приветливый.

    Калгари, встречай своего нового героя.

    «Просто отлично для моей первой игры дома». – Соглашается сияющий МакГрэттен, оттянувший на себя внимание репортеров, которое обычно достаётся Игинле, Кипрусофy или Фанёфу. – «И вдвойне замечательно, что мои родители тоже были на игре. С моей маленькой собачкой».

    Твоя, хммм, маленькая собачка?!

    «Да. Двухкилограммовый шпиц по кличке Медведь. Он обычно дрыхнет со мной перед игрой».

    Это ясно, что МакГрэттен любит драться. Как, например, Мик Джаггер любит танцевать или Джастин Тимберлейк петь. Рожден для этого. Но забивать голы? Это нечто более загадочное для габаритного сына сталевара из Гамильтона.

    Но, да, это именно этот здоровяк записал на свой счёт хет-трик Горди Хоу пятничным вечером. Превратил передачу Дастина Бойда в свой первый гол за целую вечность, набросил на ворота шайбу, которую уже Дастин Бойд забил в ворота, за две минуты до своего гола и отправил в нокдаун тяжеловеса Ванкувера Дарси Хордичака.

    Для дебюта более чем.

    «Я говорил Конни (Крэйгу Конрою) перед игрой, что не забивал уже 91 игру, с 3 апреля 2006 года, с победы Оттавы над Атлантой 6:4. Давно это было».

    Пока он с нетерпением ждал, когда его плечо окончательно заживёт, чтобы вернуться в игру и стартовать в новой команде, МакГрэттен не уставая, повторял, что он ждёт не дождётся, когда свалит кого-нибудь в драке. Одна из его основных целей – это лидерство по количеству драк в сезоне.

    Спустя 2:32 минуты в его третьей игре за Флеймс, ожидание МакГрэттена, наконец, закончилось, когда он и Хордичак сбросили перчатки.

    «На самом деле, когда я выкатился на лёд, он уже выставил две перчатки мне в лицо». – Вспоминает МакГрэттен. – «Думаю, он был еще более голоден до драки, чем я».

    Драка МакГрэттена и Хордичака стала главным событием. Одновременно с ними скинули перчатки и Брэндон Праст и Таннер Гласс.

    «Прежде чем выйти на лёд, мы с Прасти говорили о том, что стоит подзарядить команду. И после этого подрались уже в первой смене. Клёво!»

    Прозвище МакГрэттена – Большой Эрн, это роль Билла Мюррея – Эрни МакКракена из комедии 1996 года «Кингпин».

    Но, чтобы все не думали, что руки ему нужны только для ручной работы-пластической хирургии без анестезии, пусть посмотрят, как он обошёл Хордичака, пытающегося его поймать на силовой приём, и завершил точный пас Дастин Бойда метким броском мимо Роберта Луонго.

    «Бойди пасанул, я пытался обойти Хордичака и, к счастью, мне это удалось».

    МакГрэттена спросили, что ему больше понравилось, точный удар, сваливший Хордичака как мешок с зерном или вид шайбы, пролетающей над левым плечом Луонго.

    «Обычно, я бы сказал – драка». – Сказал он, немного подумав. – «Но, блин, я уже три года не забивал. Так что я выбираю гол.

    Для энфорсеров всё ещё есть место в игре. Ушли дни, когда игрок выходил на одну смену, дрался и всё. Но, если ты можешь играть минут 5-7 в чекинглайне, не гадить в защите и защищать одноклубников… для тебя всегда найдётся место в команде».

    История МакГрэттена интригует. Он завершил программу по излечению от алкогольной зависимости. Но, если сейчас взглянуть на его результаты – три очка в трёх играх – он обходит даже Джерома Игинлу.

    Тренер Калгари Брент Саттер также доволен своим тафгаем.

    «Он много старался, чтобы попасть сюда. И теперь помогает нам всеми способами».

    «Был тяжелый год».- Мягко говорит МакГрэттен. – «Отлично, что мне предоставился второй шанс устроить свою карьеру. И я хочу воспользоваться им по полной».

    И пока начало у него весьма удалось.

    Трудно спорить с тем, что Брайан Макгрэттен в этом сезоне сильнейший тяжеловес в НХЛ. Он бьётся с сильнейшими соперниками и пока никто не смог одолеть его. Более того, он всегда выходит в стартовом составе Флеймс, а не от случая к случаю.

    Макгрэттен вернулся на лёд после сражения со своими внутренними демонами и продолжительного лечения травмированного плеча. Он завоевал себе постоянное место в составе, хотя этого от него мало кто ожидал.

    Хоккей – игра молодых, а место энфорсера порой занимают совсем молодые бойцы. Тебе же 32. Откуда идёт твой драйв и как ты готовишь себя к новичкам, желающим проверить свои силы в поединке с тобой?

    Я взаправду люблю своё дело, вот поэтому-то я так долго в лиге.

    Я не готовлюсь как-то особенно к драке с новичками. К любому бою я отношусь так, будто это самый лучший боец из тех, с кем мне приходилось биться. Ни к кому нет наплевательского отношения, уважаю любого из своих оппонентов.

    Ты предпочитаешь открытый стиль боя, который так нравится зрителям. Твои драки постоянно имеют высокую оценку. Скажи, это просто твой стиль или ты считаешь, что именно такой должна быть драка, а не постоянной защитой в ожидании момента для удачного удара?

    Я могу биться в любом стиле. Могу «связать» оппонента так, что он не сможет ничего сделать.

    Но болельщики и игроки любят удары. Я люблю и врезать посочнее, люблю и схватить удачный удар. Пропускаю удар и всё равно двигаюсь вперёд. Никаких уклонений, никаких пряток. Я продолжаю бой! Это порой приводит соперников в замешательство, потому что они полагают, что после их точного удара я уже готов, но я всё ещё в строю!

    Этот сезон уже стал для тебя вторым в карьере по количеству проведённых матчей в НХЛ. Влияет ли количество игрового времени на твою игру? Чувствуешь ли ты, что драться тебе можно и пореже? И как, по твоему, тренер относится к тебе?

    Я сыграл почти в каждой игре этого сезона, пропустил только четыре из-за небольшой травмы. И это никак не влияет на моё отношение к дракам.

    Если бы я мог найти себе соперников в каждой из 82 игр сезона, я бы дрался в каждой игре. И я чувствую себя великолепно, играя в команде, в которой тренер и руководство уважает игроков моего амплуа и выпускают на лёд в каждой игре.

    У тебя на счету в основном пятиминутки и десятиминутные штрафы и очень мало двухминутных штрафов, всего четыре в этом сезоне. Некоторые тафгаи рассказывают, что судьи зачастую смотрят за ними пристальнее из-за их репутации. Как по твоему, тебе удаётся избежать этого?

    Большинство моих штрафных минут начислены за драки. Я играю в силовой манере и меня бы перестали ставить в состав, если бы я хватал двухминутные удаления. У меня постоянное место в четвёртой тройке, и не в последнюю очередь из-за того, что я не оставляю свою команду в меньшинстве на пару минут.

    Ты выиграл своё второе в карьере вбрасывание. Как думаешь, Мэтт Стэйджан напрягся по этому поводу?

    Ха-ха, да, определённо, да, ха-ха.

    Ты дрался с парой новичков, для которых обязательно ношение визоров. К ним нужен какой-то особый подход?

    Да, мне плевать на визоры. Я нашёл пару способов избавиться от шлема, и если это не проходит, я просто сшибаю его ударами.

    Как думаешь, это правило о визорах приведёт к снижению количества драк?

    Да пусть хоть полную защиту лица сделают обязательной, мне и остальным бойцам это без разницы. Драки в хоккее останутся и никуда не денутся при нашей жизни, так что всем мягкотелым тюфякам придётся с этим смириться.

    #7489

    Трудные времена для тафгаев.

    null

    Мартин Лапойнт не был особым любителем подраться. Однажды, в середине 90-х годов, крайний Ред Уингс не стал драться, ни каким-либо другим способом не ответил за грубый приём против Криса Пронгера, звёздного защитника Сент-Луиса. Это вывело из себя тафгая Блюз Тони Твиста.

    «Я скинул краги, а Лапойнт взял и сыграл в «черепаху» — он совершенно не хотел драться со мной. А потом проехал мимо скамьи запасных и начал смеяться. В следующей смене тренер выставил меня снова на лёд, а угадайте, кто был там? Стив Айзерман, Сергей Фёдоров – все их лучшие игроки и тафгай Джои Кошур.

    Джои посмотрел на меня: «Эй, в чём дело?» Я ответил: «Как только вбросят шайбу, я прессану Айзермана». Джои удивился: «С какого это?» Я продолжил: «Джои, ты знаешь наше дело. Я пихну Айзермана клюшкой, а потом мы с тобой побьёмся». Я свалил Айзермана, Джои сбросил краги, я сбросил краги, вмешались лайнсмены, разняли, и мы покатили на скамью штрафников вместе, широко улыбаясь.

    Он спросил: «Что это было-то?» Я: «Скажи этому долбо.бу (Лапойнту), если он опять сотворит тоже самое с Пронгером, я сломаю Айзерману грёбаную ногу, а потом мы с тобой снова сможем подраться. Так что, если ты не хочешь такого, скажи Лапойнту поумерить свой пыл и не будет никаких проблем».

    Итог? До конца игры Лапойнт никого не трогал. Он хотел быть уверен, что со Стиви Ай ничего не случится. Так вот, к чему я это всё. Это самая чистейшая форма того, чего мы хотели достичь. Позволить лучшим играть, дать им больше свободы, чтобы они могли показать всё, на что способны. За это же ведь люди платят деньги, не так ли?»

    Так это было в те времена. Cейчас cтолкновение титанов уровня Твиста и Кошура уже дела минувших дней, когда эти бывшие враги из дивизиона (Чак) Норрис встречались лицом к лицу. В нынешнем составе Сент-Луиса нет явного наследника Твиста. А Блюз ныне исповедует теорию «командной боевитости», с тех пор как директор по персоналу Дэйв Тэйлор заявил в предсезонке: «Сейчас у нас нет чистого бойца в составе. И я считаю, что в том направлении, в котором движется игра сейчас, это вымирающая порода».

    И пока в Детройте за команду в драке могут постоять Джастин Абделькадер, Тодд Бертуцци, Майк Коммодор, Брэд Стюарт – «Мы предпочитаем играть в хоккей», говорит ГМ Детройта Кен Холланд, заметивший также, что отличная игра в большинстве (пятый результат в НХЛ в сезоне 2010-11) может быть также эффективна, как и угроза, источаемая Джои Кошуром и Бобом Пробертом, когда те были в команде.

    Да, приток игроков с Европы, изменения правил, жесткость недавних дисквалификаций и Холланд уже говорит: «Я просто думаю, что сейчас вам более важны мастеровитые игроки». Но почему бы не добавить в состав немного энфорсеров? Но эти тафгаи должны «уметь принять пас, подключаться к атаке и не отставать, возвращаясь в защиту, в общем, выходить на смену регулярно». Да, Холланд ищет «этот элемент жёсткости» в игроках четвёртого звена. «Нам хотелось бы, чтобы у этих парней был потенциал именно в игровом плане, могли бы забивать и голы».

    Как и Тэйлор, Джек Феррейра уверен, что мастера кулачных поединков, чистые тафгаи, в нынешней НХЛ практически вымерли. Феррейра – специальный помощник ГМ Кингс Дина Ломбарди, уже разменял пятый десяток в профессиональном хоккее. Но в следующем своём утверждении он уверен, что драки никуда не денутся. Они остаются эффективным и эффектным способом управления игрой. К тому многим болельщикам они нравятся. «За все свои годы в хоккее я не видел ни одного, кто бы встал и ушёл со стадиона, когда на льду разгорелась потасовка».

    Решение в этом случае однозначно: Стю Гримсон должен ввалить Дону Черри, ведущему Hockey Night in Canada за то, что тот нехорошо отозвался о нём в прямом эфире. Гримсон – бывший тафгай НХЛ с 217 драками на счету, Черри – 77-летняя «говорящая голова» и бывший тренер, любящий яркую одежду и не всегда в ладу с фактами. Для уравнивания шансов Гримсон должен надеть повязку на глаза и пару надувных боксёрских перчаток, которые часто попадаются на детских утренниках. Даже в этом случае Гримсон способен нокаутировать старикана.

    В одной из своих бессвязных цитат, после которой его стали сравнивать с Эйбом Симпсоном (трясущимся дедом Барта) Черри назвал Гримсона и двух других бывших энфорсеров «посмешищами», «предателями» и «лицемерами» за то, что ему померещилось, что эти трое выступают за запрещение драк в НХЛ. Ледовые поединки и игроки, зарабатывающие ими на хлеб, сейчас горячая тема: три энфорсера НХЛ умерли в прошлом году.

    Дерек (Бугимен) Бугар, вселяющий ужас, 205 сантиметровый 120-килограммовый тяжеловес из Рейнджерс умер в мая от случайной передозировки алкоголя и болеутоляющего оксикодона. 15 августа форвард Джетс Рик Рипин покончил жизнь самоубийством; 27-летний игрок, по словам помощника ГМ Виннипега Крейга Хейсингера, боролся с депрессией последние десять лет. Две недели спустя тафгая Предаторс Уэйда Белака нашли мертвым в кондоминиуме в Торонто. Белак, завершивший карьеру в марте 2011 года, был найден в петле. (Его смерть признана самоубийством, хотя его родители говорят о случайности).

    Эти смерти разожгли интенсивные дискуссии об опасностях, которые предстают перед этими современными гладиаторами. Есть ли что-то в эмоциональном стрессе от постоянных потасовок – какие-то неврологические изменения от ударов в голову – которые могут предрасположить их к депрессивному состоянию, наркотической зависимости и самоубийству? Обсуждения этих вопросов поставили на дыбы все экзотические одеяния Черри.

    В своей передаче Coach’s Corner на CBC Черри заявил о том, что он разочарован Гримсоном и бывшими тафгаями Крисом Найланом и Джимом Томсоном. Чем же они провинились? Тем, что выдвинули теорию о том, что умершие игроки «употребляли наркотики и алкоголь потому что им приходилось постоянно драться. Вы — предатели. Вы – лицемеры!» — Заявил Черри. – «Вы были тафгаями и сейчас не хотите, чтобы другие зарабатывали себе на жизнь тем же самым, что и вы».

    Но Гримсон совершенно не имел в виду то, что постоянное давление на тафгаев приводит их к наркозависимости или депрессии. И к запрещению драк он тоже не призывал. Напротив, в интервью, данном им за две недели до нападок Черри, он считает, что энфорсеры нужны командам

    «Если у вас нет никого, кто выполняет эту роль, другие команды мигом этим воспользуются. Вашим мастерам будет не дадут вздохнуть на льду».

    Старое прозвище Гримсона «Злобный Жнец» отлично подходит и для его новой работы поверенным в суде от нэшвильской фирмы Кей, Гриффин, Энкема и Колберт, назвавшей эскапады Черри «безосновательными», «клеветническими» и «подстрекательскими».

    Мы собирались предложить Гримсону надувные перчатки, однако, Черри всё же принёс свои извинения: «Должен сказать, я был неправ. Я сказал чушь о трёх энфорсерах – моём любимом амплуа игроков – и я приношу свои извинения за это».

    Черри высказался и о том, что беспокоит многих хоккейных болельщиков. Приверженцев жёсткого, бескомпромиссного, силового стиля игры, который, как они боятся, постепенно исчезает с ледовых арен. Пока смерть трёх тафгаев вновь всколыхнула разговоры о драках в хоккее, Брендан Шенахан был весьма занят, выписывая различные штрафы и дисквалификации игрокам. Брендан Шенахан, новый Настоятель Дисциплины (его истинное название должности – главный вице-президент по вопросам безопасности игроков) вступил в должность с мандатом на искоренение ударов в голову. И он рьяно взялся за дело, осчастливив четырёх игроков уже во время предсезонных игр во общей сложности на 15 игр и 595369,15 долларов штрафа.

    Да, но если вы действительно хотите сократить удары в голову, разве вам не стоит сразу же запретить все действия, главной целью которых является… удар в голову соперника? Громкие заявления НХЛ по поводу ударов в голову не относятся к ледовым потасовкам, которые караются всего пятью штрафными минутами (может, ещё пару за зачинщика) и редко приводят к штрафам и дисквалификациям.

    НХЛ выступили с заявлением, что в последнем сезоне только 8% сотрясений мозга были получены в драках. Точнее будет сказать, что 8% заявленных сотрясений были получены в драках. Не каждое сотрясение становится известным широкой публике. «Я знаю, НХЛ следит за этим, — говорит бывший боец Линдон Байерс, на счету которого 10 сезонов в НХЛ, 9 из которых за Бостон. – Но это непросто. Смотрите сами. Ты в драке, удар, тебя вырубили, где-то там далеко голос: «Давай, давай, очнись». Ты приходишь в себя и видишь в двадцати сантиметрах от себя кулак оппонента. Это считается сотрясением? Скажу ли я докторам, что не смогу играть в следующей игре? Ни фига».

    Колин Кэмпбелл и сам признаёт, что это несколько странно. Кэмпбелл, выполнивший нынешнюю работу Шенахана на протяжении 13 лет, соглашается, что разрыв между политикой «Нет — ударам в голову/Да – дракам» больше, чем щель между передними зубами Бобби Кларка. «Если вы приведёте кого-нибудь, скажем, с Новой Зеландии на игру НХЛ, расскажете о нынешних тенденциях, а потом два парня начнут друг друга мутузить, он скажет: «Я понял, но почему им тогда разрешено драться?»

    Кэмпбелл также уверен, что драки превратились из чего-то варварского в, ну, что-то менее варварское. В плейофф драк было вообще мало, так как ни одна команда не желала оказаться в меньшинстве. И сейчас не как в 80-е годы, бойцы перестают бить соперника, когда тот падает на лёд. С 2005 года игроки, затеявшие схватку в последние пять минут игры, получают дисквалификацию на одну игру, а тренер лишается 10000 долларов. Так что, теперь послать весточку соперникам на последних минутах уже выходит накладно.

    Когда же драка допустима и необходима и почётна? Когда соперник «чересчур вольно обращается» с вашими самыми талантливыми игроками. Не наказывая за драки, НХЛ сохраняет игры более чистыми. С помощью угрозы быстрого и неотвратимого наказания, бойцы расчищают свободное место для своих бомбардиров и мастеров ведения шайбы.

    Кэмпбелл высказывает некоторое сомнение насчёт «постановочных» драк, заранее спланированных (если верить некоторым байкам, то битва назначается по электронной почте) и вызванных чем-то происходящим на льду. «Вот от таких драк хотелось бы избавиться, они не нужны и их стоит рассматривать в дисциплинарном комитете».

    Но в целом к дракам Кэмпбелл относится положительно: «Думаю, для них есть место в сегодняшней игре».

    После локаута 2004-05 игроки вернулись к намного более быстрой игре, в которой арбитры получили указание карать любые проявления таких нарушений как задержка клюшкой, задержка игрока и блокировка игрока. Результатом стала более открытая игра, отлично подходящая мастеровитым игрокам и более нравящаяся любителям быстрых прорывов и красивых голов. И стало меньше места для энфорсеров, тяжеловесных бойцов, хорошо умеющих махать кулаками, но не имеющим каких-то других заметных умений.

    «Направление, в котором движется игра, оставляет некоторых больших, тяжелых парней на обочине. – Говорит тафгай Дакс Джордж Паррос, ставший первым в прошлом году в НХЛ по количеству драк. – Но большинство парней всё же смогло подладиться под новые правила».

    Паррос отыграл четыре года в Принстоне, получив степень по экономике в 2003 году. Он пробился в НХЛ в первом постлокаутном году в составе Кингс, а сейчас в Анахайме, шестой год в Лиге. Это редкий случай среди тафгаев, которых ГМы предпочитают рассматривать как дорогих и легко заменяемых игроков, как кикеров в футболе. Когда тренера Дакс спрашивают о секрете Парроса, Карлайл отмечает отличную подготовку своего 195-сантиметрового 105-килограммового бойца, но делает больший упор на его умение оценить игру: «Он понимает игру, знает, когда можно драться, а когда нельзя».

    Никто не познаёт эти нюансы в самом начале своей хоккейной карьеры, потому что почти никто не растёт, стремясь стать энфорсером. «Никто из нас не мечтал, когда мы были пацанами, драться аккурат посередине Мэйпл Лиф Гарденс», — говорит Келли Чейз, бывший тафгай Блюз. – «Ты растёшь, мечтая забивать голы в финале кубка Стэнли». Чем выше забираешься по пирамиде карьеры, тем больше осознаёшь, что есть гораздо более лучшие игроки, чем ты сам. «И тогда встаёт вопрос, что ты собираешься делать?» — размышляет Джим Маккензи, бывший энфорсер, завершивший карьеру семь лет назад. – «Будешь ли ты игроком, убивающим большинство соперника? Или ложиться под броски? Или ты хочешь играть в третьей тройке? Или же ты будешь тафгаем?»

    Ты хочешь драться? Редко, когда молодой игрок отвечает отрицательно на этот коварный вопрос, если ответ означает, что ты будешь играть в НХЛ или же вернёшься на семейную ферму. Или, в случае Маккензи, станешь членом Канадской Королевской Конной Полиции, как его отец.

    Обычно всё же, они выбирают этот ненатуральное труднейшее мастерство ледовых боёв. «Самое главное, чему ты учишься, — замечает тафгай Кингс Кевин Уэстгарт. — Что получить удар – это не больно. По крайней мере, пока ты в пылу боя это не больно».

    Уэстгарт и друг, и частый оппонент Парроса в драке. Оба — выпускники Принстона. Если рядом с ними поставить ещё и Аарона Волпатти, выпускника университета Браун, отличившегося впечатляющим нокаутом в предсезонке, то Лига Плюща внезапно станет похожей на тренировочный боксёрский зал.

    В драке, случившейся 8 октября с Рейнджером Майком Раппом, Рапп упал на колени. Паррос прекратил наносить удары до тех пор, пока его оппонент не встал снова, а затем Джордж победил единогласным решением судей после серии ударов в корпус. «Я знаю его как честного парня», — говорит Паррос, объясняя почему он дал Раппу встать. – «Он не беспредельничает на льду, значит, бьёмся с ним в честной драке. А если кто-то другой баламутит, накаляет ситуацию, то с ним, возможно, я не был бы столь любезен».

    Шон Торнтон выглядит как высокооплачиваемый актёр, которому в молодости приходилось сниматься в порнушке, просто, чтоб хоть как-то прокормить себя. «Да, в самом начале карьеры я был чистым тафгаем, чтобы пробиться туда, где я сейчас», — говорит крайний четвёртого звена и самый активный боец Бостона. – «Но мне это никогда не нравилось». Сейчас ветеран с девятилетним стажем игры в НХЛ, чьё звено встряхнуло Брюинс в решающий момент финала кубка Стэнли вполне объяснимо горд тем, что смог вырасти из роли чистого силовика.

    «Просто сидеть на лавке – убивает. Я из кожи лез, чтобы стать игроком лучше, и теперь я могу помочь команде не только кулаками».

    Это заметно и по игровому времени: Паррос играет в среднем по 6:25 минут за игру, Торнтон же начисляет по 10:05. Он олицетворяет собой энфорсера современной НХЛ: неуступчивый игрок, неплохо играющий в хоккей и при надобности может отлупить задиру-соперника. «Я расцениваю это как личный вызов, когда оппоненты чересчур вольно обходятся с моими одноклубниками, но я не из тех, кто перед играми сидит в Youtube, изучая манеру боя тафгая соперников. Когда наша тройка на льду, я в первую очередь думаю о том, как мы можем забить гол и подавить соперника».

    Сам Торнтон из города «синих воротничков», Ошавы. Он играл девять лет в низших лигах, когда в 2006 году он сказал жене, что хочет попытать счастья ещё один год. После подписания с Анахаймом его отправили в АХЛ по окончании тренировочного лагеря, но спустя месяц вызвали в основную команду. Тафгай Дакс Тодд Федорук получил серьёзную травму лица в схватке с Дереком Бугаром.

    «Тодду, конечно же, не повезло, но вот так я и смог закрепиться в Лиге». Он выиграл кубок Стэнли с Дакс в том сезоне, затем подписался с Брюинс, где его жесткость, настойчивость и умение драться быстро сделали его любимцем публики. В первых двух играх финала с Ванкувером Клод Жульен усадил Торнтона в запас, но выставил его на третью игру. В первой же своей смене он несказанно обрадовал болельщиков Брюинс и разбудил одноклубников своим мощным силовым приёмом против Алекса Берроуза, ненавидимого поклонниками Бостона за оставшийся без внимания судей укус Патриса Бержерона в первой игре финала. Торнтон обеспечивал подобную искру в каждой смене до конца серии, которую Бостон выиграл в семи играх.

    Как и многие из его коллег-тафгаев, Линдон Байерс был игроком с хорошими задатками в юниорах, который понял, что чтобы пробиться в Шоу, ему нужно учиться сбрасывать краги.

    «В мой последний год в молодёжной команде я набирал больше очка за игру. Не то, чтобы я бахвалюсь, но я всё-таки неплохо играл в хоккей. И одновременно я был чокнутым маньяком. Я пробился в НХЛ, но не думаю, что я любил игру в достаточной степени. У меня были длинные волосы, я гонял на байках и я любил большие компании. Уэйн Кэшман из Брюинс был так мною впечатлён, что, закончив карьеру, отдал мне свой номер — №12, и я всё это просрал.

    В третий мой год в НХЛ меня отправили в Монктон в АХЛ. Мне постоянно твердили о том, что пора уже повзрослеть. Тут я уже призадумался и пообещал себе: «В следующих 10 играх я буду драться с тремя самыми сильными бойцами из других команд. И, если меня не вернут обратно в НХЛ, я завяжу с хоккеем насовсем.

    Спустя четыре игры у меня маленько съехала крыша. После драки я попытался перелезть через стекло пенальти-бокса, чтоб продолжить драку. На следующий день меня подняли в Бостон.

    Но в Монктоне было не так уж плохо. Мне запомнилось то, что я играл там в тройке с Бреттом Халлом и Гэри Робертсом. Всё-таки члены Зала Хоккейной Славы. Ну а я… Я встречался с самыми горячими стриптизёршами и бухал во всех барах Северной Америки.

    Да, кстати, хорошая возможность для меня извиниться перед бывшим тафгаем Джино Оджиком. Джино, я извиняюсь за то, что врезал тебе клюшкой прямо в рот и выбил нижние зубы.

    Я никак не мог с ним справиться. Постоянно искал возможность сойтись с ним в кулачном бою, но он постоянно побеждал меня. После первого моего поражения я разработал победную стратегию: «Значит так, я свяжу его сильную руку, начну лупить с правой, потом добавлю левой». Он снова меня вырубил. Следующей идеей было сбросить краги ещё до того, как он согласиться подраться, так что я мог бы уже прилично вломить ему, пока он начал бы отвечать. Отличный план, который я и претворил в жизнь, но снова оказался на лопатках. Однажды я сграбастал его сзади, но он опять одолел меня. Раз шесть, наверное, он побеждал меня до той игры в Ванкувере. На неё приехали мои родители.

    Джино тем вечером неплохо приложил Донни Суини в дальнем от меня конце площадки, так что встретились мы аккурат в центре. Я изобразил, будто скидываю перчатки, он свои скинул, а я для начала влепил ему клюшкой прямо в рот. Выбил, кажется, один зуб, пару других сместил со своего места.

    Потом я пару раз ему неплохо врезал уже кулаком, но он уже очухался от первоначального приёма и отоварил меня пятью-шестью мощными ударами с левой. Моя матушка начала сначала кричать, а потом обняла отца и отвернулась от потасовки, прижавшись лицом к его груди.

    Помню, я, в итоге, смог «повязать» Джино. Он стоял, изо рта у него текла кровь и он недоуменно спросил: «На хрена ты это сделал?» А я: «Знаю, знаю. Я такой неудачник, спасибо, что ты всё-таки побил меня. Правда, спасибо за это».

    Сейчас Байерс в счастливом браке. Он подтверждает, что битва с зелёным змием – это не только его проблема, некоторые другие тафгаи также боролись с этим с переменным успехом. Смерть Бугара, Рипина и Белака стала основой для широко распространенного ныне мнения, что подобная работа очень сильно влияет на практикующих её. Но в потоке статей, ищущих связь между этими тремя смертями, есть и такие, в которых считают, что факты притягиваются за уши. Рипин страдал депрессией ещё до того, как он пробился в НХЛ, рассказал один энфорсер, не желающий, чтобы его имя упоминали в статье. У Бугара была травма плеча, он подсел на оксиконтин и не мог избавиться от этой зависимости. Семья Белака говорит о том, что смерть энфорсера стала случайностью. «Это и не верно, и не точно, — говорит Байерс. – считать, что в их смерти виновато лишь их ремесло».

    Но действительно ли энфорсеры живут под каким-то моральным прессом? Конечно же, говорит Маккензи, у которого на авторитетном источнике hockeyfights.com числится 176 драк за его 15-летнюю карьеру. «У большинства тафгаев одно-, может, двухгодичные контракты, максимум. С другой стороны, я не представляю, как на тебя давит тот факт, что все от тебя ожидают забитые голы. Ты получаешь пять миллионов в год, шайба упорно не идёт в ворота и твои же болельщики начинают недовольно гудеть. Так что, мне кажется, что давление тут повсюду» .

    Также верно и то, что многие вратари и нападающие (и тренеры, и скауты, и судьи) также борются с различными зависимостями.

    «Все люди разные. – Говорит Тодд Федорук. – Моя история с алкоголем и наркотиками началась ещё до моей карьеры в НХЛ. Я не думаю, что роль энфорсера обязательно приводит к алкоголизму или наркотикам. Я просто считаю, что тафгаями становятся люди определённого склада».

    Федорук отметился 32 шайбами и 1050 штрафными минутами за 9 сезонов в НХЛ. Трижды ему требовалось хирургическое вмешательство, установка пластин для замены сломанных костей лица. И дважды он проходил курс лечения от нарко- и алкозависимости. Второй курс завершился весной 2010 года. После года отдыха от хоккея и приведения своей жизни в порядок – у Федорука жена и трое детей – он подписал пробный контракт с Кэнакс (Так и не закрепился в составе).

    В сентябрьской предсезонной игре с Шаркс он очень старался найти себе партнёра для потасовки. Не за горами последние отчисления из тренировочного лагеря и Федорук никак не может чувствовать себя уверенным в том, что он останется в команде. Несколько Акул уклонились от драки с ним, памятуя о его репутации. В конце концов, его оппонентом стал Джим Вандермир, менее чем за минуту до конца второго периода. Итогом потасовки стала ничья.

    Ранее в этой игре вышеупомянутого 26-летнего Аарона Волпатти, соперничающего с Федоруком за место левого крайнего четвёртой тройки Ванкувера, вызвал на бой тафгай Сан –Хосе Брэд Винчестер. Волпатти уже был на прицеле в акулятнике с того момента, как он жестко приложил чистым силовым приёмом защитника Джейсона Демера. Самостоятельно покинуть лёд Демер не сумел. Как только Винчестер повернулся, Волпатти отличным правым вырубил оппонента. Ноги Винчестера подогнулись и осел в позу, которую инструкторы йоги называют Мандукасана или поза лягушки. Второй раз за игру после удара Волпатти игрока Акул помогают увести с площадки.

    «Позвоните завтра, — сказал Федорук после игры репортёрам. – Я буду в отеле».

    Но вместо этого он оказался в аэропорту. «Меня освободили из команды сегодня утром». – Сказал он. Настоящий тяжеловес, Федорук имеет преимущество над членом Лиги Плюща в бойцовских навыках. Но Волпатти лучше него во всех остальных случаях. Он моложе, быстрее, мастеровитее и умеет «убивать» штрафное время. Место в тройке получит он. Такие вот сейчас дела в НХЛ.

    «Я оставил всё это там, на льду, — говорит Федорук спустя несколько дней. – Я имею в виду, что в последней моей игре регулярного сезона, я был пьян с предыдущей ночи. Но ушёл я со льда уже как огурчик. Я покинул игру трезвым человеком».

    #7490

    Стю Гримсон – Комбайн

    null

    Рост 198 см

    Вес 109 кг

    Клубы НХЛ: Калгари Флеймз 1988-1990; Чикаго Блэкхокс 1990-1993; Анахайм Майти Дакс 1993-1995 (1998-2000); Детройт Ред Уингз 1995-1996; Хартфорд Уэйлерз 1996-1997; Каролина Харрикейнз 1997-1998; Лос Анжелес Кингз 2000-2001; Нэшвил Предаторз 2001-2002.

    К этому бойцу с угрожающим прозвищем и не менее угрожающей фамилией у меня было сложное отношение. Я Комбайна хорошо помню. На мой взгляд потенциал у него был странным. Странность заключалась в том, что с годами он становился все сильнее. Обычно у бойцов происходит все наоборот. Безусловно Стю был сильным бойцом, можно даже сказать одним из лучших, в элиту входил всегда, а в то время, поверьте, это было сделать сложно! То время было золотое! На счету Комбайна были знаковые победы над сильнейшими из сильнейших, а с годами, повторю, Гримсон становился ещё опасней!

    Ему удавалось сваливать таких бойцов как Тим Хантер, Дэн Кордик, Келли Чейз, Боб Проберт, Марти Максорли, Тай Доми, Шон Антоски, Дональд Брашир… Но и проигрывал он тоже достаточно. Особенно в первой половине своей карьеры.

    Стю обладал сильнейшим ударом, был страшным бойцом для многих, много боев было кровавых и с травмами (Шейн Чурла страшную травму получил во время боя со Стю Гримсоном). В 90-х годах был момент когда он на отрезке времени просто сильнейшим был. Смотреть его бои одно удовольствие.

    Как не странно, а странностей у него много, повторю, этот страшный человек, страшный с точки зрения оппонентов, страшный не по лицу, а по силе, стал в последствии АДВОКАТОМ… :-)

    В 1996 году на Мэдисон Сквер Гарден во время игры Нью-Йорк Рейнджерс и Хартфорд Уэйлерс состоялся жестокий бой, на мой взгляд, один из самых жестоких в НХЛ, между бойцами Шейном Чурлой и Стю Гримсоном (Комбайн).

    Тот бой стал последним в карьере ветерана бойцовского фронта Шейна Чурлы. Поскольку в ходе той драки Шейн получил тяжелую травму и покинул площадку с залитым кровью лицом. Перелом лицевой кости. Второй подряд. Тогда Шейн вынужден пойти на конфликт, не смотря на рекомендации врачей (это была первая игра после длительного перерыва связного с лечением травмы… перелома лицевой кости), так как грубо играли против Уэйна Гретцки.

    Шейн Чурла также запомнился по опеке самого Павла Буре в ходе серии плей-офф 94. Даллас Старз – Ванкувер Кэнакс. Тогда Павел ударил назойливого опекуна локтем, в результате чего Шейн получил травму.

    Что тебе больше всего запомнилось в юниорских лигах?

    В свой первый год в юниорах мы вышли в финал лиги против Камлупс Блэйзерс. Это была жесткая и упорная серия. Понадобилось все семь матчей и нам не хватило совсем чуть-чуть чтобы победить. Вот один из самых запомнившихся моментов, второй же случился, когда я играл уже третий год в молодежи. Я набрал более 50 очков и в этом же году меня задрафтовали Флайерс. И в этом же году я стал профессионалом. В общем, тот сезон, 84-85 был довольно интересным.

    Ты закончил с юниорами и IHL, кто в тот момент оказывал на тебя наибольшее влияние, как игрок?

    Мне нравился Джон Тонелли. Он играл в команде, за которой я любил наблюдать – Нью-Йорк Айлендерс. Они были очень сильной командой, династией в начале 80-х. А Тонелли мне по-настоящему импонировал. Он не был самым талантливым игроком, но он всегда выкладывался на льду по полной, был колючим, неуступчивым игроком, всегда нацеленным на победу. Его игра меня всегда вдохновляла.

    Ты решил не играть, после того, как Детройт выбрал тебя в 10-м раунде драфта в 1983 году. Почему? Потому что считал себя не готовым или же рассчитывал на более высокую позицию драфта?

    Нет, ведь правила таковы, что если драфтующая тебя команда не предлагает тебе контракт в течение 10 месяцев, то она теряет свои права на тебя и ты можешь вновь выйти на драфт. Так что это был не мой выбор. Детройт контракт мне не предложил и поэтому я повторно встал на драфт. Через пару лет меня выбрали Калгари.

    Когда ты впервые понял, что ледовые драки становятся большой частью твоей хоккейной карьеры?

    Скорее всего, в первый год игры в юниорах. Тогда я впервые попробовал на вкус дух профессионального хоккея высокого уровня. Большого ума не надо, чтобы понять, что для габаритного парня всегда есть своя ниша в игре, вот тогда я, похоже, и понял насчёт потасовок. Так и стали они частью моей игры.

    Ты набирал много штрафных минут играя за Солт-Лейк в IHL. Расскажи о своей игре там.

    Я играл там с двумя замечательными тренерами. С Полом Бакстером, бывшим профессиональным НХЛовцем и с Бобом Фрэнсисом, который потом тренировал команды НХЛ. Три года там пролетели незаметно и я многому научился. Это стало основной ступенькой на пути в НХЛ.

    Не слишком долго, но ты был играл месте с Шейном Чурлой в Солт-Лейк. Каково было превратиться из одноклубников в соперников по дивизиону Норрис.

    Довольно весело было. Шейн и я соперничали еще задолго до того. Он играл за Медисайн Хэт Тайгерс, а я за Реджину Рэтс, в WHL. Мы с ним сталкивались несколько раз еще тогда. Шейн – хороший парень, по-настоящему нацеленный на борьбу. Мы неплохо проводили время вне льда, с тех пор как узнали друг друга. Но это не мешало нам сцепляться на льду.

    Нас, болельщиков, не слишком балуют новостями из НХЛовских тренинг-кемпов. Можешь вспомнить и рассказать о каких-нибудь тренинг-кемповых потасовках на тренировках или двусторонних играх, когда ты хотел обратить на себя внимание тренеров и руководства команды?

    Естественно, когда я пробивался в состав Калгари, я намеревался любым способом обратить на себя внимание тренера. Так что я подрался с Нилом Шихи и Тимом Хантером, в надежде заполучить место в команде.

    Ты дважды появлялся в составе Калгари на недолгое время, но сразу же сделал свое присутствие на льду заметным, подравшись с Дэйвом Брауном. Расскажи об этих боях и как чувствовал себя боец-новичок, пытающийся сделать себе имя?

    Пожалуй, это один из самых запоминающихся моментов в моей профессиональной карьере. Калгари же постоянно враждует с Эдмонтоном. Дэйв Браун к тому времени, 1988-89, был уже хорошо известен и играл в лиге уже несколько лет. Он был, если не самым лучшим бойцом, то без сомнения одним из самых лучших бойцов в лиге, так что перспектива схватки и знание того, что эта схватка необходима, немного страшили. В первый раз я неплохо провёл бой с ним. Мы играли серию домашних игр, когда меня вызвали в команду и я побил Дэйва в первой драке. Я быстро осознал то, что я сделал. Достиг первого значительного успеха в своей карьере на тот момент. Но, в тоже самое время, это была одна из самых больших ошибок в моей карьере. Не стоит ждать, что Дэйв Браун оставит тебя в покое, после того, как ты побил его. Ко второй игре он подготовился гораздо лучше, и я получил неплохую трепку. Он порядочно навалял мне. Повторюсь, если ты врезал Дэйву Брауну, не стоит думать, что он больше к тебе не подойдёт.

    Дэйв Браун был самым жестким бойцом, с которым ты когда-либо встречался. Что, по-твоему, делало его самым-самым?

    Да, пожалуй, Браун таков. Хотя среди моих соперников было много тех, кого можно назвать лучшим тафгаем. Например, Боб Проберт. Громила Джордж Ларак. Думаю, у Брауни был самый сильный удар и всех, что мне доставались. И техника боя у него на высоте. Он был безжалостным бойцом и всегда бился до последнего. Если однажды удалось его побить, то он всегда требовал реванша и продолжал вызывать на бой до тех пор, пока он, наконец, не побеждал.

    Ты помнишь свой первый гол в НХЛ?

    Очень хорошо помню! Это же по-настоящему важный момент. Я играл за Чикаго, игра была с Калгари Флеймс. В тот день, 23 октября 1991 года, у меня родилась первая дочка и я провел почти всю первую половину дня в роддоме. А вечером я вышел на лёд и забил свой первый НХЛовский гол парню, которого знал очень хорошо и против которого играл очень часто. Майк Вернон. Момент был великолепен, хотя гол не слишком и красив. Майк парировал бросок и шайба свалилась к его ногам. Я же сумел прорваться к воротам и протолкнуть ее между его щитков. Мне было все равно тогда насчёт красот забитой шайбы, главное, я забил. Я сохранил эту шайбу.

    Расскажи о том, как вы были одноклубниками и напарниками-тафгаями с Тоддом Юэном.

    Мне нравился Тодд! И я предпочитал быть с ним в одной команде, нежели играть против него. Это было круто, такое редко бывает. Я, например, всего пару раз играл в одной команде с каким-нибудь еще известным тафгаем НХЛ. Обычно команде хватает одного игрока такого амплуа. А я играл с Тоддом и мы играли в одном звене довольно долго. Хорошо, когда есть с кем разделить нагрузку.

    Ты стал любимцем болельщиков в Чикаго. Расскажи о своей игре за Черных Ястребов, о фэнах и городе.

    Это был один из лучших периодов в моей карьере. Мы были хорошей командой в начале 90-х, играли на старом Чикаго Стадиуме. Спроси любого, кому удалось побывать на игре в то время, он скажет, что там была, вероятно, самая будоражащая атмосфера из всех стадионов в любом профессиональном спорте. Это здорово заводило, старое здание и замечательная игра. У нас подобрался крепкий состав и за то время, что я играл там, мы два раза проходили в плэйофф. Болельщики просто супер – я нигде не чувствовал себя лучше, чем там.

    Каковы были обстоятельства твоего перехода в Чикаго? Чувствовал ли ты, что тебя взяли специально под Боба Проберта?

    Уверен, что это было одной из причин. В то время команды разбивались на дивизионы по другому и назывались по другому. У нас был дивизион Норрис — Сент-Луис, Торонто, Чикаго, Норт Старс и Ред Уингс. В каждой команде хватало крепких парей, так что мы называли нас — Чак Норрис дивизион. Знаю, что мое появление в Чикаго было явным посланием другим командам и выравнивало, так сказать, массово-габаритные характеристики команд.

    Что ты думаешь о Бобе Проберте и твоих сражениях с ним?

    Боб и я дрались много раз за нашу карьеру, 12-14 раз. Думаю, если кому-то обязательно нужно определить победителя и проигравшего, то, по мне, у нас примерное равенство. И я, бывало, прикладывал его посильнее, а в каких-то драках и мне перепадало побольше. Он настоящий тафгай, ничего кроме уважения его карьера вызывать не может. Настоящий боец и хороший игрок, хотя многие и не помнят, что он неплохо играл в хоккей. Определенно, когда он играл и за Детройт и за Чикаго, он был хорош.

    Летом 96 Рейнджерс пытались заполучить тебя в команду, надеясь заменить Джо Кошура. О чем ты думал, когда Детройт повторил предложение Рейнджерс и ты остался в Ред Уингс?

    Я был в легком раздрае. Мне нравилось играть в Детройте. А, оглядываясь уже на то время, я сожалею, что не попал в Рейнджерс. Думаю, мой стиль игры больше подходил для Рейнджерс. Тренировал их Колин Кэмпбелл, а он предпочитал игроков действующих в силовой манере, таких как я. Скотти Боумен ставил тяжей в состав, но… Он понимал необходимость моего присутствия в составе, но я чувствовал, что он не слишком хотел давать мне возможность проявить себя. В общем, как-то странно всё было.

    Некоторые говорят, что Скотти Боумэн не слишком любил ледовые потасовки. Он известен своей стратегией использования энфорсеров для предотвращения драк.

    Да, думаю, так и было.

    Критиковал ли тебя Скотти, пытаясь улучшить твою игру?

    Он никогда не говорил об этом много.

    Расскажи о капитане Стиве Айзермане.

    Мне нравилось с ним играть. Он замечательный игрок, один из самых одаренных игроков, с которыми мне посчастливилось поиграть. За короткое время, что мы играли вместе, я видел, как он заматерел, становился настоящим лидером. Думаю, успех к Детройту пришёл вместе с взрослением Стиви. Он был из тех парней, которые без страха принимают на себя ответственность, на льду ли или вне льда, за тех парней в раздевалке. Один из лучших примеров, которые я люблю приводить – бились ли мы или проигрывали с треском, Стиви всегда оставался в раздевалке до последнего, отвечая на все вопросы журналистов. В Детройте вообще ревностно относятся к хоккею, так что в раздевалке постоянно толкутся журналисты. А он всегда брал на себя ответственность и разбирался с их вопросами до последнего.

    За твою карьеру ты успел поиграть в Детройте, Каролине, Лос-Анжелесе, Анахайме и т. д. Кто из игроков или тренеров оказал на тебя наибольшее влияние?

    Хороший вопрос. Я у многих игроков учился. Вспомню, пожалуй, Мишеля Гуле. Он был тихим во многих отношениях, но когда он говорил, ты точно знал, что он скажет что-то важное. И всегда его точка зрения была верной. Одно удовольствие было играть с ним несколько в Чикаго.

    Многие знают тебя как тафгая, но можешь ли ты рассказать, каково это – быть лидером в некоторых командах из тех, в которых ты играл? Что-то вроде советов молодежи?

    Эта роль, ниша, которую я пытался заполнить на протяжении своей карьеры. Я играл в лучшем случае по 3-5 минут за матч, так что я старался принести пользу команде и другими способами. Я знал, что много мне играть не дадут и заполнял эту пустоту по-своему. Я старался быть лидером. Я никогда не молчал в раздевалке. Хотел быть уверенным, что мои одноклубники готовы биться. Если мог им помочь таким образом, то я только рад

    Если бы я подрался с Дарреном Лэнгдоном, какой бы ты мне дал совет?

    Он был умным бойцом. Не слишком габаритный, но, думаю, шутить над этим не стоило бы. Бился он хорошо, мог приложить с обеих рук, так что с Дарреном тебе пришлось бы нелегко.

    Если можешь, назови одну драку за карьеру, после которой ты хотел бы реваншироваться?

    Неплохой вопрос. Может, вторая потасовка с Дэйвом Брауном. Как-то она не задалась для меня.

    Как ты думаешь, твои проблемы с сотрясениями мозга, это результат одного боя с Джорджем Лараком или же аккумулированный эффект ударов, полученных тобой за всю карьеру?

    Это всё накопление многих боёв. Джордж здоровый крепкий боец, этого у него не отнять. Он крепко врезал мне в последней нашей драке. Это бы удар, один из тех, которых я наполучал множество за свою карьеру. Думаю, тогда просто пришло время всему накопленному наконец прорваться.

    Расскажи, что ты думаешь о теперешней НХЛ? Если бы ты был комиссионером, то чтобы ты поменял?

    Не думаю, что я многое бы стал менять. Те изменения, что были в последнее время, мне по душе. Игра по-прежнему хороша. Меньше зацепов и захватов и мы можем видеть, насколько хороши игроки, что они могут сделать с шайбой. И я сомневаюсь, что я бы ввел какие-то новые правила, чтобы сделать игру менее силовой, чем сейчас. Это агрессивный и контактный спорт в первую очередь и именно это делает хоккей столь привлекательным.

    Из-за трагедии Дерека Сандерсона, роль драк в НХЛ и вероятные изменения в правилах – это горячая тема для обсуждений. Что ты думаешь об этом? Оставить правила как есть, изменить или убрать правило «зачинщика» или затянуть потуже ремешки шлемов?

    Если бы я мог решать, то я хотел бы, чтобы игроки потуже затягивали шлемы. Я понимаю, что это выбор самих игроков и они должны быть свободны в своём выборе экипировки. Но, по мне, это довольно небольшое изменение в правилах и его преимущества по отношению к безопасности стоят этого.

    Считаешь ли ты, что если шлем слетает во время драки, то продолжится ли драка или нет, должно зависеть от лайнсмена?

    Да, соглашусь с этим.

    А про правило «зачинщика», что скажешь?

    Да пусть остается. Не думаю, что оно сильно влияет на игру и на возможность тафгая делать то, что он должен делать. Это не помеха для него.

    Видишь ли ты себя на руководящих постах в НХЛ в дальнейшем?

    Я думал над этим, но мне нравится быть адвокатом.

    #7491

    Джордж Ларак – лучший тафгай в НХЛ

    null

    В конце прошлого сезона вице-президент НХЛ Колин Кэмпбелл в интервью одному из канадских телеканалов заявил, что лига готова обсудить вопрос о запрете драк во время матчей. Это интервью вызвало бурю возмущения среди хоккейных болельщиков, особенно на родине хоккея. Тогда же было проведено множество опросов, по результатам одного из которых, проведенного исследовательской организацией “Десима”, большинство канадских болельщиков (76%) высказались категорически против введения подобного запрета.

    Прислушавшись к мнению большинства любителей хоккея, которые воспринимают драки как неотъемлемую часть игры, руководство лиги негласно дало добро на их увеличение в этом сезоне. Особенно это бросилось в глаза в выставочных матчах этой осенью, где показатель количества драк в среднем за игру (1,15) превысил аналогичный показатель, зафиксированный в последнем перед локаутом сезоне (1,10). В регулярном сезоне тоже наметился рост количества драк. В 391-м матче с начала сезона зафиксировано 199 драк (0,51 в среднем за игру) – это наивысший показатель за последние три сезона. В 2005-06 было проведено 466 драк (0,38) и в сезоне 2006-07 – 497 (0,40).

    В одном из своих последних номеров канадское издание The Hockey News опубликовал результаты опроса 30 действующих тафгаев, по одному от каждого клуба Национальной хоккейной лиги. Тафгаям были заданы 4 вопроса.

    1. Назовите тройку лучших бойцов НХЛ (не считая себя и своих одноклубников)?
    Джордж Ларак – 27/29
    Дерек Бугард – 24/29
    Дональд Брашир – 17/29
    Здено Хара – 5/29
    Брайан Макгрэттон – 4/29
    Другой – 14/29

    Джордж Ларак из “Питтсбурга” назван лучшим действующим бойцом лиги. Его имя упомянули 27 из 29 опрошенных, ответивших на данный вопрос. На три голоса меньше на счету Дерека Бугарда из “Миннесоты” и на 10 – у еще одного темнокожего тафгая Дональда Брашира из “Вашингтона”.

    Кстати, драка между Джорджем Лараком и Дональдом Браширом, которая состоялась 20 октября, была признана одной из самых зрелищных в нынешнем сезоне. Четвертое и пятое место с большим отставанием от лидеров заняли Здено Хара (“Бостон”) и Брайан Макгрэттон (“Оттава”). По два голоса получили Джоди Шелли из “Коламбуса”, Джордж Паррос из “Анахайма” и Эрик Годар из “Калгари”.

    Среди лучших бойцов один Бугард выходит на лед только во время драк. В 20 играх за “Дикарей” нападающий находился в среднем на льду 3,28 минуты и участвовал за это время в шести драках. Джордж Ларак в среднем проводит на льду 7,40 минут, Дональд Брашир – 5,55. Вне конкуренции по этому показателю один из лучших защитников лиги Здено Хара, в среднем проводящий на льду (25,34) – лучший результат среди всех игроков “Бостона”.

    2. Кто из хоккеистов обладает, помимо бойцовских, хорошими игровыми качествами?
    Крис Нил – 12/29
    Джордж Ларак – 5/29
    Крис Саймон – 4/29
    Дональд Брашир – 2/29
    Другой – 7/29

    С заметным отрывом лидирует Крис Нил из “Оттавы”. В этом сезоне на счету нападающего 7 очков (3+4). В двух предыдущих сезонах Нейл в 161 игре забил 28 шайб и набрал 61 очко. “Он умеет забивать, играть как в равных составах, так и при игре в большинстве”, – сказал Уэйд Билак из “Торонто”. Нейл участвовал во всех 20-ти играх плей-офф прошлого сезона.

    3. Назовите лучшего тафгая в истории НХЛ?
    Боб Проберт – 23/30
    Марти Максорли – 2/30
    Крэйг Берубе – 1/30
    Тай Доми – 1/30
    Джон Фергюсон – 1/30
    Другой – 2/30

    Большинство опрошенных назвали Боба Проберта, игравшего за “Детройт” и “Чикаго” лучшим тафгаем всех времен. Проберт выступал в НХЛ с 1985 по 2002 год, когда ему фактически не было равных. За свою карьеру Проберт провел 935 игр, в которых забил 163 шайбы и сделал 384 результативные передачи. Он обладал неплохим катанием, мог забить и, конечно, неплохо дрался (в карьере игрока 3300 штрафных минут). Лучшим для него был сезон 1987-88, когда он, играя за “Детройт”, провел на скамейке штрафников 398 минут, забил 29 шайб и набрал 62 очка.

    4. Что бы Вы выбрали 10 забитых шайб или 200 штрафных минут?
    10 шайб – 23/30
    200 штрафных минут – 7/30

    Удивительно, но подавляющее большинство опрошенных предпочли бы иметь в своем активе 10 шайб, а не 200 штрафных минут. “Естественно, десять шайб”, – так ответил на этот вопрос Эндрю Петерс из “Баффало”. “Как насчет 10 шайб и 199 штрафных минут?” – задал встречный вопрос Эрик Годар.

    #7492

    «Я нахожусь на том уровне, где должен платить за попадание в команду». На что готов хоккеист, чтобы не расстаться с мечтой

    null

    Тафгай Харли Хаггерти на страницах The Player’s Tribune объясняет, что движет игроками, которым не светит звездная карьера и что заставляет их жертвовать здоровьем, карьерой и семьей ради хоккея.

    Я не считаю себя хорошим хоккеистом. Я даже не считаю себя хорошим бойцом. Но если я хочу продолжать играть в хоккей, то я должен делать, что должен.

    Моя первая драка в матче произошла, когда мне было 18 лет и я выступал в хоккейной лиге Западных штатов. Уичита, штат Канзас. Я помню того парня с тонированным визором. Он был франкоканадцем, и я дразнил его по этому поводу. Он спросил, хочу ли я разобраться, а потом толкнул меня. Одного прикосновения мне было достаточно, чтобы понять, насколько он силен. Пусть я не могу жаловаться на свои габариты, но тот парень был настоящим здоровяком. Конечно, я отказался от боя. Я не был готов противостоять такому сопернику.

    Но уже в следующий момент после вбрасывания он убежал в отрыв и забил гол. Тренер посмотрел на меня взглядом, который в будущем я буду видеть множество раз. Этот посыл мог значить лишь одно: «Тебе бы лучше подраться с ним прямо сейчас». Так что в следующей смене мы сбросили перчатки и схлестнулись. К счастью, никто так и не смог нанести разящего удара, и мы оба просто повалились на лед.

    Когда я вернулся на скамейку, то тренер спросил, знаю ли этого парня, на что я ответил: «Нет». Тогда мне объяснили, что он поиграл в юниорской лиге Квебека, которая славится своими потасовками.

    Вот дерьмо.

    Мне вновь довелось сыграть против него и его команды. На этот раз встреча проходила в Техасе, на их домашней площадке. Всю игру мы кричали друг другу разные гадости, за что получили обоюдное удаление. Пока мы ехали к скамейкам штрафников, он махал кулаками в мою сторону – я же думал только об одном: «Не делай этого, не делай этого». Но следующее, что я помню, это то, как мы выскакиваем на лед, я опускаю глаза на свои руки и вижу, что на них уже нет краг. К счастью, вовремя подоспел лайнсмен и растащил нас. На обратной дороге к скамейке штрафников я поблагодарил его, наверное, раз десять.

    Все знают тафгаев из НХЛ. И большинство их любит за то, что они делают. Забавно, что они получают миллионы долларов в год за то, что сбрасывают перчатки. Но я нахожусь на том уровне юниорского хоккея, где должен платить за то, чтобы попасть в команду. В сезон это мне обходится в несколько тысяч долларов. Я стараюсь искать дополнительные заработки, чтобы покрыть свои расходы и получить шанс поиграть еще один сезон.

    Да, я плачу за то, чтобы драться. Но для тех, кто меня знает, это вряд ли станет сюрпризом.

    Я рос в местечке Сильван-Лейк, провинция Альберта, Канада. Население этого города с трудом дотягивает до 15 тысяч жителей. И хоккей здесь является спортом и темой для разговоров номер один. Я начал играть, когда мне было 7 лет, но я всегда был в числе тех, на кого особо не рассчитывают. Меня с легкостью отцепляли из любой команды. Но я продолжал играть, потому что хоккей – это практически единственное, что я знаю и понимаю.

    Так я мыкался, пока не попал в одну команду из Альберты, где тренер объяснил, что у меня есть два выбора: драться или искать себе новый клуб. В той лиге можно было провести лишь два боя за сезон, после чего тебя дисквалифицировали до конца года. И никто не советовал мне, когда лучше всего использовать эти два шанса. В итоге, мне так и не довелось подраться, так что я был отчислен из команды. На момент, когда оказался в Уичите, я уже понимал, что, если хочу сохранить место в команде, должен стать незаменимым. И единственный способ добиться этого – сбросить перчатки.

    Изначально меня не считали энфорсером. Но после столкновения с тем франкофоном за следующие девять матчей я подрался четыре или пять раз. Затем я подписал договор с другой командой из WSHL – «Сан-Диего» (знаю, еще один классический хоккейный город), но в этот раз я уже четко представлял свою роль. Дракам суждено было стать моей работой.

    Конечно, как и в любой работе, у тебя есть обязательства. Если вы хотя бы мельком взглянете на мою статистику, то быстро осознаете мои обязанности. В 16 матчах за «Уичиту» и «Сан-Диего» я не набрал ни одного очка, но отметился 104 минутами штрафа. Если я выходил на лед, то значит, что кто-то получит синяки – может, даже я. Фанаты, смотрящие на игру по другую сторону стекла, видят лишь только, как два здоровых парня метелят друг друга в момент ярости. И вы можете легко посчитать, что они ненавидят друг друга. Но все не так просто, как может показаться со стороны. Обычно это просчитанный и подготовленный поступок.

    Зачастую я знаю, что буду драться, задолго до того, как выхожу на лед. Эти вещи могут быть обговорены заранее. Мы можем даже пересечься за пределами стадиона или перекинуться парой фраз по дороге в раздевалки. Иногда ты месяцами ждешь бой, так как хочешь рассчитаться за то, что этот парень сделал в прошлый раз. И случаи, когда тебе даже не надо приглашать на танец, самые безумные. Ты просто знаешь, что будешь драться. Вот и все.

    Так почему же мы деремся? Иногда ты просто слишком нервничаешь и не можешь найти свое место, так что хочешь войти в привычный ритм. Но чаще всего драки случаются в интересах команды. Когда я выступал за «Сан-Диего», мы не входили в число лидеров. Если мы уступали в пару шайб, а иногда и просто в самом начале встречи, я затевал драку, чтобы мотивировать партнеров.

    Когда ты выступаешь не в самых хоккейных городах, то должен осознавать, что многие фанаты приходят на трибуны, чтобы посмотреть именно на драки. Они любят это – особенно дети. Я любил общаться с юными фанатами из Сан-Диего, но одновременно частичка меня и ненавидела все это. Они любили меня, потому что я был драчуном, но я не хотел, чтобы они ценили игру именно за это или считали драки самым ярким возможным в спорте событием.

    Честно говоря, иногда создается впечатление, что я ношу маску. Неважно, насколько ты дружелюбен вне льда, но во время игры ты должен стать иным человеком. Я вполне спокойный человек вне арены, но я осознаю, что в тот момент, когда перелезаю через борт и выхожу на лед, то становлюсь мерзким. Иногда после матчей я переживаю по поводу того, что кричал со скамейки в адрес соперников. Я не хотел говорить этих ужасных вещей. Это не я, но в это я превращаюсь.

    Последнее время я стал все чаще задумываться о том, кого видят во мне партнеры по команде. Я жертвую своим здоровьем каждый вечер ради этих парней, но сложно сказать, приношу ли я пользу. Делают ли тебя все эти бои хорошим партнером по команде? Кажется, парни благодарны, но я не могу сказать, что по-настоящему они чувствуют в душе. Ценят ли они то, что я делаю? И, что еще более важно, уважают ли они меня как игрока?

    Пусть моему отцу нравятся все эти драки, но с мамой за последний год я говорил всего несколько раз. С ней сложно общаться. Она любит меня, но и слышать ничего не желает об этих драках. Похожим образом дела обстоят с моей подругой и бабушкой. Они продолжают уговаривать меня бросить все это.

    Помню, как бабушка приехала на один из моих просмотров в Калгари. Поэтому я заранее постарался предупредить ее о том, что она может увидеть меня вовлеченным в драку. Было так неудобно объяснять ей это. Но я хотел удостовериться, что, если ей придется увидеть меня в подобном действе, то она будет знать, что я делаю это из-за необходимости, а не ради удовольствия. Наверное, это был самый сложный разговор о жизненном пути для меня.

    Я прекрасно осознаю все риски, что сулит карьера энфорсера. Помню, как в начале моего выступления за «Сан-Диего» мы провели три матча за три дня. И в каждом из последних двух матчей мне довелось подраться. Бой в субботу выдался весьма утомительным, так что мое тело уже было уставшим. В воскресенье мне предстояло сразиться с другим здоровяком. В понедельник я просто не мог встать с постели – голова просто раскалывалась. Под глазом красовался здоровый синяк, а я с трудом мог разжать кулаки, так как руки изнемогали из-за слишком большого количества ударов по шлему.

    На данный момент я не уверен, что ждет меня в будущем. В прошедшем сезоне я выступал за «Аризона Хоукс», но предстоящий год может стать для меня последним в хоккее, так как я больше не смогу выступать в юниорских лигах. Я вижу, что у меня есть два пути. Я могу постараться поступить в колледж, а могу отправиться в низшие лиги. Хотя мои оценки вряд ли позволят мне продолжить учебу, так что итоговое решение просматривается весьма четко.

    И, без сомнения, мне нужно будет продолжать махать кулаками, чтобы остаться на плаву. Нужно понимать, что в низших лигах тебе будут противостоять очень опытные тафгаи, которые знают свое дело. Но даже если я не пройду просмотр, то должен иметь возможность сказать себе, что сделал все, на что был способен.

    И я просто обязан попробовать, так как еще не готов оставить этот спорт. Моя семья просит меня завязать с драками, повесить краги на гвоздь и найти настоящую работу, но я хочу продолжать играть, пока еще на это способен. Черт возьми, я просто слишком люблю эту игру.

    Перспектива противостояния здоровому и злобному парню, который хочет оторвать мне башку, не пугает меня. Но оставить игру, которая до сего момента являлась смыслом моей жизни, – вот это действительно страшно.

    #7493

    «Казалось, мой череп сделан из яичной скорлупы». Рассказ Брэда Дальгарно о бое с Джо Кошуром

    null

    Я не знал, что меня ждет, когда попал в НХЛ. Оказавшись в «Айлендерс» я столкнулся с тем, что некоторые люди считали, что я вырасту в некое сочетание Кларка Гиллеса, Боба Найстрома и Бутча Горинга в одном лице. Но я не был особо хорошим бойцом, и, когда я узнал, в какой роли меня видят в команде, то стал дико нервничать. Эти ожидания были ни на чем не основаны. Я хотел играть в жесткий хоккей, но я не видел себя в роли тафгая. И конфликт между тем, кем хотел быть я и кем меня видели остальные, заставил меня зациклиться на этой дилемме. Я мог ответить на это двумя способами – поплыть по течению и стать жертвой или бороться и превратиться в хищника. Проблема в том, что раньше я никогда не был «хищником».

    Однажды в игре с «Детройтом» я получил малый штраф за толчок соперника на борт. Это не был грязный силовой прием, во всяком случае, так считал я. Но с того мгновения, как я уселся на скамейку штрафников, Джо Кошур не спускал с меня глаз. Даже несмотря на то, что его команда была в большинстве, он не уезжал дальше синей линии. Можно сказать, он просто курсировал между синими линиями в центральной зоне. Он посмотрел на меня и сказал: «Тебе, бл***, конец». Он повторял это и повторял. Я сидел на скамейке и думал: «Черт. Ладно, это будет интересно». С каждой секундой я становился напряженнее, пока не пришел к выводу: «Что же, он не может подраться со мной, если я не буду драться. Я просто не дам ему шанса». Я вышел на лед со сложившимся планом в своей голове. Но, так как Эл Арбур хотел «сделать заявление» и потому что тренер «Детройта» хотел моей крови, я все время оказывался на льду одновременно с Кошуром. Я старался избегать конфронтации любыми способами, уезжая и уезжая. В конце концов, дошло до того, что лайнсмен посмотрел на меня и спросил: «Ты с этим будешь разбираться?» Фанаты хотели этого. Тренеры и арбитры тоже. Все хотели этого, кроме меня.

    В той смене мы подрались. Я нанес несколько хороших ударов и проводил классный бой. Я справлялся. Вскоре мы повязали друг друга. В любой другой похожей ситуации драка была бы прекращена, все было бы кончено. Вместо этого арбитры лишь скомандовали: «Продолжаем, парни». Пока все это происходило (а на это ушло где-то секунд 10), Кошур освободил одну руку и врезал мне по башке. У меня не было даже рассечения, но он сломал мне три лицевых кости: орбитальную и обе скулы. Я просто вырубился. Казалось, что мой череп сделан из яичной скорлупы. Меня увели со льда, но, так как крови не было, никто не заподозрил ничего серьезного. Меня бросили на заднее сиденье машины командного врача, который высадил меня у госпиталя Хантингтона – совершенно не подходящего по профилю моей травмы, но наиболее внушающего доверия на пути до его дома. Там я был оставлен на откуп самому себе. Единственным человеком хоть как-то отдаленно связанным с командой, с кем мне удалось поговорить за следующие пару дней, была Тэмми Жильбер, жена Грега Жильбера, которая дружила с моей тогдашней девушкой. В команде обо мне практически не вспоминали. Клуб лишь посодействовал в том, чтобы я получил консультации у пары врачей. Чтобы залатать мое лицо, понадобилось две операции.

    #7494

    Жертва системы. Какую цену Скотт Паркер заплатил за свою карьеру

    null

    Скотт Паркер лежит в кровати, страшась того, что ждет его впереди. Вскоре после того, как он проснется, в его ушах зазвенит так громко, словно одновременно заработает сотня пожарных сигнализаций. Тошнота накатывает волнами, пока его не вырвет. Его глаза тускнеют.

    Один из самых жестких игроков в истории НХЛ сражен, но не сокрушительным ударом соперника, а простой попыткой встать с постели.

    Уже прошло практически 6 лет с тех пор, как один из самых злобных энфорсеров лиги завершил карьеру. Но трудности повседневной жизни пугают Паркера гораздо больше, чем перспектива встретиться на льду с разъяренным оппонентом. Иногда он чувствует себя нормально. Но многие дни заставляют его познать, какой ценой далась ему профессиональная карьера. 196-самнтиметровый и 96-киллограмовый великан, который в свое время получил прозвище «Шерифф», страдает от постоянных приступов. Большинство времени ему приходится носить солнечные очки, так как слишком много яркого света может вызвать очередной приступ головной боли и вновь оставить его совершенно недееспособным. Ему даже тяжело смотреть вниз, не говоря уже о том, чтобы что-то тщательно рассматривать. В противном случае ему вновь станет дурно.

    Ему всего 35 лет. Но память у него уже как у очень пожилого человека. Он так легко все забывает, что ему постоянно приходится писать себя записки с напоминаниями самых простых вещей. К примеру, не забыть сходить в продуктовый магазин. Он часто делает фотографии и снимает на видео со своего телефона процесс работы, чтобы не забыть, как обращаться с инструментами.

    «Сразу видно, когда у него плохое настроение, – рассказывает его жена Франческа, с которой он вместе уже 15 лет. – Когда он просыпается, он будто в тумане. С ним даже невозможно начать беседу. Видно, как он старается собраться с мыслями. Но память его подводит. У него в голове крутятся мысли, определенные слова, но из его рта доносятся совершенно иные фразы».

    Симптомы болезни Паркера очень напоминают проблемы, с которыми столкнулись многие другие энфорсеры из НХЛ или просто спортсмены, которые пострадали от частых травм головы. Сейчас многие врачи стараются изучить эту проблему и лучше понять, какому риску подвергают себя профессиональные спортсмены.

    Паркер посвятил всю свою карьеру тому, чтобы защитить других, обезопасить партнеров. Таков удел энфорсера. Они бродят по льду, как наемная сила в прямом смысле слова, и о них вспоминают только тогда, когда требуется ответная мера на жесткость или грубость со стороны соперника. По оценкам Скотта, он участвовал где-то в 400 боях, вынес около 4-х тысяч ударов в голову и лицо, получил от 20 до 25 сотрясений.

    НХЛ, как и НФЛ в свое время, сейчас активно старается решить проблему сотрясений и их последующих негативных эффектов. За несколько последних лет лигу потрясли сразу несколько смертей бывших тафгаев: Уэйд Белак, Дерек Бугаард и Рик Райпьен. И сейчас голоса тех, кто призывает запретить драки в хоккее, слышны все громче.

    Недавно 10 экс-хоккеистов подали в суд на лигу, обвинив ее в том, что НХЛ не предприняла достаточно мер, чтобы оградить их от сотрясений. Это произошло спустя всего несколько месяцев после того, как НФЛ согласилась выплатить 765 миллионов долларов, чтобы не доводить до суда претензии тысяч бывших футболистов, которые по завершению профессиональной карьеры страдают различными заболеваниями, вызванными травмами головы.

    Повесив коньки на гвоздь, Паркер продолжает помогать другим. Он открыл небольшую парикмахерскую и тату-салон – Lucky 27 Social Club. Назвал он свое заведение в честь своего игрового номера. Оно построено специально для ветеранов военных действий, там они могут найти родственную душу. Еще задолго до открытия своего дела Паркер создал специальный фонд для ветеранов, а также организовывал специальные поездки (на рыбалку, на прогулку и тд.) для солдат, получивших ранения в бою, особенно для тех, кто столкнулся с посттравматическим синдромом.

    Но теперь и сам Скотт не откажется от посторонней помощи.

    Во многом его можно считать счастливым человеком. У Скотта много друзей и бесконечно преданная жена. Он не испытывает ярости. Скорее просто пытается лучше разобраться в своей ситуации. Он озадачен хронической энцефалопатией и дегенеративными заболеваниями головного мозга, к которым приводят постоянные травмы головы.

    «Я не испуган. Я просто хочу получить некоторые ответы, – объясняет Скотт. – Я должен объяснить людям то, что они не могут понять. Иногда я говорю: «Сначала получи больше 20 сотрясений, а потом мы это обсудим». Тебе просто хочется, чтобы кто-то поверил в тебя, чтобы кто-то сказал: «Ты не сходишь с ума, проблема не в тебе». Главное, никто не знает, что именно происходит. Нет окончательного вердикта».

    Возможно, скоро Паркер получит некоторые ответы. 20 января он отправляется в Национальный Институт Здоровья в Бетесде, штат Мэриленд, где пройдет трехдневную серию тестов, которые являются частью более широкой программы с участием военных ветеранов.

    Доктор Джеймс Келли, который стоял у истоков этих исследований, также будет присутствовать на этих тестах. В основном он работал вместе с ветеранами войн, но дал согласие на разработку отдельной программы для гражданских лиц. Именно в этой программе и примет участие Паркер.

    Келли особенно заинтересован в присутствие Паркера, так как давно знает о его случае. Еще в 2008 году, когда доктор Келли подрабатывал в медицинском центре Колорадо, он был одним из тех, кто сообщил Паркеру о том, что Скотт больше никогда не сможет выйти на лед. А ведь это был совершенно обычный тест для любого игрока. Келли попросил Паркера поставить одну ногу в коробку, а потом попрыгать на одном месте в течении нескольких секунд.

    «Он не смог сделать это, к тому же проявились и другие признаки неврологической дисфункции. Для профессионального хоккеиста – а эти парни сложены, как древнегреческие боги – не суметь пройти такое простое испытание – это ненормально», – рассказывает Келли, который в 1997 году разработал для НХЛ первую серию тестов после сотрясений. До этого такого не было ни в одном виде спорта.

    В 30 лет карьера Паркера закончилась. «Я помню, как он положил руку мне на колено и произнес: «Скотт, ты никогда больше не сможешь играть», – вспоминает Паркер. – Я был шокирован, изумлен. Я думал, что врач сошел с ума. Даже и думать не хотел о его словах. Но вот я сейчас перед вами, а мои симптомы никуда не ушли. Честно говоря, все стало еще хуже. Доктор Келли был прав, и сейчас я хочу получить только ответы на свои вопросы, ведь ужасно не понимать того, что с тобой происходит».

    Несмотря на тысячи ударов, что перенес Паркер по ходу своей карьеры, Скотт уверен, что его здоровье не было подорвано чьим-то железным кулаком. По его мнению, причиной всего стала шайбы, что угодила ему в глаз в 2005 году во время выставочного матча, когда он выступал за «Сан-Хосе». Тогда он испытал непередаваемую гамму ощущений.

    «Я всегда думал, что неуязвим. Вы могли врезать мне по голове, а я бы всего лишь рассмеялся вам в лицо. Я придумывал для себя изощренные тренировки – заковывал руки в наручники и что есть сил лупил по деревьям», – признается Скотт.

    На тот момент у него все было хорошо. Он был одним из самых устрашающих бойцов в лиге. Его зарплата колебалась от 600 до 800 тысяч долларов в год. «Когда Скотт только появился в лиге, никто не воспринимал этого пацана. Но он сделал себе имя. Сильный, самоотверженный, очень грозный соперник. Он никогда не избегал своих обязанностей. Я испытываю к нему чувство глубокого уважения», – рассказывает экс-энфорсер Стю Гримсон.

    А вот что говорит бывший капитан «Эвеланш» Джо Сакик: «Паркс был готов на все ради команды. И парни всегда ценили и уважали его за это. Мы все надеемся, что у него все наладится».

    Но все изменила одна шайба.

    Изначально Паркер считал, что ему нанесли удар исподтишка. «Все что я помню, это как Джим Фэйхи (партнер по команде) развернулся в углу и отдал мне передачу, я приготовился нанести бросок в одно касание, но вот я уже очнулся на льду, ничего не понимая: «Какого черта?» Я думал, что кто-то врезал мне со спины. Я вскочил, я был готов к ожесточенной схватке, к войне. Оказалась, что шайба просто неудачно срикошетила от клюшки и угодила мне прямо в глаз.

    Это было ужасное время. Несколько месяцев я вообще не понимал, что происходит. Казалось, что моя голова наполнена гелием, словно воздушный шар. Словно я летал среди облаков».

    Боясь рассказать о своем состояние тренерам и врачам, Паркер заявил, что с ним все в порядке. «Его мучили головные боли. Но если тренеры спрашивали: «Ты готов, Паркс?», – то ответ всегда был один: «(Нецензурно) конечно, я готов». Но, по-настоящему, он не должен был играть, – рассказывает Франческа. – Паркс просто хотел делать свою работу, защищать своих партнеров. Удивительно, но даже сейчас, пройдя через все это, он любит дело всей своей жизни. Если кто-то начнет кричать некрасивые вещи в адрес игроков «Колорадо», Коди Маклауда к примеру, то Паркс захочет перелезть через стекло и задать трепку обидчику. Так уж он создан».

    После травмы глаза Паркер провел еще четыре сезона в составе «Сан-Хосе» и «Колорадо», но сыграл за это время только 56 матчей, после чего доктор Келли настоятельно посоветовал ему уйти. Его последний бой датируется 2008 годом, предсезонная игра между «Эвеланш» и «Кингс» в Лас-Вегасе. Соперник – юный эфнорсер «королей» Кевин Уэстгарт. «Он подъехал к Парксу и сказал: «Мистер Паркер, мне нужно чем-то отметиться (хотя бы штрафными минутами), иначе меня отошлют в АХЛ. Можно с вами сразиться? – вспоминает Франческа. – И Паркс такой: «Конечно, парень». Он хотел помочь молодому человеку. Он всегда пытался помогать другим».

    Паркеру повезло, что после завершения карьеры он не остался в одиночестве. Франческа без устали помогает своему мужу, а в Lucky 27, которым они совместно владеют, постоянно заглядывают бывшие игроки «Колорадо» и других клубов НХЛ, дабы навестить своего приятеля. Но Франческа признается, что туманное будущее ее супруга заставляет и его и ее постоянно жить в стрессе.

    «Он уже не может ездить на своем «Харлее». Не может заниматься в зале, любая физическая нагрузка сказывается на нем негативно, – говорит она. – Конечно, моя жизнь тоже кардинально изменилась. Наши работники могут подтвердить, что часто мне приходится уходить домой, так как у мужа тяжелый день и нельзя оставлять его в одиночестве. Его разум вновь во мгле».

    Оба они признаются, что испытали чувство выполненного долга и облегчения, когда открыли свое дело, свой приют для ветеранов, которым не с кем поговорить. «К нам приходит много таких людей. И пусть я не могу знать, через что им пришлось пройти на поле боя, но я понимаю, что с ними происходит сейчас, – делится Скотт. – Парни не любят говорить о своих проблемах. Но здесь они могут раскрыться. И я надеюсь, что результат моих предстоящих тестов поможет не только мне, но и им».

    Паркеру также повезло, что у него хорошая медицинская страховка. Пусть ему и его жене пришлось долго бороться с НХЛ по этому вопросу, но они добились того, что теперь лига выплачивает ему каждый месяц по 1800 долларов, а также предоставляет возможность посещать любых врачей и выбирать любой курс лечения. Семья, которая включает 27-летнего сына Франчески от прошлых отношений Ди-Джея, не может жаловаться на финансовое положение. Они живут на доход, который приносит их дело, и на те сбережения, что остались у Паркера после окончания карьеры.

    Для того, кто перенес около 25 сотрясений и получил тысячи ударов в голову, Паркер на удивление консервативен относительно вопроса драк в хоккее. Он словно оживает, когда его спрашивают на эту тему: «Ни в коем случае драки нельзя запрещать, – уверен Скотт. – Я гарантирую, что драки предотвращают больше травм, нежели наносят. Я только недавно изучал статистику на сайте Hockeyfights.com, которая показывает, что из порядка 80 первых травм, задокументированных лигой в этом сезоне, только одна случилась из-за драки, и это тот случай, когда Джордж Паррос неудачно упал в драке с Колтоном Орром.

    Хоккей – сбалансированная игра. И без сдерживающего фактора, коим выступают парни вроде меня, вы будете видеть, как каждый матч ломаются кости после силовых приемов или ударов клюшкой. И некому будет объяснить, что так делать нельзя».

    Хотя Паркер и отстаивает право хоккеистов выяснить отношения на кулаках, он понимает, что существуют определенные проблемы. В первую очередь, это люди, которые закрывают глаза на состояние здоровья игроков. Паркер вспоминает, с каким давлением столкнулся со стороны тренерского штаба. Особенной критике подвергся бывший тренер «лавин» Боб Хартли: «Он не играл выше юниорских лиг, а хотел научить меня драться. Он постоянно пытался унизить меня. Не хочу прослыть плаксой, но он просто задрал меня. И он мог позволить себе такое поведение, так как действовал с позиции силы. Что новичок должен был ответить ему? Сказать ему: «Пошел (нецензурно)?!» Я мог так поступить в конце карьеры, но тогда я был легкой мишенью для него.

    Он позволял себе оскорблять меня, говорить, что я одной ногой уже в «Херши» (бывший фарм-клуб «Колорадо»). Помню, как мне казалось, что у меня травма ноги, о чем я ему и сказал. В ответ он нецензурно обозвал меня и сказал, что «Херши» меня уже ждет. Думаю, ни у кого не повернется язык поставить под сомнение мою преданность игре. Но я постоянно подвергался необоснованным нападкам со стороны Хартли. Я не испытываю к этому человеку ни капли уважения».

    НХЛ продолжает постепенное притеснение боев на льду, добавляя правила, которые осложняют драки. К примеру, обязуя всех новичков носить визор и исключая драки в последние пять минут матчей. Но пока лига не решилась на кардинальный шаг и полное исключение драк в игре, хотя недавние судебные иски могут подтолкнуть ее и к такому решению.

    На вопрос, жалеет ли Паркер о своей карьере, он отвечает довольно четко: «Я осознавал все риски, которые связаны с моим ремеслом. Я жалею лишь о том, что шайба попала мне в глаз». Хотя, поразмыслив чуть дольше, он признается, что жалеет о том, что позволил развиться стереотипу, что он «всего лишь тафгай». «Я хотел бы быть более разносторонним игроком, – говорит Скотт, которого «лавины» выбрали в первом раунде драфта и который должен был вырасти в силового форварда. – Но команды, в которых я играл, не очень-то нуждались в таком типе игроков. Я же хотел просто делать свою работу, делать все от меня зависящее. Если это означало перелезать через борт и защищать парней, пусть это стоило мне головных болей и постоянного звона в ушах, я должен был это делать. Я любил свою работу и очень скучаю по ней».

    Сидя как-то рядом со своим мужем, Франческа спросила: «Паркс, если бы доктор Келли вошел в эту комнату прямо сейчас и разрешил бы тебе вновь сыграть, ты бы вышел на лед?». Ответ был незамедлителен: «Конечно!» «Видите, – обратилась Франческа, – Это никогда не пройдет».

    #7522

    ТАФГАЙ: МОЯ ЖИЗНЬ НА ГРАНИ

    null

    Боб Проберт в соавторстве с Кирсти Маклеллан Дэй

    Тафгай: моя жизнь на грани

    Посвящается Дэни, любви всей моей жизни, и моим прекрасным детям – Броган, Тиерни, Джеку и Деклин

    БЛАГОДАРНОСТИ
    Авторы, Дэни и еѐ дети выражают огромную благодарность Дэйву Уинхэму за любезно предоставленные записи, интервью и прочие материалы, предназначенные для написания книги, собранные им с 1993 по 1995 годы совместно с друзьями и коллегами Боба Проберта. Несмотря на то, что Боб и Дэйв решили отказаться от написания книги, их труды и материалы нашли своѐ место в этой книге. Дэни и Кирсти благодарят всех тех, кто помогал осуществить мечту Боба о появлении этой книги: Лесли и Дэна Паркинсонов; Норма Проберта; Терезу Проберт; Джима Вуда; Пенни Тэйлс; Шелдона Кеннеди; Рика (Большого Папочку) и Рикки Рогоу; Дэррена Рогоу; Райана (Буши) ВанденБуша; Арта Вуфендена; Стэйси Тэйлс; Стиви Айзермана; Пола Коффи; Криса Челиоса; Троя Краудера; Колина Кэмпбэлла; Морин и Брэда МакКриммонов; Дага Гилмора; Марти МакСорли; Дона Черри; Рона МакЛина; Генерала Рика Хиллера; Марка (Триса) ЛаФореста; Эдди Мио; Тома Мюллена; команду сайта pyramidproductions.tv – Джулию Синклэр, Кэрол Котроу, Соню Блумфилд, Шелли Хенри, Арана Лайла, Джорди Дэя и Витторию Уолтер; Джули Фолк и сайт adrenalinereginasports.com; Джастина, Мишель и Кэролин из Салона Утопия в Лэйкшире. Кирсти Маклеллан Дэй выражает особую благодарность Дэни, Броган, Тиерни, Джеку и Деклин за теплый прием, а также своему мужу и коллеге Ларри Дэю за помощь в редактировании в любое время суток. Отдельная благодарность коллективу ХарперКоллинс за осуществление невозможного — Джиму Гиффорду за работу без выходных, Айрис Тапхолм за веру, Ллойду Девису за верстку, а также Ноэлю Зитцеру, Нилу Эриксону, Аллегре Робинсон, Чериди Джонстону, Кори Битти, Робу Файрингу, Колин Кларк, Джордан Уайтхаус, Майклу ГиХэддоку и дизайнеру обложки Грегу Тэбору. Спасибо моим родителям, Джоан и Баду Маклеллан, детям и внукам, Бадди, Кристин, Чарли, Ланди, Джорди, Полу, Теа, Джексону и Гриффину за их неиссякаемую любовь и поддержку. Спасибо Тео Флѐри за знакомство с Бобом. Выражаю признательность Митчу Рогатз и Тому Басту из Триумф Букс. И самое большое спасибо тебе, Большой Боб, за рассказанную тобой историю.
    БОБ ПРОБЕРТ, КИРСТИ МАКЛЕЛЛАН ДЭЙ
    2
    ПРЕДИСЛОВИЕ ДЭНИ ПРОБЕРТ
    Боб долгое время сомневался, стоит ли писать книгу и рассказать всю правду. Но, по мере того, как наши дети взрослели, о Бобе все чаще и чаще появлялись всякие небылицы в прессе. Это по-настоящему расстраивало Бобби. Он знал, что он не ангел, но он хотел рассказать правду. Он упорно работал над книгой вместе с соавтором, Кирсти Маклеллан, когда его смерть, 5 июля 2010 года, помешала его планам. Я видела, сколько уже было сделано, так что дети и я решили исполнить его мечту. Эта история Боба – такая, какую он хотел рассказать. Я так горжусь тобой, малыш.
    ТАФГАЙ: МОЯ ЖИЗНЬ НА ГРАНИ
    3
    ПРЕДИСЛОВИЕ СТИВА АЙЗЕРМАНА
    Я родился примерно на четыре недели раньше Боба, в 1965 году. Мы играли в юниорах друг против друга. Он играл в Брентфорде, я – в Петерсборо. Нас обоих в 1983 году задрафтовал Детройт Ред Уингс и мы стали одноклубниками в сезоне 1985-86. Проби начал уверенно шагать по лиге в сезоне 86-87, первом, в котором нас тренировал Жак Демер. Было очень волнительно стать частью возрождения организации Красных Крыльев, а Боб был главной частью этого. На протяжении следующих восьми лет, мы многое повидали вместе, на льду и вне него. Яркие моменты включают в себя две полуфинальные серии плэйофф против Эдмонтон Ойлерс, ведомые великим Уэйном Гретцки. Проб сыграл важную роль в продвижении в плэйофф. Я чувствовал себя значительно лучше, когда знал, что Боб приглядывает за мной. Болельщики могут помнить его умение драться и забивать голы, но он был большим, нежели чем простым драчуном и забивалой. Боб знал игру. Он был интеллигентным игроком с замечательным чувством хоккея. Для игрока с каменными кулаками, у него были необыкновенно искусные руки. Его умение паса, ведения игры и чувство гола слились в нѐм в единое целое. Его очень уважали коллеги по цеху. Я помню свой вход в раздевалку на матче Всех Звѐзд в 1988 году. Все великие, от Уэйна Гретцки до Марка Мессье, были там, и первое, что они хотели сделать, так это встретиться с Проби. Помню, они подходили ко мне и спрашивали: “Ты представишь меня этому здоровяку?” Хоккеисты его уважали. Не только потому, что он был тафгай, но и потому что он был замечательный игрок. Проби был очень популярным одноклубником и любимцем болельщиков. Его любили все. Он был интеллигентным, одновременно ушлым парнем, быстрым на ответ. Он всегда легко сходился с людьми, хорошей шуткой или дружеской подколкой. Он словно озарял светом раздевалку, входя в нее и говоря: “Эй, это я – громила”. На пике своей игры, он делал игру веселой. Иногда он останавливался в середине драки, подтягивая шлем или же подмигивал мне или Джерарду Галланту, подавая знак, что всѐ в порядке. Он оставил след в сердцах каждого из нас. Неважно, кто – юный любитель хоккея, больной ребенок, служащий Джо Луис Арены, член твоей семьи – Боб всегда находил время сказать: “Привет” и немного поболтать. Люди, встречавшиеся с ним в первый раз, всегда думали: “Оказывается он – мировой парень”. Он нравился всем, особенно мне. За напускным самоуничижительным юмором Боба скрывался по-настоящему заботливый человек. Он был честен и верен людям, которые уважали его. Он был жестким хоккеистом и бескорыстным одноклубником, делавшим всѐ для своей команды. У него было мягкое сердце и добрая душа.
    БОБ ПРОБЕРТ, КИРСТИ МАКЛЕЛЛАН ДЭЙ
    4
    Пролог
    ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА
    Каждый день Боб Проберт намеревался отправиться на озеро к 10 утра, но, казалось, ему не удавалось никак попасть туда раньше 14:30. Это заставляло его всегда быть готовым к отправлению на озеро. Утром 5-го июля 2010 года, он съел немного хлопьев Mini-Wheats и прикончил хлопья Froot Loops, недоеденные десятилетней дочерью Деклин. У них в гостях были тесть и теща, Лесли и Дэн Паркинсон. Дэн был шефом полиции в Корнуолле, Онтарио, городе в восьми часах к северо-востоку, на реке Сент-Лоуренс. Лесли села позади него и процитировала Библию: “Знаешь, Боб, у Бога есть большие планы на тебя. Ты просто должен отбросить всѐ, что тебя гнетѐт, снять ярмо и обратиться к нему. Его ноша легче”. Боб заглотил остатки хлопьев с молоком, кивнул и ответил: “Да, я знаю, знаю, знаю”. Затем он выпил свою третью Коку за день и в одиннадцать часов был у своей машины. Ему нужно было заправить катер и зайти к доктору, так как у него кончились таблетки. Иногда по утрам ему было трудно встать с постели. Семнадцать лет в качестве самого устрашающего энфорсера НХЛ не могли не сказаться. Ему было прописано принимать по три ОксиКонтина в день, но он проглатывал по восемь – две с утра, две после ленча, две в обед и две перед сном. Он высыпал их в колу, для того, чтобы растворить оболочку, затем, то, что осталось, он высыпал в дорожку. Так лекарство действовало на него сильнее, на пару часов спина переставала болеть, мышцы бедра не ныли, и он мог ходить без ощущения ножей, режущих его колено. Он заполнял рецепт с количеством таблеток на месяц, затем отдавал его жене, Дэни. Если он оставлял рецепт себе, то таблетки слишком быстро кончались. Когда Дэни уезжала куда-либо, она прятала пилюли по всему дому. Боб звонил ей с утра, и она рассказывала, куда она прятала очередную порцию таблеток на день. В понедельник она могла сказать, что они в сигарной коробке, во вторник – приклеены с оборотной стороны одной из картин. Это была хорошая система. В конце концов, Боб хотел контролировать количество выпитого и наркотиков. Дэни чувствовала его желание изменить свою жизнь, потому что дети выросли и теперь вполне понимали, что происходит. Боб чувствовал себя ответственным. Годы терапии и реабилитации также помогли. Проби выкуривал по две пачки Парламента в день, в основном, в своѐм гараже на шесть машин. Там уже больше не было места для других машин, потому что он был полностью забит Харлеями, частично восстановленными классическими машинами и различными запчастями. Семья Пробертов жила в доме своей мечты на озере Сент-Клер. Напротив них, через озеро, стоял Детройт. Боб и Дэни отделывали дом, когда Боб играл в Чикаго, в 1999 году. Он получил самый большой чек за свою карьеру, в то время – 1,8 млн. долларов в год. Дом был изысканно отделан – восемь тысяч квадратных ярдов серого камня и чудесный двор с громадным плавательным бассейном и беседками под дубами, кленами и грушами. Боб ненавидел занимать деньги. Когда он платил за что-то, он платил наличными. Этот дом не стал исключением – 3,5 млн. долларов. Он ценил искусство, любил картины. В семейной комнате он повесил оригинал Виктора Швайко. В журнале Architectural Digest есть фото. Каким-то образом он сумел убедить знаменитого русского художника врисовать номер 24 на фасад маленького бара, доминирующего на левой стороне парижской сцены. Адрес совпадает с его игровым номером. Но Боб никогда не мог радоваться тому, чего не мог разделить с другими, так что он купил первую копию той же самой картины и подарил Лесли и Дэну на Рождество. Боб всегда умел добиться от людей того, чего он хотел. Когда у него кончалась КокаКола, он звонил матери, Терезе, жившей неподалѐку от Уинзора и просил еѐ встретиться с ним в яхт-клубе с новой порцией газировки. У неѐ всегда было несколько упаковок в холодильнике, припасѐнных для таких случаев. Он запрыгивал в свой катер Sea-Doo 200 Speedster и мчался по
    ТАФГАЙ: МОЯ ЖИЗНЬ НА ГРАНИ
    5
    озеру в клуб. Его катер с двумя 135-сильными реактивными моторами вполне мог бы сгодиться и для Бэтмена. Шесть метров в длину, гладкий узкий нос, алюминиевые поручни и громадные крылья по бокам. Катер был довольно сложным в управлении, что только Боб знал, как с ним управляться. Хотя он не был членом яхт-клуба, Боб сам причаливал, швартовался и открывал дверь клуба, впуская мать внутрь. Если кому-то подобное не нравилось, то Боб лишь усмехался в ответ и предлагал им не напрягаться. Никто не мог испугать Боба Проберта. 5 июля выдался очень жаркий денѐк. Температура ожидалась в районе 35 градусов по Цельсию. Боб опять пожаловался на проблемы с животом. Вместе с Дэни они недавно отметили 17-ую годовщину свадьбы. Дэни Вуд Проберт – невообразимо красивая женщина, как с макияжем, так и без него. У неѐ умные зелѐные глаза, высокие скулы, точѐный подбородок и сияющие, тронутые солнцем волосы, спадающие на плечи. Дэни уже две недели уговаривала мужа пройти полное медицинское обследование: “Ты должен пройти его, помни о наших четырѐх детях”. “Да, я знаю, Малыш, я знаю”, отвечал он. “Я серьѐзно, Боб”. “Я тоже серьѐзно, Вуд”, засмеялся он и поцеловал еѐ. Потом он вышел к бассейну и сказал остальным готовиться к выходу. Он сказал, что вернѐтся через пятнадцать минут, лишь съездит загрузится. Боб сильно вспотел, пока подтаскивал катер к спуску на воду на судовой стоянке Падс Плейс Марина, неподалѐку от дома. Он подумывал о постройке своего дока, с ним было бы намного проще. Прежде чем он спустил катер на воду, он обнаружил, что тот не заводится – сдох аккумулятор. Он по быстрому домчался до дома, забрав двадцатиметровый удлинитель и зарядное устройство. По пути он зашѐл к своему приятелю Донни Кадариану, который тоже, как оказалось, возился с катером. В беседе Боб заметил, что его подташнивает. Пару “Кока-Кол” спустя, он вернулся домой, уложив зарядное устройство в багажник машины Дэни. Дядя Дэни Пенни, живший с семьѐй и отец, Дэн, поболтали с Бобом. Оба заметили, что Боб был не такой весѐлый и живой, как обычно. Боб взял с собой Тьерни и еѐ подругу Сару с собой. Тьерни была его другом. Ей нравилось делать то, что он делал, включая игру в хоккей. В конце июля ей исполнялось 13 лет, и она вытянулась уже до 177 сантиметров. Боб вернулся к катеру и начал пробовать заводить его. “Давай, детка, давай, сделай это для меня, давай”. Наконец, тот завѐлся. Пенни стоял неподалѐку от озера и ждал возвращения Боба и детей. Наблюдать за ними было всегда интересно. Боб на полной скорости мчался по озеру, закладывал вираж, огибая большую скалу на севере озера, а затем подплывал к дому. На этот раз он остановился и крикнул: “Все готовы?” Но остальные не успели собраться и Боб, не желая глушить мотор, вновь помчался по озеру, пообещав скоро вернуться. Иногда он уступал водительское кресло и штурвал кому-нибудь из детей. Боб был уверен во всех своих четырѐх детях, и он никогда не говорил им “Нет”. Они могли попросить у него что угодно. “Могу ли я пойти домой к подруге?”, “Да, конечно”, “Ты подвезѐшь меня”, “Без вопросов”. В конце концов, Дэни установила правило: ничего не спрашивать у него, потому что дети всегда знали, что ответ будет “да”. Вскоре Боб вернулся за Джеком, десятилетним сыном, Дэни, Пенни, Дэном и Лесли. Они посчитали спасательные жилеты, убедившись, что хватит каждому и решили отправиться на восток, к причалу на Белль Ривер. Там был греческий ресторан, и Дэни хотела съесть салат. Они редко плавали в ту сторону, но чем дальше плыть, тем лучше. Им нравилось на катере. Дэни сидела позади Боба, пока они рассекали воды озера. Они были женаты уже семнадцать лет, но ей всѐ ещѐ нравилось наблюдать за ним. Его мощные плечи с четкими рельефными дельтовидными и трапециевидными мышцами. Когда он обнимал еѐ, она чувствовала себя защищѐнной. Она покосилась на веснушки на его спине и подумала, что ему нужно помазаться солнцезащитным кремом. Было ещѐ пара родинок, на которые и ему стоило бы взглянуть.
    БОБ ПРОБЕРТ, КИРСТИ МАКЛЕЛЛАН ДЭЙ
    6
    Они плыли уже минут десять, когда Тьерни, сидевшая спереди по левому борту, услышала какое-то дребезжание, доносящееся с носа катера. Боб попросил еѐ заглянуть в якорный отсек, чтобы убедиться, что якорь на месте. Всѐ было на месте, а дребезжание не утихло. Боб заглушил мотор. Они были в середине нигде, но Боб был уверен, что аккумулятору хватило времени зарядиться. Он вскарабкался на нос, убрал оттуда несколько вещей и снова завѐл катер. Звук не исчез. Перегнувшись через борт, он заметил, что черный резиновый кранец, идущий вдоль корпуса катера, частично оторвался и болтался свободно. Поймать такое в двигатель совершенно не хотелось, и Боб решил пристегнуть его на место. После того, как он заглушил двигатели, Дэни взобралась на корму. Она не давала лодке наклониться, пока Боб вместе с Дэном вставляли кранец на место. Сделать это было довольно сложно и требовало немало усилий. Им нужно было крепко прижимать его пальцами, чтобы тот больше не отлетел. На протяжении этой работы, Боб свесился с одного борта, головой почти касаясь водной глади, заправляя носовую часть кранца. Дэни попросила его быть осторожнее. Дэн в это время крепил кранец в средней части катера. Затем Боб шагнул за спину своего тестя и начал работать ближе к Дэни. Внезапно он резко выпрямился и пошатнулся. Он взмахнул руками, словно пытаясь удержать равновесие. Лесли, сидевшая прямо за ним, решила, что он дурачится. Пенни и Дэн повернулись к нему. Они подхватили его, когда ноги его подкосились, и он рухнул на водительское сиденье. Губы начали лиловеть. “О, Боже, с ним что-то не так”, – закричала Пенни. Она схватила его за запястье. “Пульса нет”. Она повернулась к Дэну: “Попробуй ты”. Дэн был полицейским, так что каждый год он сдавал тесты по оказанию первой помощи. Он попытался нащупать пульс на сонной артерии. Не желая, чтобы это услышали дети, он прошептал: “Нет пульса”. Зажав Бобу нос, он попытался сделать тому искусственное дыхание. После пары выдохов, губы Боба начали розоветь, но Дэн знал, что без непрямого массажа сердца не обойтись. Дэни, следившая за тем, чтобы кранец снова не отвалился, услышала волнение на катере и краем глаза увидела суету. Она повернулась к остальным: “Что происходит?” В Пенни было всего 165 сантиметров роста и 52 килограмма веса, однако она нашла в себе силы подхватить 109 килограммов веса Боба под руки и опустить его вместе с Дэном на палубу, между водительским сиденьем и кормовой банкой. Она опустилась на колени, держа голову Боба в своих руках. Тем временем, Дэни в панике набирала 911. Дети стояли на носу лодки, всѐ время спрашивая: “С ним всѐ в порядке? С ним всѐ будет в порядке?” Лесли молилась, стоя рядом с детьми, глядя на то, как еѐ муж пытается оживить их зятя. Дэн раскинул ноги Боба и начал попытки его реанимировать. Сначала сто качков в минуту. Однако Боб не подавал никаких признаков жизни. Ни единого вдоха, а уши начали багроветь. Затем массаж вроде бы снова запустил дыхание. Дэн был уверен, что это как будто реанимировать утопленника, в какой-то момент глаза Боба откроются, и он вернѐтся к жизни. Дэни дозвонилась до службы спасения и объяснила оператору, что они только что миновали маленький городок рядом с Уинзором – Пьюс, но сказать точнее их местоположение она не могла. Она оглянулась вокруг, пытаясь не паниковать, но вокруг на берегу были только коттеджи. Оператор попытался успокоить Дэни, сказав, что они отследили местоположение телефона. Дэни отдала телефон матери, попытавшись найти ключи от катера. В зажигании их не было. Куда Боб их дел? “Где ключи?” – закричала она. – “Мне нужны ключи”. Боба начало трясти, его голова болталась из стороны в сторону. Пенни не была уверена, что он сказал: “Я не могу дышать” или пытался что-то сказать Дэни, но какие-то непонятные слова сорвались с его губ. Дэни нашла ключи, провалившиеся между спинкой и сиденьем кресла, и попыталась завести катер. Как это сделать, она точно не знала, однако, она сумела запустить один мотор. Ликующим голосом она крикнула Бобу: “Да, я сделала это, Малыш. Всѐ в порядке, я завела катер”. Пенни заплакала, увидев, как Дэни любит Боба.
    ТАФГАЙ: МОЯ ЖИЗНЬ НА ГРАНИ
    7
    Но ликование Дэни сменилось разочарованием, когда она поняла, что работает только один мотор. На одном моторе нельзя было набрать скорость. Только Боб знал, как обращаться с катером. Они медленно-медленно поплыли к берегу. Дэн вспомнил, что недавно слышал на радио беседу с медиками, и один из них сказал, что делать искусственное дыхание – это бессмысленная потеря времени. Вместо него рекомендовали сосредоточиться на непрямом массаже сердца. Кислорода в крови ещѐ достаточно и главная цель – доставлять его к мозгу, не давая тому умереть. Так что, Дэн не прислушивался, дышит ли Боб или нет. Главное – поддерживать кровоток до появления реанимации. “Давай, Боб, борись” – шептал Дэн сквозь сжатые зубы. Пенни обложила голову Боба холодными полотенцами и брызгала ему в лицо водой. Она всячески подбадривала Дэна: “Отлично, Дэн. У тебя получается”. Хотя дети ничего не видели за спиной Дэна, они начали истерить. Лесли продолжала громко молиться и, в то же время, пытаясь определить их местоположение с помощью оператора 911. Но вокруг была только вода и никаких заметных ориентиров. Она не имела никакого понятия, где же они плывут. “Пожалуйста, скажите, откуда прибудет спасательная команда?” – умоляла она оператора. После этого, не в силах как-то помочь зятю, она схватила полотенце и начала размахивать им, пытаясь призвать кого-нибудь на помощь. Она заорала в трубку: “Ты знаешь, кто тут умирает на катере? Боб Проберт!” Спасательная команда смогла прийти на помощь только через 20 минут. Всѐ это время Дэн заставлял биться сердце Боба. Тем временем, один плотник из Эмервилля, Пит Крейг, сидел в теньке и слушал свой сканер. Он услышал, что Лесли упомянула имя Боба и позвонил соседу, у которого было свое судно Yamaha WaveRunner. Лесли услышала звук приближающегося судна и оглянулась. “О, Боже мой, кто-то пришѐл к нам на помощь”. Молодой человек в ярком спасжилете осадил своѐ судно рядом с их катером. “Спасибо, Господи, Вы – доктор?” “Нет, Меня зовут Кай, я живу тут неподалеку. Мой сосед услышал вас на своѐм сканере. Чем я могу помочь?” “Я не могу запустить двигатели и я не знаю, где мы сейчас”. – Ответила Дэни. Тогда Кай перепрыгнул на катер, а Дэни вскарабкалась на его судно. Он повѐл катер прямо к своему дому в Эммервилле, сказав Лесли, чтобы та вызвала туда медиков. Завести второй мотор он тоже не смог. Лесли теперь забеспокоилась ещѐ и о своѐм муже. Он был крепким сильным мужчиной, пятидесяти семи лет, но он уже пятнадцать минут без остановки пытался оживить Боба на сильной жаре. Заметно было, как он устал. По мере приближения к берегу, Дэн начал слышать сирены скорой помощи, а вскоре и увидел их, стоящих у дока. Но жизнь потихоньку покидала тело Боба. Его дыхание стало совсем слабым, а за пять минут до берега оно и вовсе пропало. Пенни стала хлестать Боба по лицу. “Я люблю тебя, Боб, мы любим тебя. Ты должен сделать это, просто посмотри на меня”. Тьерни обняла Джека и Сару. Все трое рыдали. Они смотрели на своего отца, надеясь, что он вновь вернѐтся к жизни. Когда Пенни начала хлестать его, они отвернулись. Секунду спустя Тьерни вновь повернулась к отцу: “Папочка, я люблю тебя…” Еѐ плач отразился эхом по воде. На берегу спасатели быстро пришвартовали катер и дважды попытались оживить Боба электрическим разрядом дефибриллятора. Из-за моментально собравшейся толпы Дэн не мог видеть, что происходит, кроме того, что медики очень старались. Лицо Боба совсем посерело. Пенни не хотела оставлять его одного, но она всѐ ещѐ надеялась, что он вернѐтся. Кто-то отвѐл детей под тень деревьев. Пенни нашла их, обняла и сказала: “Давайте просто помолимся за вашего отца. С ним всѐ будет в порядке”. Потом она пошла к Лесли и Дэни, стоящим неподалеку от медиков. На пути с ней тоже едва не случился сердеч
    БОБ ПРОБЕРТ, КИРСТИ МАКЛЕЛЛАН ДЭЙ
    8
    ный приступ. Еѐ вдруг охватила сильная дрожь и удушье. Лишь через несколько минут она смогла оправиться. Дэни расшагивала по пляжу как пантера, часто вставая на цыпочки, пытаясь разглядеть, что происходит на катере. Она пыталась вспомнить, когда они с Бобом последний раз занимались любовью. Давно, но не потому, что они не хотели или пропали чувства. Она была с дочерьми неделю за городом, потом вернулась на день, когда Боб улетел в Ванкувер на встречу. Когда он вернулся, она вновь уехала в загородный дом. Просто не было времени. У них просто не было достаточно времени. Дэни вошла в воду, пытаясь обогнуть катер. Ей нужно было, во что бы то ни стало увидеть или услышать что происходит. Внезапно у неѐ все потемнело перед глазами. Она очнулась под водой, и какой-то пожарный вытаскивал еѐ на берег. Она смогла встать, и он помог ей дойти до Лесли. Та взяла полотенце и начала сушить дочери волосы, как бывало, когда Дэни была ещѐ маленькой девочкой. Дэни посмотрела на нѐѐ и спросила: “С ним же всѐ будет в порядке, правда, мама?” Дэн стоял в воде у носа катера и ждал. Попытки спасателей оживить Боба продолжались около получаса, прежде чем его погрузили в реанимобиль и отправили в больницу. Остальным членам семьи также показали туда дорогу. На Боба нацепили кислородную маску, повсюду болтались какие-то трубки. Дэни подошла и слегка коснулась его, пока его грузили в машину. Дэн и Пенни забрали детей домой, а Лесли и Дэни поехали в больницу вместе с Питом Крейгом. Пока Дэни сидела в комнате ожидания, она думала о будущем. Она надеялась, что еѐ страх поможет Бобу. Может, он изменит своѐ питание, будет больше заниматься спортом. Одно оно решила точно, Боб будет проходить медобследование регулярно. Недавно он сказал ей, что он сдал анализ крови, но кто знает, было ли это правдой? Она намеревалась сесть с ним и предъявить ультиматум. Когда дело касается его здоровья, всѐ должно быть серьѐзно. Вскоре после их приезда, к ним вышли медсестра и социальный работник. Сердце Лесли ѐкнуло. Она вспомнила, как точно такой же дуэт с непроницаемыми лицами вышел к ним, когда в больнице умер их отец. Она обняла Дэни и усадила еѐ в кресло. Она знала, что следующим из палаты выйдет доктор. Пенни показалось, что прошла вечность, с тех пор как они повезли детей домой, а затем отправились в больницу. Когда они были всего в пяти минутах езды от неѐ, зазвонил телефон Дэна. Это была Лесли: “Он умер…”

Просмотр 15 сообщений - с 1 по 15 (из 64 всего)
  • Для ответа в этой теме необходимо авторизоваться.